Не спеши умирать в одиночку, стр. 26

— Это какая же статья? — спросила как бы сама себя Тамара. — Саша, какая это статья?

— Это сразу несколько статей, — ответил я, потому что никогда не был силен в Уголовном кодексе. На детях прокуроров природа отдыхает, как говорит ДК.

— Это педагогический процесс, — с достоинством ответил пришедший в себя мужчина. — А вы вообще кто?

— Саша, поясни товарищу, — скомандовала Тамара. Ей явно нравилось пугать мирных, ни в чем не повинных граждан. Или почти ни в чем не повинных.

Я положил товарищу руку на плечо и доходчиво объяснил преподавателю торгового колледжа, что мы тут не шутки шутить пришли.

— А я-то здесь при чем? — мужчина на всякий случай закрыл пах портфелем.

— При том, Арнольд Феликсович, что у нас есть вопросы. А от вас мы ждем ответов.

— Слушаю, — с готовностью заявил Ложкин. Потом посмотрел на грудь Тамары, оценивающе покачал головой и поинтересовался: — Извините, а вы не учились у меня в девяносто третьем году?

— Ты спятил? — обиделась Тамара. — Я что, так плохо выгляжу?

— Но я вас где-то видел...

Тамара достала паспорт, раскрыла его и ткнула в физиономию Ложкину.

— Джорджадзе Тамара Олеговна, — прочитал тот. — А-а-а... Вот оно что! Ну так я же помню! Я же видел вас с мужем! А почему Георгий не пришел?

Тамара убрала паспорт и скрестила руки на груди. Чтобы Ложкин не отвлекался.

— Издеваешься? — спросила она. — Прикидываешься, что не знаешь?

— А что я должен знать?

Тамара, похоже, собиралась отвесить ему оплеуху или учинить что-то покруче, поэтому я поторопился объяснить Ложкину, что Георгия Эдуардовича больше нет с нами, зато с нами его вдова, которая интересуется вопросом о деньгах покойного мужа.

— О, — виновато потупился Ложкин. — Прошу прощения. Но я и вправду был не в курсе. Я же газет не читаю, только журнал «Бухгалтер», да и «Плейбой» изредка. Откуда мне было знать про безвременную кончину Георгия Эдуардовича?

— Извинения приняты, — перебил я Ложкина. — Давайте о деньгах.

— А что деньги? И при чем тут деньги? Вы знаете, какую роль я играл в делах Георгия Эдуардовича? Приходящий бухгалтер! Я наводил порядок в его бумагах. К реальным деньгам я не имел никакого отношения. Так что если у вас там чего-то не нашлось... — Ложкин развел руками. — Не моя епархия.

— Твоя, — решительно сказала Тамара. По ее знаку я подхватил Ложкина под руку и потащил к выходу из колледжа. Встречные девочки радостно улыбались и говорили «До свидания!» любимому преподавателю.

— Куда... Куда вы меня? — пыхтел на ходу Ложкин.

— Куда потребуется, — пояснил я. — Цементный завод. Слесарная мастерская. Садомазохистский салон. Любые средства хороши, чтобы получить ответы на наши вопросы.

— Я же не отказываюсь отвечать! — всхлипнул Ложкин, когда я подтащил его к багажнику «Ягуара».

— И это правильно, — ответил я и впихнул бухгалтера в салон машины, нечаянно ударив его пару раз головой о потолок. Кажется, я начал входить во вкус расследования.

Тамара остановила «Ягуар» на каком-то пустыре. Бухгалтер Ложкин посмотрел по сторонам и тонкий намек понял.

— Зачем так грубо? — пробормотал он. — Я и не собирался от вас что-то утаивать.

— Сейчас проверим, — жестко сказала Тамара. — Вопрос номер один: где деньги Джорджика?

— Ну это же не ко мне вопрос, — осторожно заметил Ложкин, поглядывая в мою сторону. — Я имел в виду, что отвечу на любые вопросы, связанные с моей деятельностью. То есть — бумаги. К реальным деньгам Георгия я никакого отношения не имел.

— Врет, — сделала вывод Тамара и небрежно бросила мне: — Давай займись им.

Ложкин стал медленно сползать с сиденья на пол, а я поинтересовался:

— Что значит «займись»?

— Сделай с ним что-нибудь. Чтобы он перестал прикидываться дураком.

— Я не прики... — раздалось откуда-то снизу, но Тамара сказала: «Ша!», и все звуки прекратились.

