Глаз вечности, стр. 92

Высушенный воздух неприятно щекотал кожу. Крепкий запах усилился, словно во время грозы. Но более всего сводили с ума чужеродные звуки: разноголосое гудение, потрескивание и перекрывающее их биение некого пульса, что пробирало человека до самых костей.

Первым очнулся, разумеется, отец Аннас.

– Чего рты-то раззявили? – рявкнул он. – Все бы вам время терять! Давайте разделимся и…

– Нет! – властно остановил его Кетейн и медленно, точно неразбуженный лунатик, поднял руку. – Не нравится мне это место. Оглянись, Тормон! Тут и потерять друг друга ничего не стоит. – Он задумался на минуту. – Поступим иначе. Разобьемся на две группы, не больше. Пойдем в разные стороны строго вдоль стен, ясно вам? Пока не увидите Пресвела или заложниц лично, на середину или в другие туннели не ходить! Отрываетесь от группы – дайте знак, где вас искать. Встретимся на той стороне. От души надеюсь, что Рохалла оставила нам какую-нибудь метку – хвала Мириаля, хоть эта девушка не спятила от страха. Если иных выходов отсюда нет, тогда и только тогда станем прочесывать саму пещеру. – Сын вождя оглядел суровые лица воинов. – Каждый понял, как действовать?

Глаза торговца засветились недобрым блеском.

– Послушай его, – зашептала Серима на ухо товарищу, – это единственно правильное решение. Бесцельно блуждая, мы здесь точно никого не найдем.

Тот закусил губу.

Ладно. Будь по-вашему. Но не стойте же вы, как тупые мулы!

Тормон, Серима, ее супруг и трое горцев тронулись влево. Прочие во главе с Вилланом – в противоположную сторону. Прежде чем покинуть вход, леди достала из-за пояса потушенный факел – к чему он теперь? – и бережно поставила его у стены.

– Хотя бы не заблудимся на обратном пути, – улыбнулась она Кетейну.

Тот просиял от гордости.

– Дорогая, может, лазить по горам ты и не умеешь, но зато по уму дашь любому сто очков вперед!

Ах, как же долго пришлось идти. А ведь беглец наверняка бросился напролом, сберегая и время, и силы. При этой мысли вдовец скрежетал зубами от ярости. Но, с другой стороны, если помешанный так и сделал, то наверняка бродит сейчас где-то рядом, пытаясь отыскать дорогу.

У Серимы разболелась голова. Все эти мелькающие огни, беспрестанное шипение и гудение затуманивали и без того измученный рассудок. Леди уже с трудом понимала, где находится и что делает. Но тут внезапное происшествие, точно ледяной утренний душ, пробудило ее от грез наяву.

Финналл, о любопытстве которого среди горцев ходило немало забавных легенд, на этот раз выкинул такое, отчего всем стало не до смеха. Заметив краем глаза, как его фигура отделилась от группы, Серима закричала, предупреждая об опасности, но было уже поздно. Внимание воина приковала к себе высокая стройная колонна – о небо, она и вправду светилась так, будто состояла сплошь из дорогих самоцветов!

Палящая молния вырвалась из столпа, словно привлеченная вытянутым пальцем несчастного. В единое мгновение она побежала вверх по руке, разветвляясь и приумножаясь, пока все тело не опутала ослепительная паутина голубоватого сияния. Финналл рухнул будто подкошенный. Товарищи столпились рядом и беспомощно смотрели, как тот с воплями корчится на полу. Приблизиться так никто и не решился. Но вот отчаянный крик оборвался. Горец полыхнул огромным серебристым факелом; когда пламя угасло, от человека не осталось и следа.

Ни один из группы не произнес ни звука. Ужасная судьба товарища потрясла каждого до глубины души. Проклятое место явило свой грозный нрав наиболее страшным образом. Люди угрюмо сбились ближе друг к другу и с той минуты сторонились не только блестящих образований, но и самих стен. Серима буквально впилась ногтями в руку супруга. Если уж ей суждено потерять долгожданного любимого, то пусть они уйдут вместе!

