Список холостяков, стр. 44
— Это правда, — подтвердила Пруденс. — Можно испытывать к нему неприязнь, но ни в коем случае не презирать.
— Но я не испытываю к нему неприязни, — с бессильной улыбкой призналась Констанция. — Совсем наоборот. Я совершенно сбита с толку, Пру.
— Могу в это поверить.
— Давай поговорим о более приятных вещах, — сказала Констанция. — Я заставила Макса согласиться встретиться с Генри. В понедельник, у него дома.
— Превосходно! — Пруденс снова повернулась к зеркалу и взяла в руки гребень. — Амелия прислала записку. Она получила разрешение на брак, и они должны пожениться в следующий четверг. Церемония состоится в Кэкстон-Холле, в четыре часа. Мы будем свидетелями.
— При условии, что у Генри хватит мужества приехать в Лондон, — скептически заметила Констанция. — Чем дальше мы от него находимся, тем меньше я верю в его решимость.
— Напрасно. Чес уверена, что он приедет. А она никогда не ошибается.
— Ну что ж, в этом ты права. Кстати, где она?
— Обедает с Дэвидом и Эстер у леди Уинтроп.
— Ага! — Констанция подняла одну бровь. — Значит, дела продвигаются.
— Похоже на то, — согласилась сестра.
— А еще я уговорила Макса помочь нам в этом деле с автомобилем, — сказала Констанция, и в глазах ее вспыхнул огонек. — Завтра ночью.
— Не могу в это поверить, — заявила Пруденс. — Он такой правильный и принципиальный… как тебе удалось уговорить его?
— На самом деле это оказалось очень просто. Он пытался сопротивляться, но… — Она томно пожала плечами. — Но не смог.
— Нет у тебя ни стыда ни совести.
— Не у меня одной, дорогая сестрица. Насколько я помню, эта идея принадлежит Чес.
Пруденс рассмеялась и встала со стула:
— Ты готова? У нас сегодня обедает лорд Беркли.
— О Господи! — простонала Констанция. — Надо же было ему испортить такой прекрасный день!
Глава 13
—Мне кажется, звонят в дверь. Честити вскочила и выбежала из гостиной. Констанция взглянула на часы. Была половина одиннадцатого.
— Должно быть, это Макс. — Следом за сестрой она вышла в коридор в сопровождении Пруденс. — Дженкинс, это мистер Энсор?
— Он самый. — Макс стоял внизу в слабо освещенном холле, поставив одну ногу на ступеньку лестницы и глядя снизу вверх на сестер. — Я не задержал вас?
— Нет, конечно же, нет, — ответила Констанция. — Поднимайтесь в нашу гостиную. Если хотите, Дженкинс принесет вам виски. А еще в гостиной есть коньяк.
— И горячий шоколад, — весело добавила Честити.
— Спасибо, лучше виски, Дженкинс, — сказал Макс и принялся подниматься по ступенькам. — Вашего отца дома нет?
— Нет. Он ушел еще рано вечером. А ключи от автомобиля у Дженкинса.
Макс удивленно приподнял брови:
— Ваш дворецкий в курсе происходящего?
— О, Дженкинс знает все о нашей семье. Все наши маленькие секреты, — заявила Пруденс. — Он сам помог бы нам, но ничего не понимает в моторах.
Брови Макса поползли еще выше.
— Вы выглядите очень таинственно, — одобрила его наряд Констанция. — В этом длинном черном плаще. Вас будет невозможно разглядеть в темноте.
— Я решил, что следует одеться в соответствии с уготованной мне ролью.
Полагая, что у Констанции нет секретов от сестер, он подошел к ней и бесцеремонно поцеловал. Накануне днем в его пустом доме они занимались любовью с ненасытной жадностью, и это настроение до сих пор владело им. Она была одета просто, но как всегда элегантно, в длинное вечернее платье из крепа цвета лаванды, и им овладело желание схватить ее в объятия, вытащить шпильки из волос, повалить ее на ковер и целовать до беспамятства. Это было совсем не похоже на него, что его немного удивило и в то же время озадачило. Он решил, что всему виной неблаговидная, если не сказать откровенно противозаконная, операция, которая предстояла им этим вечером.
Констанция сначала удивилась такой открытой демонстрации их отношений, но не воспротивилась его поцелую. В ее глазах вспыхнул огонек, словно она могла читать его мысли.
