Шарады любви, стр. 98

Стюарт решил вмешаться:

— Миледи, вы должны с силой вытолкнуть младенца в наш мир. Сейчас ему нужна ваша помощь.

— Что я должна делать?

— Прислушайтесь к своему телу. Оно вам подскажет.

Это был единственный совет, который доктор мог дать. Ибо самому проходить через все это ему, естественно, не приходилось. Но Даниэль была далеко не первой графиней, у которой он принимал роды. На своем опыте Стюарт знал, что у одних рожениц появление на свет младенца не требует больших усилий со стороны матери, а у других сопряжено с необходимостью помочь природе. Доктору Стюарту очень не хотелось, чтобы Даниэль испытала какие-либо затруднения при родах, вынудив его прибегнуть к помощи блестевших в его саквояже инструментов. Подобное вмешательство могло нанести неизлечимые травмы ребенку и искалечить его мать.

Даниэль немного отдышалась, а затем дала волю нараставшей боли. Но через несколько мгновений она вдруг поняла, что испытывает не просто боль. То, что происходило, не поддавалось определению. Даниэль ощущала настойчивое требование природы, которому должна была непременно подчиниться. Нет, не страдания несла с собой эта боль, а счастье и удовлетворение, выше которого в жизни ничего не бывает. Природа взывала к Даниэль о помощи и получила ее…

…Виконт Николас Бирисфорд появился на свет с громким протестующим криком, сразу попав в руки своего отца. Пока ему перерезали и завязывали пуповину, новоявленная прабабушка миссис Марч утирала слезы радости. А Даниэль тут же потребовала, чтобы сына немедленно отдали ей. Джастин подчинился, бережно передав маленький красный комочек жене, которая прижала его к своей груди. Сам граф тоже с трудом сдерживал слезы.

Через несколько минут Линтон уже провожал доктора Стюарта в холл, попутно сообщив всей дворне, что графиня благополучно разрешилась сыном и просит каждого отметить появление на свет наследника бокалом хорошего вина.

Всю ночь окна особняка на Гросвенор-сквер были ярко освещены. Шампанское лилось рекой. Даниэль с нежностью смотрела на новорожденного, перебирала его пальчики и кормила малыша грудью, которую тот жадно сосал. Когда же Линтон под утро поцеловал Даниэль, пожелал ей спокойной ночи и хотел пройти в свою спальню, она повисла на его шее и попросила остаться рядом с ней. Положив Николаса в стоявшую у изголовья детскую кроватку, Джастин лег рядом с женой и весь остаток ночи не выпускал ее из своих объятий.

Глава 19

В ту самую ночь, когда виконт Бирисфорд криком возвестил миру о своем появлении на свет, в маленьком французском городке, расположившемся в десяти с небольшим милях от Вердена, начали прорастать первые семена будущей трагедии. Городок этот носил название, точно соответствовавшее девичьей фамилии женщины, мирно трудившейся в особняке на Гросвенор-сквер в столице державы, которая уже больше столетия не испытывала серьезных социальных потрясений.

Итак, в ночь на 21 июня жителей Варенна и окрестных селений разбудил тревожный звон колоколов. Улицы заполнились народом. Ворота города были заперты, остальные входы и выходы перекрыты. На площади перед домом городского прокурора собралась большая толпа. В этом доме отсиживался король Людовик XVI, со всей семьей бежавший из Тюильри. Его карета была задержана при въезде в город местной охраной, которой она показалась подозрительной. После выяснения личности и разоблачения беглецов августейшая семья была водворена в дом прокурора, который в тот момент исполнял обязанности находившегося в отъезде мэра.

Бегство королевской семьи из Парижа тщательно готовилось на протяжении нескольких месяцев. И провалилось только благодаря нескольким случайным инцидентам, происшедшим не по чьей-либо злой воле.

За те зимние и весенние месяцы, пока Даниэль носила под сердцем сына, граф д'Эстэф в Париже стал одним из доверенных лиц Марии Антуанетты. Уже к октябрю минувшего года, когда королевская семья после летних каникул вернулась из Сен-Клу в Париж, ни у самого монарха, ни у его ближайших родственников не оставалось никаких сомнений в том, что мрачный Тюильрийский дворец стал их тюрьмой. Король очень неохотно согласился на огосударствление церковной собственности, но продолжал исповедовать свою религию в ортодоксальной манере, отказываясь признавать епископов и кюре, поклявшихся в верности Конституции. Он считал, что эти церковники просто продались государству и лишь формально присягнули папскому престолу, а потому не смеют исповедовать короля или отпускать ему грехи.