Наконец изможденные телом и душой путники нашли единственный выход в другой туннель, где их ждала вторая группа преследователей. С трепетом выслушали те рассказ о кончине Финналла. Однако повествование оказалось кратким: всем не терпелось выбраться из кошмарной пещеры. К тому же Виллан обнаружил на пороге очередной след – скатанный в клубок обрывок платья Рохаллы. Судя по нему, горцам предстояло идти дальше, навстречу новым опасностям.

«Что ждет нас впереди? Кого еще мы утратим?»

Бросив осторожный взгляд на супруга, леди прочла в его глазах те же заботы.

ВНЕЗАПНАЯ ДРУЖБА

Отдохнув на вершине перевала, Аморн и чародеи продолжили путь. В тесном ущелье приходилось ехать по одному; когда же скалы раздавались в стороны, всадники скакали парами. Получилось так, что рядом с Элионом очутилась Ви-фанг. На сей раз, дабы не смущать людей, оборотень приняла вид молоденькой женщины. Тулак отдала ей своего коня, а сама пристроилась вместе с Вельдан на спине дракена. Умысел хитрой старухи заключался в том, чтобы разговорами отвлекать друзей от печальных дум о пережитом ими оползне.

Элион то и дело невольно косился на такуру. Точнее, на ее пышные рыжие волосы. Чародей с болью узнавал тот самый оттенок, которым привык восхищаться, пока жила на свете его напарница. Лицо оборотня отличалось более тонкими и правильными чертами, талия не так стройна, рост чуть пониже, да и возраст… Однако даже легкого, поверхностного сходства хватило, чтобы всколыхнуть в изболевшейся душе как светлые, так и невыносимо грустные воспоминания, и прежде всего – гибель незабвенной Мельнит.

А может, это злое предзнаменование?..

– Что ты от меня так шарахаешься? – вспылила вдруг Вифанг. – Сейчас-то чем тебе неприятен мой вид?

– О нет, прости, – замотал головой смущенный Элион. – Все в порядке, только… просто я вспомнил… никак не могу… – Он махнул рукой и попытался снова: – Почему ты выбрала именно этот цвет волос?

– Сама не знаю, – пожала плечами такуру. – Можно сказать, он целый день преследовал меня. Пробивался сквозь самые сильные мысленные щиты. Вот я и поддалась.

Элион все понял. Разумеется, не только он думал сегодня о погибшей напарнице. Как насчет Каза и Вельдан? Легко ли им забыть жуткую битву с ак'загарами и ее последствия? Тоскуя об одном и том же, втроем чародеи создали столь явный, ощутимый образ, что прорвал бы и не такую защиту. Вифанг всего лишь ненамеренно воспроизвела главную его черту – огненное знамя развевающихся на ветру локонов.

А вот интересно, влияет ли внешнее перевоплощение на душу и разум такуру, и если да, то насколько глубоко? Обретя человеческое тело, становится ли оборотень более… человечным? Но что же получится, когда Вифанг станет деревом или, допустим, скамьей? Надо будет расспросить об этом – потом, если выживут.

Наконец мужчина очнулся. Такуру подозрительно сощурилась.

– А что не так с моими волосами? На вас, чародеев, не угодишь: предрассудок на предрассудке сидит и предрассудком погоняет!

Так. Кажется, план Аморна ввести оборотней в Тайный Совет под угрозой.

– Нет-нет, дело совсем не в этом, – поспешил Элион заверить собеседницу. – Видишь ли, ты напомнила мне…

Странно: в этот раз история милой утраченной напарницы сама полилась из него, почти без привычной дрожи в голосе. Мало-помалу гневные искры в глазах Вифанг погасли.

– Прости. Могу себе представить, что чувствуешь, возвращаясь после такого в логово ак'загаров. Если б я только знала… Хочешь, поменяю цвет? Какой лучше – черный? Синий? Фиолетовый? Или зеленый?

С каждым ее словом локоны, будто по волшебству, вспыхивали другим оттенком. Элион прыснул в кулак.

– На твоем месте я бы оставил рыжий. Всегда любил эту окраску, – негромко закончил он.