Не спеши умирать в одиночку, стр. 54

ДК смотрел на дискету так, как будто это был диковинный алмаз, а сам ДК был ювелиром, удивляющимся счастливой природной прихоти, которая свела его с этим чудом.

— Забавно, — сказал ДК. — Эта штука может дать своему владельцу как хорошее, так и плохое. Смотря как воспользоваться этой дискетой. Можно заработать на ней неплохие деньги, можно сесть в тюрьму лет на пятнадцать, ну а можно и умереть, как умер этот твой грузин, — ДК посмотрел на меня.

— Грузин был моим мужем, — подала голос Тамара. — Так что я тут не в качестве девочки с большими сиськами, а заинтересованное лицо. И меня интересует, есть ли в этой дискете намек на то, куда Джорджик задевал наши деньги?

— Намека там нет, — прямо сказал ДК. — Но поймите, Тамара, что все зависит от того, был ваш муж продавцом этой дискеты или покупателем. Если он был покупателем, то все ясно — он потратился на дискету, вот куда девались ваши деньги...

— Эта дрянь столько стоит? — недоверчиво спросила Тамара.

— Тысяч тридцать-сорок долларов за нее можно выручить.

— Но у Джорджика было больше, — сказала Тамара.

— Тогда ничем не могу помочь, — сказал ДК.

— Тридцать тысяч долларов? — переспросил я озадаченно. Если для Джорджика это была просто рядовая финансовая операция, то меня названная цифра слегка взволновала.

— Если знать человека, которому эта дискета нужна, то можно получить и больше, — сказал ДК. — Ваш Джорджик, вероятно, такого человека знал...

— Он был или продавцом, или покупателем дискеты, — задумчиво повторила Тамара слова ДК. Я вспомнил окно табачного ларька, откуда мне протянули блок «Мальборо», и понял, кем был Джорджик.

— Он купил эту дискету, — сказал я. — Как раз в прошлый понедельник он ее получил. Деньги, вероятно, он передал раньше, без меня.

— Объясняю, — посмотрел на меня ДК. — На дискете содержится специфическая техническая информация, которая имеет ценность, скажем, для иностранных компаний. Или для спецслужб иностранных государств. Внутри нашей области ценность этой дискеты очень невелика...

— То есть Джорджик купил ее не для себя? — предположила Тамара. — Что ж, это очень на него похоже. Купить подешевле, а потом продать подороже. Срубить кучу денег за посреднические услуги и считать себя после этого пупом земли.

— А девочка соображает, — довольно улыбнулся ДК. — Девочка нравится мне все больше и больше, Саша.

— Я сама себе нравлюсь, — буркнула Тамара, но по глазам было видно, что комплимент пришелся к месту и ко времени.

— Значит, Джорджик у кого-то купил эту дискету, чтобы продать ее кому-то, — вернул я нашу беседу в деловое русло. — И посреди этого процесса ему разрядили магазин «Калашникова» в пузо, — наверное, это было сказано не очень тактично по отношению к Тамаре, но она смолчала. Не смолчал ДК.

— Ха, — иронически посмотрел он на меня. — Ты, Саша, по-прежнему не блистаешь. Ты только повторяешь уже сказанное. Слабо, слабо... Рассмотрим ситуацию еще раз: убили посредника. На чем обычно горят посредники? На том, что чересчур завышают свой процент. Продавцу не нравится, что у него купили слишком дешево. Покупателю не хочется платить слишком много. В обоих случаях они срывают зло на посреднике. Или еще один вариант — есть некая третья сторона, которая вообще не желает совершения сделки. Она убирает посредника, и сделка действительно срывается, потому что посредник — это связующая нить между покупателем и продавцом, это как цепочка, тем более при торговле таким деликатным товаром...

— Как ты сказал?! — меня как пружиной подбросило в кресле.

— Что именно? — хладнокровно переспросил ДК. — Я много чего говорю, поскольку человек уже немолодой и страдаю одновременно манией величия и недержанием речи...

— Посредник! Как ты его назвал? Цепочка? Ниточка?

— Ну, не слишком удачное сравнение, — пожал плечами ДК. — Но я не знал, что ты будешь придираться...

— А когда умирает посредник, то цепь рвется?

— Да! — с деланным пафосом ответил ДК. — Распалась цепь могучая, распалась да ударила одним концом по покупателю, другим по продавцу... А с чего вдруг такие вопросы?

