Не спеши умирать в одиночку, стр. 37

Я сделал два шага вперед и увидел то, что вызвало столь бурную реакцию гражданки Локтевой-Джорджадзе.

Дверь в ванную комнату была раскрыта, ванна была полна темной жидкости, а в ней лежало обнаженное тело. Я бы не назвал этого человека смазливым, учитывая, что пролежал он здесь явно не один день. Но волосы на черепе были светлыми, и аккуратный пробор подсказывал, что мальчик Дима серьезно разочаровался в этой жизни. На кафельном полу ванной комнаты лежала раскрытая опасная бритва, и не надо было иметь высшее юридическое образование, чтобы понять, как именно была использована эта бритва.

— Не могу... Не могу... — бормотала Тамара, стоя на коленях и покачиваясь из стороны в сторону. — Дверь закрой, дверь...

Я послушно вышел из ванной комнаты и закрыл за собой дверь.

— Запах, — сказала Тамара, и в горле у нее снова заклокотало. Я тактично отвернулся. Запах действительно был, и я теперь удивлялся, что ничего не почуял раньше. Хотя вонь из засорившегося мусоропровода пропитала дом снизу доверху, и неудивительно, что мое обоняние притупилось. К тому же мальчик Дима, не желая доставлять неудобства окружающим, закрыл за собой дверь. Войдя в ванную, Тамара эту дверь открыла, и теперь ей было очень плохо.

Я же думал о последствиях всего этого, и мне тоже было невесело. В голову приходили сравнения с джинном, которого выпустили из бутылки, и пословицы вроде «Не буди лихо, пока оно тихо».

Я отвел Тамару на кухню, где она кое-как привела себя в порядок и тяжело опустилась на табурет, глядя на меня большими испуганными глазами:

— Он покончил... Покончил с собой, да?

— Ты лучше об этом не думай, — посоветовал я, — а то опять стошнит.

— Уже все, все вышло... Твое печенье теперь на полу...

— Чудесно, — сказал я. — Все получилось просто чудесно.

— Что... Что ты имеешь в виду?

— Очень жаль, что Дима мертв, но ты же понимаешь — это доказывает, что мы на верном пути. Неспроста он полез в ванну с бритвой. Если это вообще была его идея.

— Думаешь, его заставили? — Тамару передернуло от такой мысли. — Господи, он же на себя стал непохож.

— Дальше будет еще хуже, — сказал я, — но мы этого дожидаться не будем, мы отсюда слиняем.

— Ага, — согласилась Тамара. — Давай побыстрее...

— Побыстрее не получится, — развел я руками. — Мы теперь должны либо позвонить в милицию, либо замести свои следы. Если звонить в милицию, то потом придется объяснять, как мы в эту квартиру попали. И мысли у них по этому поводу могут возникнуть самые разные...

— Нет, давай без милиции, — хрипло проговорила Тамара.

— Тогда нужно убрать все следы нашего пребывания здесь.

— Ты имеешь в виду...

— И этот след тоже. А также протереть все дверные ручки, к которым мы прикасались. Кран на кухне и так далее...

Тамара понимающе кивнула.

— Было же у меня предчувствие, — сказала она обреченно.

— У тебя было неопределенное предчувствие, — уточнил я. — Ты чувствовала, что будет плохо, но не знала, кому именно. Теперь мы знаем наверняка, — я кивнул на дверь ванной комнаты.

Тамара сидела, свесив руки, и выглядела так, как выглядят чудом спасшиеся жертвы авиакатастроф.

— А ты не заметила, — попытался я вывести ее из этого нехорошего состояния, — тут нигде не сложены Джорджиковы деньги?

Тамара ничего не сказала в ответ. Плохая шутка, понял я.

Я осторожно вывел ее из квартиры и прислонил к стене возле лифта. Цвет лица Тамары по-прежнему мне не нравился. Уж лучше бы она сегодня накрасилась.

— Сейчас вернусь, — пообещал я и быстро прошелся

по квартире покойного Димы, осматривая ее еще раз. Вроде бы все было чисто. Я подумал, что настоящий сыскарь сейчас переворошил бы все в этой квартире и отыскал бы в конце концов какую-нибудь убийственную улику против банды уродов, затеявших все это. Возможно, где-то тут лежал дневник Димы или фотоальбом, где вместе были сняты Дима, Джорджик и кто-то третий... Все возможно. Но у меня не было времени на толковую обработку квартиры, пора было делать отсюда ноги.

