Тень твоего поцелуя, стр. 69
Позже он подвинулся, обнял ее, и она заснула, как усталый ребенок, положив голову ему на грудь.
Лайонел не спал. Сторожил свою вновь обретенную любовь, исполненный столь неукротимой жажды уберечь и защитить ее, что казалось, больше сон никогда не смежит его веки.
Глава 23
Малколм покинул гостиницу, едва небо на горизонте чуть посветлело. Несколько минут спустя сонный Джем запряг коней в экипаж и свернул на лондонскую дорогу. Мальчишка в кухне разворошил угли в очаге и подбросил дров: нужно спешить. Скоро зевающие хозяева спустятся вниз из своей каморки наверху, и не дай Бог попасть им под горячую руку.
Луиза, пролежавшая почти всю ночь с открытыми глазами рядом с Нелл, спавшей здоровым сном наработавшегося за день человека, гадала, как можно встать, не оскорбив правил приличия, если за занавесками на топчане лежит Робин.
Луиза перегнулась и отодвинула занавески. Нелл застонала и, открыв глаза, села.
– Господи помилуй! Миссус мне задаст! – ахнула она и, вскочив, одернула нижние юбки. – Сейчас прибегу, принесу горящих угольев!
С этими словами она исчезла. Робин встал, поправил камзол, потер бородку, которая, казалось, всего за одну ночь отросла и выглядела неопрятной и всклокоченной, и пошел к двери.
– Я буду в пивной, – промямлил он Луизе, высунувшей растрепанную, похожую на осеннюю маргаритку головку между занавесок.
Подождав, пока дверь закроется, Луиза соскользнула с кровати. Она была в сорочке и нижней юбке, и босые ноги, коснувшись пола, немедленно замерзли. Фижмы, корсаж и платье лежали там, где она с помощью Нелл сбросила их на сундук у изножья кровати. Но без служанки ей будет трудно одеться! Кстати, и Пиппе тоже. Придется им помочь друг другу.
Луиза завернулась в плащ и собрала предметы одежды в вышитую сумку, содержавшую все ее остальные вещи. Дон Аштон сказал, что прачечная находится за кухней.
Она нашла кухонную дверь. Зевающие слуги, топившие очаг и жарившие бекон, не обратили на нее внимания. Впрочем, как и она на них. Выйдя во двор кухни, она мигом определила прачечную по запаху мыла, сваренного на свином жиру, и щелока.
Девушка поднялась по шаткой лестнице и, уже успев постучать, сообразила, что дон Аштон делит комнату с Пиппой!
Ее стук прозвучал трубой архангела Гавриила.
– Кто там? – спросил дон Аштон, но теперь Луиза не могла отступить. Да и куда отступать, когда руки заняты шнуровкой, а ступеньки отчаянно скрипят?
– Это я, Луиза, – дрожащим голоском пролепетала она.
– Святые угодники!
Дверь распахнулась. На пороге стоял дон Аштон в шоссах и рубашке, с сапогами в руках. Рубашка была распахнута на груди, и Луиза как зачарованная уставилась на темную поросль волос. Какие у него твердые, маленькие, коричневые соски! Раньше она никогда не видела полуобнаженного мужчину!
Несколько мгновений Лайонел смотрел на нее, словно не узнавая, но тут же сообразил, что она глазеет на пего с открытым ртом, широко раскрыв аквамариновые глаза. Он поспешно швырнул сапоги на мол и застегнул рубашку, неуклюже возясь с маленькими перламутровыми пуговками.
– Какого черта ты здесь делаешь? – рявкнул он, пытаясь раздраженным криком замаскировать неловкость ситуации.
Луиза ответила не сразу. Ее заинтересованный взгляд пополз ниже, к тугому кому в шоссах, и Лайонел залился краской. Перед глазами встал образ доньи Марии, матери Луизы. Стань она свидетельницей этой сцены, с ней наверняка приключилась бы истерика. А донья Бернардина… кровь Христова, об этом даже подумать страшно!
Он подавил порыв прикрыться руками: это лишь привлекло бы ненужное внимание к абсурдной и крайне неприличной ситуации. Он принял надменный вид и свысока осведомился:
– Чего ты хочешь, Луиза? Тебе здесь нечего делать.
– А я… я думала, что есть, – пробормотала Луиза, все еще не отрывая глаз от непристойного зрелища. – Мы с Пиппой могли бы помочь друг другу одеться.