— Давай поэнергичнее, — подбодрила меня Тамара. — Я знаю, у тебя получится.

— С чего это у меня получится? Я вышибалой работал, а не палачом...

— Тогда вышиби из него что-нибудь.

— Ребята, давайте как-то поинтеллигентнее, — предложил сдавленный голос Ложкина. — Я вам покажу бумаги «Талер Инкорпорейтед», вы посмотрите и сделаете свои выводы.

— Лучше я из тебя чего-нибудь вышибу, — строго сказал я. — Потому как в бухгалтерии я ни черта не смыслю.

— И где эти бумаги? — спросила Тамара. — Небось у тебя дома?

— С собой! — вскрикнул Ложкин, которому я, кажется, наступил на ногу. Нечаянно.

— А зачем ты их с собой таскаешь?

— Потому что скоро двадцать пятое число! Двадцать пятого я всегда заезжаю к Георгию и занимаюсь его документами! Честное слово!

Мы с Тамарой переглянулись.

— Давай свои бумаги, — решительно сказана Тамара, а я развел руками — вся эта бюрократия была уже не по моей части. Мне оставалось только сидеть рядом, мрачно пялиться на Ложкина и слушать его запутанные комментарии к квартальным отчетам, приходно-расходным ордерам и прочим тарабарским грамотам, которых в портфеле Ложкина обнаружилась чертова уйма.

Тамара довольно долго вникала в эту муру, но как только вникла, сразу же издала торжествующий вопль. Опять кому-то предстояло быть скальпированным.

— Ты смотри! — подняла она голову от бумаг, оживленно тряся пегими растрепанными волосами. — Этот

Миха нам врал, что ничего не должен платить Джорджику, а по бумагам-то все наоборот. Вот! Вот! Вот! — она с энтузиазмом тыкала пальцем в строчки цифр. — Это он все переводил в «Талер Инкорпорейтед»... Каждый месяц! Он врал!

— Ну и что? — равнодушно отозвался я. — Если бы все было наоборот, если бы твой Джорджик переводил бабки Михе, тогда было бы понятно, куда все ушло. А так...

— Если он врал насчет этого, значит, он врал и про все остальное! — не унималась Тамара. Ложкин внимательно выслушал обе стороны и напомнил о себе осторожным кашлем.

— Чего тебе? — осведомилась Тамара.

— Если вы про того Миху, который по ценным бумагам работает...

— Ну, — сказала Тамара.

— Он не врет. То, что здесь напечатано, — Ложкин погладил листы с цифрами, — это художественная литература. Это для государства, для налоговой инспекции. Понимаете? Я же говорю — к реальным деньгам я отношения не имею. И это, — он снова тряхнул пачкой бумаг, — это тоже отношения к реальным деньгам не имеет. Это сказка. В этой сказке написано, что Миха переводит каждый месяц процент от своей прибыли на счет Джорджика. А на самом деле... Я не знаю, что было на самом деле. Только Джорджику эти копейки не нужны были.

— У него был другой бизнес, — повторил я мысль Михи. — Не совсем чистый. А вся эта литература, Михина фирма и прочее — это прикрытие.

— Это вы сказали, — улыбнулся Ложкин. — Это не я сказал. Между прочим, раз Георгий скончался, следует заняться ликвидацией фирмы «Талер Инкорпорейтед». Для старых добрых клиентов, — он погладил ушибленный череп, — я мог бы все устроить по льготным расценкам...

Мы с Тамарой не сговариваясь посмотрели на него. Нехорошо посмотрели.

— Расценки могут быть чисто символическими, — сказал изменившимся голосом Ложкин. — Выпустите меня из машины, а?

В конце концов мы, конечно же, выпустили его из машины. Но перед этим Ложкина еще раз прогнали по всем вопросам, а мне пришлось повторить весь набор устрашающих трюков. Толку от этого не было ровным счетом никакого. Ложкин не знал, в чем заключался тайный бизнес Джорджика. Он лишь догадывался, что бизнес этот процветал, потому что за свои два дня работы в месяц Ложкин получал от Георгия Эдуардовича по три тысячи долларов наличными. И задержек с выплатами не случалось никогда.

— Ну и что мы имеем? — удрученно осведомилась Тамара, когда мы расстались с потрепанным Арнольдом и поехали назад. — Эти двое всего-то и знают, что у Джорджика был левый бизнес, а «Талер Инкорпорейтед» — всего лишь прикрытие. Что нам с этого?