Однако прежде я все-таки собрался с духом, обмотал руку полотенцем и открыл дверь в ванную. Для прощального взгляда. Я слышал, что самоубийцы иногда оставляют записки, где перечисляют жизненные пакости, доведшие их до такого конца. Но никаких записок не было. Была полупустая бутылка водки, стоявшая на полу под раковиной. Мальчику было страшно делать это на трезвую голову, поэтому он хорошенько напился, и теперь никакие лезвия ему не были страшны...

Я аккуратно закрыл дверь и бросил полотенце на пол. Пора было сматываться.

Дверь в квартиру я оставил приоткрытой, чтобы соседи заинтересовались делами мальчика Димы. Кстати, если мы что-то и забыли поставить на место, то это можно будет списать на соседей, которые обнаружат тело. Так что не очень глупо я все сделал. Хотя мог бы сделать умнее.

Вниз мы спустились на лифте, потому что тащить десять этажей Тамару на себе я бы не смог.

— Плохо, — разжала она бледные губы, когда кабина остановилась на первом этаже.

— Тебе плохо?

— Плохо, что мы приехали на «Ягуаре»... Яркая машина, кто-нибудь запомнит.

— Ну, — попытался я ее утешить, — мало ли в городе «Ягуаров»...

Хотя она была, конечно же, права. Я втолкнул Тамару на водительское сиденье и только потом сообразил задать вопрос:

— А ты вести-то сможешь?

— Смогу, — кивнула Тамара, а мне только и оставалось, что поверить ей на слово. «Ягуар» медленно, как катафалк, выехал со двора, проехал метров сто и повернул в другой двор.

— Понятно, — сказал я. — Конспирация.

— Сейчас я посижу и поедем дальше, — тихо сказала Тамара, виновато глядя на меня. — Извини... Просто я никогда раньше не видела такого. И я ведь знала его, он мне нравился, он был у нас дома... О господи! — она закрыла глаза.

— Хватит рыдать, — сказал я достаточно грубо, чтобы Тамара разозлилась и пришла в себя. — Ты лучше вспомни, зачем Дима приходил к вам домой. Вспомни, о чем они разговаривали с Джорджиком...

— Я не знаю, о чем они разговаривали! — нахмурилась Тамара. — Если бы я знала, то сказала бы. Я же понимаю, чем все это пахнет...

— Мне кажется, что не понимаешь. Нас с тобой замочат, если мы не распутаем эту историю. Как это так — ты жила с человеком, который все это заварил, и ты ничего не знаешь о его делах?!

— Представь себе — не знала! — в ее голосе появилась здоровая злость.

— Тогда поехали смотреть, что на дискете, — сказал я, — по-моему, ты уже очухалась.

— Я есть хочу, — сказала Тамара. — Мне нужно срочно заесть нервный стресс. Или я за себя не ручаюсь.

— Тебя разнесет как пивную бочку, если ты будешь каждую неприятность заедать бифштексами.

— Это была неприятность?! По-моему, это был труп моего знакомого! И что значит «пивная бочка»? Я похожа на пивную бочку? — вот это уже был голос вполне здорового человека. Она даже, кажется, собиралась съездить мне по роже. Или укусить. Короче говоря, от нее веяло хорошим настроением и здоровой агрессией.

— Поехали! — сказал я. — Есть, пить, наслаждаться жизнью. Нам и вправду нужно отвлечься.

— То-то, — с видом победительницы сказала Тамара и завела мотор. Я пожал плечами: в конце концов, и я не каждый день натыкаюсь на самоубийц, плавающих в собственной крови. А когда я на них натыкаюсь, это вовсе не повышает мое настроение.

Роскошного пиршества не вышло — денег в моих карманах и в ее сумочке набралось немного. К тому же и настроение было все же не праздничное. Я заставил Тамару остановиться возле нервно мигающей вывески «Пельменная». Тамара посмотрела на вывеску, на само здание и спросила:

— А это не опасно?

Я только фыркнул в ответ. Самым опасным заведением из всех, которые я знал, был ночной клуб «Метро», куда вход стоил пять баксов. Да и выглядело заведение шикарно. Тем не менее каждый божий день там кому-то сворачивали челюсти, ломали ребра... А то и еще чего похуже вытворяли, отрываясь на всю уплаченную сумму.