Она быстро взглянула на кипу одежды и против воли снова воззрилась на поразительное доказательство мужественности своего опекуна. Неужели он способен показываться перед Пиппой в таком виде?
– Но может быть… – нерешительно продолжала она, – я ей не нужна. Может, это вы поможете ей.
Ей вдруг пришло в голову, что кто-то мог помочь Пиппе раздеться вчера вечером. А Нелл была с Луизой.
Лайонел решил, что лучше всего будет игнорировать создавшееся положение. Любая попытка ответить заведет в такую трясину, что даже подумать страшно.
Пиппа, которую тоже разбудил стук, сонно моргала глазами, пытаясь прийти в себя, и наконец поняла, что ее вмешательство просто необходимо. Лайонел, похоже, лишился дара речи.
Она спрыгнула с топчана, направилась к двери и ободряюще улыбнулась поверх плеча Лайонела.
– Заходи, Луиза. Эта шнуровка меня с ума сведет. А мистер Аштон может идти в пивную и там одеться в компании Робина.
– О, мне не хотелось бы выгонять дона Аштона из комнаты, – лукаво пропела Луиза. Прежде ей не удавалось застать опекуна врасплох, и сейчас она искренне наслаждалась его смущением. – Я помешала… простите…
– Ты совсем не помешала, – заверила Пиппа, услышав, как затаил дыхание Лайонел. – Мистер Аштон и без того собирался идти вниз.
Она легонько ущипнула Лайонела.
Лайонел мотнул головой, как отряхивающая воду собака.
– Да… да… я собирался… то есть, конечно, собирался…
Прыгая то на одной ноге, то на другой, он натянул сапоги и пошел к двери, целомудренно прикрываясь камзолом и плащом. Протиснувшись мимо Луизы, бедняга скатился по лестнице. Луиза обратила невинно удивленный взгляд на Пиппу, отмечая, что та тоже раздета. Смятая сорочка расшнурована почти до талии, а в голом бедре, выглядывавшем из-под подола, было нечто шокирующе интимное. Ясно как день, что Пиппа и дон Аштон знакомы куда ближе, чем хотели показать окружающим.
Интересно, интересно… Опекун всегда держал сторону доньи Бернардины, проповедовал о необходимости держать подопечную в уединении, чтобы не оскорбить ее девичьей скромности, а сам завел связь с замужней женщиной! Знает ли об этом Робин?
Луиза решила при первой же возможности расспросить его.
– Никто не хочет рассказать мне, как бывает, когда теряешь девственность. Правда, донья Бернардина ухитрилась ее сохранить, по крайней мере я так думаю, а моя мама просто не может заставить себя говорить о столь неделикатных вещах. Но ты не находишь, что я тоже должна знать?
– Думаю, пока ты должна удовлетвориться сознанием того, что поставила опекуна в крайне неловкое положение, – строго ответила Пиппа, но все же не удержалась от смешка.
– Я не хотела быть нескромной, – чопорно ответила Луиза.
О, только не стоит притворяться! – воскликнула Пиппа, ухмыляясь. – Ты прекрасно знала, что делаешь! Кстати, я ничуть тебя не осуждаю и на твоем месте затеяла бы ту же игру. А теперь иди сюда, я тебя зашнурую.
Луиза задержала дыхание и втянула живот, позволяя Пиппе затянуть шнурки корсажа. Она потянулась было к фижмам, но Пиппа покачала головой:
– Не стоит. Хватит и нижних юбок. Не забывай, мы поедем верхом. И без того наши платья – достаточная обуза. А теперь помоги мне. Только не слишком туго шнуруй.
Луиза, ободренная смешливым тоном Пиппы, попыталась вызвать ее на откровенность.
– Ты бежишь с доном Аштоном… бросив своего мужа?
Пиппа заправила волосы в шелковую сетку на затылке. Что ни говори, а Луиза заслуживает хоть каких-то объяснений.
– Да, я убегаю и бросаю мужа. Но не с Лайонелом, в том смысле, который ты имеешь в виду.
Луиза задумчиво кивнула.
– А я все удивлялась, почему Робин помогает вам в таком деле. Бросать мужа – смертный грех.
– А вот без подобных нотаций я вполне могу обойтись, – раздраженно предупредила Пиппа. – Тебе следует знать, что один грех зачеркивает другой.
Она подхватила сумку и направилась к двери.
– Пойдем, нужно спешить. Мы должны выехать с первыми лучами солнца.