Последний свидетель, стр. 38

— Мне что, радоваться теперь, что настоящая работа подвалила? — тихо спросил майор.

— Радоваться будешь потом, — жестко сказал Бондарев. — Когда все кончится.

Они замолчали, сидя рядом, но избегая смотреть друг на друга. Майор курил, Бондарев раздраженно наблюдал за суетой в вестибюле Управления внутренних дел: приехал мэр. Он пронесся в кабинет, где лежала его жена.

— Ладно, — сказал через некоторое время Бондарев. — Будем играть с тем, что у нас есть. Только вот еще один деятель меня беспокоит... Что-то он не подает вестей о себе. Настораживает.

— Шустров? — предположил майор, пуская кольца дыма, взлетавшие к табличке «Не курить!».

— Угадал. Неужели он плюнул на сумку и уехал отсюда? А на чем? Тот поезд мы перерыли от первого до последнего вагона. Дождался следующего? Угнал машину?

— Заявлений об угоне не поступало, — сообщил майор. — Из обменных пунктов тоже — ничего.

— Вон твой подчиненный идет, — кивнул Бондарев на дежурного лейтенанта. — Сейчас еще чем-нибудь обрадует...

— Товарищ майор, — начал лейтенант, — получена информация...

— Помедленнее, — попросил майор.

— И без дрожи в голосе, — добавил Бондарев. — Не надо нас пугать.

— Получена информация, — сказал лейтенант, — что Селиванова Н.И., за которой ведется наблюдение, только что уехала от своего дома на автомобиле марки «Дэу». Отдана команда всем постам задержать машину и доставить Селиванову в управление. Все верно?

— Верно, — согласился майор. — И пошлите людей к ней домой. Пусть сделают обыск. Что еще, лейтенант?

— Есть сигнал из справочного бюро. Возле железнодорожного вокзала. Высокий мужчина интересовался адресом Селивановой. Это было пятнадцать-двадцать минут назад.

— Опа! — воскликнул Бондарев. — Быстрее! На квартиру Селивановой! Он может быть уже там!

— Казаков, — мэр решительным жестом отодвинул дежурного в сторону, — мне нужен точный и незамедлительный отчет о том, что предпринимается по поводу...

— Дорогой товарищ, — сказал ему Бондарев, — или Казаков будет предпринимать действия, или он будет писать вам бумажки. Одно из двух. Что вы выбираете?

— А вы, собственно, кто? — насупился мэр. — Что вы тут командуете?

— Потому что здесь больше некому командовать, — ответил Бондарев и увлек майора за собой.

— Я его понимаю, — майор обернулся и виновато посмотрел на мэра, который откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза, — такая ситуация...

— В такой ситуации ему лучше сидеть и не дергаться, — ответил Бондарев. — Так будет лучше. Причем для всех, в том числе и для его детей. Кстати, что там еще за двое людей?

— В машине находился еще охранник. Первым досталось ему. Жена мэра говорит, что его били прикладом автомата по лицу. А кто второй — не знаю. Возможно, прихватили кого-то по дороге... Это имеет какое-то значение?

— Не знаю. — Бондарев запрыгнул в подкативший милицейский «УАЗ». — Я о другом думаю: почему вдруг они решили, что сумка с деньгами у нас? Что она вообще в городе? Или они действуют наобум? Чтобы заставить нас самих найти сумку и преподнести им на блюдечке с голубой каемочкой? Как думаешь, майор?

— Я думаю, что, если мы в оставшиеся два с половиной часа не найдем эту сумку, хреново нам придется. То есть сначала заложникам...

— Не надо никого хоронить заранее, — посоветовал Бондарев. — И куда, интересно знать, черти понесли эту Селиванову?

19

Наташа начала догадываться о том, что происходит что-то неладное, когда на ее вопрос: «А куда мы едем?» — никто не дал вразумительного ответа. Они просто проигнорировали Наташин вопрос.

Машина неслась по пустынным улицам города, поднимая облака пыли. Окна «Дэу» были открыты, и пыль попадала внутрь. Наташа закашлялась, водитель ухмыльнулся:

— Зато не душно.

— Куда едем-то? — снова спросила Наташа.

— Приедем, увидишь, — улыбнулся ее сосед и похлопал здоровенной ладонью по Наташиной коленке. Это ей не понравилось... И она подумала о том, что надо было все-таки вбежать в дом и запереться. Или, по крайней мере, надеть джинсы, чтобы всякие придурки не хватали за голые коленки.