Мария Антуанетта, переставшая играть пастушек в придворных спектаклях, когда в стране свирепствует голод, наконец, поняла, что королевская власть уже никогда не вернет себе былой популярности. Теперь Людовик и его супруга оказались пленниками народного гнева. Королева считала, что первым делом надо постараться разбить эти цепи, и принялась строить планы побега. В результате бегства ей хотелось попасть под защиту родного ей монаршего дома австрийской империи. Путь в эмиграцию был проложен уже давно многими аристократическими семьями, эмигрировавшими в Кобленц и к австрийскому двору в Вену. А оттуда, думала Мария Антуанетта, можно будет, собрав силы, двинуться на Францию, подавить революцию и восстановить на троне династию Бурбонов.

Эстэф следил за разработкой подобных планов, писал записки для королевы и подслушивал ее секреты. При этом он пользовался и донесениями своих шпионов из числа состоявших при королевской чете служанок и лакеев. Затем он собирал все сведения воедино и передавал революционному комитету, которому также усердно служил. Одновременно граф д'Эстэф продолжал обдумывать возможности похищения и последующего подчинения себе графини Линтон. Он много узнал о ней от шевалье д'Эврона, когда тот находился в Париже, и понял некоторые причины ее необычного поведения в Тюильрийском дворце. Ничего не подозревавший шевалье был только рад встретиться в Париже с человеком, назвавшимся знакомым Линтона и питавшим отвращение к возможности кровопролития и террора в своем отечестве. Поэтому д'Эврон говорил с ним очень свободно. Эстэф слушал шевалье со вниманием и даже некоторым волнением: если то, что он узнал о графине Линтон, — правда, то сбить ее с пути будет нелегко. Но предприятие даже привлекало его своей трудностью.

Как раз в тот день, когда Даниэль в Лондоне боролась за жизнь и рассудок Бриджит Робертс, шевалье вместе с Сан-Эстэфом стали свидетелями драматического события в Париже. По городу прошел слух, что король Людовик XVT вместе со всей семьей собирается бежать из столицы, воспользовавшись подземным ходом, соединяющим Тюильри с тюрьмой на Венсеннской площади. Там тут же собралась огромная толпа народа. Вооруженная парижская знать выстроилась перед дворцом, готовясь защищать своего короля. И это лишь подтвердило слухи. Народ в толпе считал монарха предателем, который хочет сбежать из страны в трудную минуту и собирается вернуться во главе иностранных армий, чтобы с их помощью усмирить непокорных.

С этого момента судьба короля была решена. Двумя месяцами позже Эстэф стоял во внутреннем дворе Тюильрийского дворца и наблюдал, как разъяренная толпа окружила экипаж, в котором король и королева отправлялись на традиционный летний отдых в Сен-Клу. Заверения генералов, советников и самого Людовика в том, что у монарха нет и мысли о бегстве, успеха не имели. В результате августейшее семейство было вынуждено возвратиться во дворец.

Эстэф незаметно выскользнул за ворота дворца. Теперь у него уже не оставалось сомнений, что король и королева стали пленниками. События того дня развеяли остатки их претензий на власть. Но за эти месяцы Эстэф успел хорошо узнать Марию Антуанетту и был уверен, что теперь она сделает все возможное для того, чтобы сбежать. К тому же для нее, как и для самого короля, другого выхода просто не оставалось.

Эстэф был также уверен, что побег провалится. И он должен был сыграть в этом провале решающую роль, открыв себе тем самым дорогу в будущее. В будущее без лицемерного ухаживания за королевой, без участия в разработке ее секретных планов и тайной передачи их в революционный комитет. Когда династия Бурбонов прекратит свое существование, а власть толпы станет абсолютной, тогда придет его час. Он сможет укрепить свое положение, а потом будет нетрудно найти и благовидный предлог для официальной поездки в Лондон. Там Эстэф предложит свои услуги шевалье д'Эврону, поймав сразу двух зайцев: доверие молодой графини Линтон и возможность получать ценную