Я многозначительно сдвинул брови. Самое время было изложить леденящую душу историю про хмыря в песочного цвета курточке, как он проследил меня от дома до Сбербанка, а потом шел за мной и дальше, не зная, что я, в свою очередь, засек его... Как мы столкнулись нос к носу, а потом сели за столик под белым полотняным зонтиком, чтобы выяснить отношения... И как хмырь говорил слова, смысл которых я понял только что, по прошествии недели...

«Важно, чтобы цепочка не порвалась», — сказал тогда хмырь, пристально глядя мне в глаза. И еще он сказал: «Важно, чтобы все работало по-прежнему». Цепочка — вот оно, ключевое слово. Джорджика убили, и цепочка, связывавшая покупателя и продавца, порвалась, процесс остановился, и хмырь, представлявший какую-то из двух сторон, пришел заявить о своем беспокойстве. Он выразил надежду, что кто-то возьмет на себя обязанности Джорджика и восстановит товарообмен. Почему-то он решил, что это буду я. Конечно, учитывая, что дискета и в самом деле лежала в моей квартире, хмырь был прав. Но как он мог знать, что блок сигарет «Мальборо» перекочевал в конце концов ко мне на шкаф?!

Но дело даже не в этом. Дело в том, что я слов хмыря не понял и повел себя дуб дубом. Очевидно, при торговле «деликатным товаром», как назвал его ДК, дубов в бизнесе не держали, их вырубали, чтобы не допустить утечки информации. Что и попытался сделать хмырь, правда, без особого успеха.

Я мог бы сейчас все это рассказать ДК, но я предвидел ехидные вопросы типа: «Почему же ты не схватил этого гнома за шиворот?» и поэтому, опустив подробности, просто сказал:

— Мне кажется, представители продавца уже выходили со мной на контакт.

— Но ты понял это только сейчас, — пригвоздил меня ДК.

— А кто выходил на контакт со мной?! — спросила Тамара. — Это когда по мне стреляли из автомата возле моего собственного дома? Эти, джипастые, они тоже хотели вступить со мной в контакт как с женой посредника?

Я вспомнил тот вечер, вспомнил рев мотора и удар, от которого тело парня из агентства «Статус» полетело в сторону... Вспомнил, как джип встал на свой огневой рубеж и как из окна высунулось автоматное дуло...

— А ведь Джорджика тоже убили из автомата, — вспомнил я. — А его убийца потом прыгнул в джип да и был таков... Это стиль. Убийство Джорджика и стрельба у твоего дома, Тома, — они похожи. И совсем они не похожи на хмыря с его ножом в рукаве. Это разные почерки. Значит, это делали разные люди.

— То есть тебя резали представители продавца, а по мне палили делегаты покупателя? — съехидничала Тамара. — У них сделка сорвалась, и они теперь дико нервничают...

— Что-то в этом духе, — сказал я. Впервые за последние дни какие-то вещи становились понятными. Куча странного и пугающего оставалась еще очень внушительной, но по крайней мере с хмырем мне все стало ясно. И с дискетой, пожалуй, тоже...

Будто прочитав мои мысли и не согласившись с ними, Тамара требовательно уставилась на ДК:

— А вы можете поконкретнее сказать, что там за техническая информация на дискете? Государственные тайны?

— Будет лучше, — сказал ДК, — если у вас останется самое общее представление о содержимом дискеты. И будет лучше, если она пока останется у меня. Я же говорил — есть разные варианты: от сорока тысяч долларов до пятнадцати лет тюрьмы и автоматной очереди в пузо. Причем сделать сознательный выбор тут очень сложно. Ваш Джорджик, я думаю, считал, что движется к сорока тысячам баксов, а получил совсем другой итог.

— А вы не боитесь хранить дискету у себя? — Тамара то ли иронизировала, то ли вправду беспокоилась за ДК. Я забыл ей объяснить, что беспокоиться за ДК — дело совершенно бесполезное.

— Бояться — слишком сильное слово, — ответил из своего угла комнаты ДК. — Я опасаюсь. Причем не за себя, а за вас, потому что именно в вашем возрасте свойственно совершать необдуманные поступки. У меня остался лишь один близкий родственник, и я не хотел бы его потерять, причем потерять глупо...