Машина выехала на окружную дорогу, свернула на пустырь, огороженный с двух сторон полуразрушенной кирпичной стеной.

— Приехали, — сообщил водитель и затормозил. — Вылезай...

Наташа быстро, со скрытой радостью выскочила из машины. Здесь уже не было ограничивающих ее дверей и потолка. Здесь она чувствовала себя в большей безопасности.

Однако это продолжалось недолго. Пока она не увидела Алика. Он лежал на земле, бледный, неподвижный, с закрытыми глазами. Над ним стояли еще двое парней. Один — поздоровее, другой — невысокий, длинноволосый, с маленькими злобными глазками.

Наташа подумала, что ее решение выйти из дома и сесть в машину может стать ее самой большой ошибкой в жизни. Вокруг нее было открытое пространство, но сумеет ли она убежать от четверых парней?

— Наташа, — услышала она тихий голос. Алик прошептал ее имя едва разлипающимися губами. Лысый резким движением поставил его на ноги и сжал сзади шею пальцами, удерживая Алика в вертикальном положении.

— Вы! — Она рванулась к Лысому, но Брежнев схватил ее за руку, и это было похоже на сомкнувшиеся челюсти капкана. — Что вы с ним сделали! Сволочи!

— Мы задавали ему вопросы, — сказал Приколист. — Он молчал. Поэтому у него такой бледный вид.

— Ты, подруга, не дергайся, а скажи, откуда баксы взяла, — напрямую заявил Слепой. — Иначе с тобой будет такой же разговор. Или даже хуже.

— Какие баксы? Что вам еще надо, уроды?! — Она кричала, пока Брежневу не надоело ее слушать. Тогда он отпустил Наташину руку, да еще толкнул девушку в спину. Та не удержалась на ногах и упала, ободрав колени и локти.

Тогда она замолчала. Она не ожидала, что дело зайдет дальше угроз. Да еще так быстро. Боль была ощутимой, и оставалось только ужасаться при мысли о том, как чувствует себя Алик. Выглядел он полумертвым.

— Мы не шутим с тобой, — предупредил Приколист. — И мы торопимся. Поэтому расскажи нам, где взяла столько баксов, — и можешь сваливать на все четыре стороны. А не скажешь — мы найдем способы развязать одному из вас язык.

— Например, вот так, — сказал Лысый, доставая нож. Он выщелкнул лезвие и приставил его к горлу Алика.

— Или вот так, — продолжил Брежнев, быстрым движением схватив Наташу за край платья и рванув к себе. Девушка дернулась, и ткань затрещала.

— Отпусти, козел! — яростно выкрикнула Наташа, но Брежнев и не подумал слушаться. Платье было коротким, и когда он намотал ткань на свой кулак, Наташа оказалась прижатой вплотную к нему. Брежнев наклонил голову и оценивающе посмотрел на обнажившееся бедро девушки. И тут же получил оплеуху от Наташи. Руке стало больно — она вложила в удар все свои силы.

— Ты думаешь, что раз ты баба, так тебя и тронуть нельзя? — зашептал Брежнев, для которого эта оплеуха значила меньше, чем комариный укус. — Раз ты такая смазливая, то с тобой будут церемониться? Так ты думаешь?

И он ударил Наташу по лицу наотмашь. Девушка отлетела на несколько шагов и упала навзничь, на несколько секунд потеряв сознание. Приколист посмотрел на раскинутые в падении загорелые гладкие ноги и подмигнул Брежневу:

— Может, начнешь? Откроешь сезон?

— Пошла она на хер! — недовольно ответил Брежнев, вытирая кровь с кулака. — Давайте заканчивать, мужики, что-то мы тут застряли, а толку никакого...

Лысый воспринял его слова как руководство к действию. Он встряхнул Алика за шиворот, убедился, что тот пришел в сознание, и подтащил парня к распростертой на земле Наташе.

— Видишь? Видишь, до чего ты достукался своим упрямством?

— Гады, — прошептал Алик.

— Где баксы? — Лысый показал Алику сверкающее лезвие ножа. — Говори, сука, иначе мы твоей бабе сейчас косметическую операцию сделаем!

Алик видел нож, видел, как тонкая полоска крови стекает по подбородку на Наташину шею и течет дальше, на грудь...