Ее сестры обменялись понимающими взглядами и тактично удалились в гостиную. Когда на лестнице появился Дженкинс, держа в руках поднос с графином с виски и стаканом, Макс не спеша отстранился от Констанции и направился в гостиную. На губах его играла довольная улыбка.
— Вы принесли какие-нибудь инструменты? — спросила Честити, обратив внимание на то, что ни в его руках, ни в карманах ничего не было.
— Мне не нужны инструменты. Констанция сказала, что это кадиллак… спасибо, Дженкинс. — Макс взял с подноса стакан.
— Да, это кадиллак, но разве это имеет какое-то значение? — спросила Констанция.
— Я все объясню вам, когда мы осмотрим мотор. Мне жаль разочаровывать вас, но я хочу, чтобы вы поняли, что я не намерен ломать автомобиль. Он слишком дорогой для этого.
— Совершенно согласен с вами, сэр, — сказал Дженкинс, остановившись на полдороге к двери.
— Дженкинс, как вы можете такое говорить? — воскликнула Пруденс. — Вы же сами отлично понимаете, как обстоят дела.
— Да, я понимаю, мисс Пру, но если есть способ убедить милорда отказаться от машины, не нанося ей ущерба, нужно по крайней мере рассмотреть такую возможность.
— Ну конечно же, мы не хотим ломать автомобиль, — успокоила Дженкинса Констанция. — Но что мы в таком случае сможем сделать, Макс?
— Небольшой трюк с бачком для бензина, — ответил Макс, сделав глоток виски и одобрительно кивнув головой. — Лорд Дункан знает толк в напитках.
— У нашего отца вкус настолько же безупречен, насколько разорителен, — объявила Пруденс. — Все, что доставляется в этот дом, должно быть только самого отменного качества.
Макса удивил сарказм, прозвучавший в словах Пруденс, но он решил оставить эту тему. Он уже заметил, что отношения между лордом Дунканом и его дочерьми кажутся несколько странными, но ему не хотелось проявлять излишнее любопытство. Может быть, когда он узнает их получше, все разъяснится само собой. Хотя Энсор уже успел достаточно близко, познакомиться с ними для того, чтобы это стало угрожать его спокойствию. Участвовать с ними в саботаже посреди ночи — разве это не проявление самых близких и дружеских отношений? А ему не хотелось вступать в слишком близкие отношения с этой троицей. У него сложилось впечатление, что они ни перед чем не остановятся, если им будет что-нибудь нужно. И он был уверен, что при этом они ни секунды не будут мучиться угрызениями совести. Его, во всяком случае, использовали совершенно беспардонно.
Он посмотрел на Констанцию, сидевшую на подлокотнике дивана. Она была такой сдержанной и элегантной, но он знал, какой восхитительно, невероятно чувственной она может быть при желании, и с абсолютной ясностью понял, почему позволил вовлечь себя в эту затею.
Он поставил пустой стакан на столик.
— Операция предстоит довольно грязная, а поскольку я не намерен пачкать свои собственные руки, мне кажется, вам стоит переодеться во что-нибудь более подходящее для такого случая.
— Да, конечно, — сказала Честити и направилась к дверям. — Это займет всего несколько минут.
— А насколько грязная работа нам предстоит? — настороженно спросила Констанция.
У нее сложилось впечатление, что Макс не без удовольствия предвкушал, как он будет стоять в стороне чистеньким и элегантным и наблюдать, как они будут пачкаться в бензине и масле.
— Очень грязная, — ответил Макс с насмешливым блеском в глазах, который ясно показал Констанции, что она была права в своих предположениях. — И еще от вас будет сильно пахнуть, — добавил он, не в силах скрыть довольную улыбку.
«Это его маленькая месть», — подумала Констанция, но ей не оставалось ничего другого, как последовать за своими сестрами.
— Мы будем готовы через минуту, — сказала она.
Макс налил себе еще немного виски и огляделся по сторонам. Это была приятная, милая комната, и несколько обветшалая обстановка только добавляла ей уюта. Он подошел к секретеру, и его взгляд упал на номер «Леди Мейфэра». Он не удивился, увидев здесь эту газету, поскольку знал, что сестры читают ее. Он отвернулся, но тут же повернулся обратно. Что-то привлекло его внимание. Что-то очень странное. Он взял в руки газету и уставился на дату выпуска. Понедельник, 31 июля. Но до этой даты оставалось еще две недели. Как к ним могло попасть пробное издание газеты?