Почти невеста, стр. 48

Скорее напиши мне, моя дорогая. Я хотела бы узнать новости о твоих орхидеях, о собаках и особенно о твоей новой жизни и дебюте в обществе в качестве герцогини. И запомни, я хочу знать все самые свежие подробности.

С любовью, как всегда. М.».

Арабелла читала письмо Мэг с улыбкой и будто слышала ее нарочито деловой и сухой тон. Она не могла себе представить ничего более приятного, чем общество Мэг. Джек был слишком властным, и часто она страдала от невозможности проявить собственную волю и инициативу. Арабелла привыкла сама распоряжаться своей жизнью и строить ее по собственному вкусу и выбору, а не подчиняться планам мужа. Она нуждалась в поддержке. А Мэг при всем своем остром и язвительном уме обладала деликатностью, и это означало, что она никогда не станет вторгаться в их частную жизнь. Кроме того, подумала Арабелла, у Мэг есть собственные цели. Если она намерена искать мужа или хотя бы любовника, что было вполне реально для Мэг, как знала Арабелла, то она будет занята своими делами. Но разумеется, станет принимать во внимание помощь и мнение Арабеллы.

Она расплылась в довольной улыбке, когда складывала письмо Мэг и прятала его в ящик секретера. Они вдоволь позабавятся, начав поиски партнера для Мэг.

Арабелла спустилась вниз, в оранжерею, где ее ожидали вновь прибывшие орхидеи.

Дверь библиотеки была открыта настежь, и, проходя, она увидела Джека за письменным столом. Возле него стоял открытый сейф, в руке он держал перо, а перед ним лежал лист веленевой бумаги. Возможно, сейчас благоприятный момент для того, чтобы посеять новые семена, подумала Арабелла, тотчас же переключаясь с орхидей на свои планы.

– Джек! – позвала она, остановившись в двери. Он поднялся.

– Входи.

Она вошла в комнату, закрыла за собой дверь и приблизилась к письменному столу. Он продолжал стоять, внимательно и задумчиво глядя на нее.

Она присела на краешек письменного стола, и взгляд ее упал на открытый сейф. На мгновение из ее головы улетучились все мысли, потому что она узнала почерк на конверте, лежавшем поверх всех бумаг сейфа. Это было ее письмо в Корнуолл. Она была более чем озадачена тем, что ее родственники не ответили ей, но теперь все стало ясно. Джек не посылал его им.

Это был такой ошеломляющий обман, что на мгновение она лишилась дара речи. Во внезапно наступившей тишине она услышала вопрос Джека:

– Ты хотела о чем-то поговорить?

– О да.

Она взяла в руки нож с ручкой из слоновой кости, которым он чинил перья, и теперь праздно вертела его в руках, изучая со всем мыслимым вниманием, которое могла на нем сосредоточить, как если бы это было пятнышко плесени на листке орхидеи.

– Не станешь ли ты возражать, если я приглашу Мэг нанести нам визит?

Джек слегка нахмурился:

– Сейчас?

– Ну, не именно сейчас, – ответила она, все еще не поднимая глаз от ножа. – Но достаточно скоро.

– Уже устала от моего общества? – спросил он с загадочной улыбкой.

– Нет, конечно, нет. – Она не хотела принимать его игривый тон. – Но я скучаю по Мэг. Прости, что я это говорю, но муж не может играть роль задушевной подруги.

– И я благодарен этому обстоятельству, – ответил он осторожно.

Он пока еще не знал, что думать о пребывании Мэг Баррет под его кровом.

– Я предпочел бы отложить это до весны… когда ты уже вполне освоишься с жизнью в Лондоне. Тогда ты сможешь быть более полезной для Мэг.

Он подался вперед и приподнял ладонью ее лицо за подбородок, стараясь заговорщической улыбкой смягчить свой полуотказ:

– Пока еще я не готов делить тебя ни с кем, моя прелесть.

Арабелла с трудом заставила себя улыбнуться в ответ; в крови ее бушевал гнев. Почему он не отослал ее письмо? Он лишил ее возможности сделать выбор в вопросе о браке. Почему?

– В таком случае я напишу Мэг и предложу ей приехать через пару месяцев, – сказала она, отворачиваясь.

Она соскользнула с края письменного стола.

– Я иду в оранжерею. Очень возбуждена прибытием новой партии орхидей. Это сорта «Сокровище» и «Королева ночи».

Однако она не могла не заметить, что в голосе ее не было ни малейшего признака возбуждения, и это было очевидно. Она поспешила к двери.

ГЛАВА 13

Когда месье Кристоф прибыл со свойственной ему пунктуальностью в четыре часа, Арабелла все еще не решила, как ей принять обман мужа.

– Если бы ваша светлость чуть наклонили голову, – бормотал парикмахер, завивая ее волосы горячими щипцами.

Арабелла, сидевшая в свободном пеньюаре, подчинилась, глядя в зеркало, как он манипулирует ее волосами, подстригает и выравнивает их, завивает локоны и помадит.

– Вы прибыли из Парижа, месье Кристоф? – спросила она.

– Ах, mais oui, миледи. Ах, pauvre Paris, – тяжело вздохнул он.

– В самом деле, – согласилась Арабелла с полным сочувствием. – В Лондоне, кажется, много эмигрантов.

– Да, нас немало, миледи, – согласился он с новым вздохом. – Мы пытаемся заработать на жизнь, помогаем друг другу, где и как только можем, но это не всегда легко. Мы вынуждены зависеть от щедрости ваших соотечественников и женщин, ваша светлость.

Арабелла серьезно созерцала его в зеркале:

– Если я могу что-нибудь сделать для вас, месье, вам надо только сказать. Я еще немногих здесь знаю, но, возможно, скоро смогу давать рекомендации. А пока что буду рада оказывать помощь вашим коллегам-художникам.

Парикмахер благодарно улыбнулся ей:

– Ваша светлость слишком добры. Но я буду иметь в виду ваше предложение.

За их спинами отворилась дверь, и появился герцог, одетый в вечернее платье, – в сюртуке сапфирового бархата и жилете, отделанном серебряными кружевами, в штанах до колен и с пеной кружев вокруг шеи и на запястьях. Его волосы были стянуты на затылке синей бархатной лентой. На пальцах блестели кольца с бриллиантами. Серебристое лезвие его рапиры было спрятано в ножны, и она красовалась на боку. В руках он держал шкатулку для драгоценностей.

Он был ослепителен. Лживый, авторитарный, коварный, страстный и все же великолепный. Арабелла смотрела на его отражение в зеркале, когда он приближался к ней сзади с этой улыбкой на полных чувственных губах. Белый локон спускался ему на лоб, что создавало удивительный контраст с его блестящими черными волосами и серыми глазами, оглядывающими и оценивающими ее. Сейчас у них был цвет олова, освещенного закатным солнцем.

– Добрый вечер, ваша светлость, – поспешил парикмахер приветствовать его и отвесил низкий поклон.

Джек кивнул ему и поставил шкатулку на пестро инкрустированный туалетный столик.

– Не будете ли так любезны увенчать этим прическу ее светлости?

Он открыл шкатулку и извлек из нее подковообразную бриллиантовую тиару.

– О да, ваша светлость. Как красиво! – Кристоф почтительно взял в руки драгоценность. – Волосы ее светлости просто вопиют о бриллиантах. Это будет прекрасное обрамление.

– Это бриллианты Сент-Джулзов, – сказал Джек Арабелле, вынимая из шкатулки колье.

Он подошел к ней сзади и застегнул его на ее шее. Колье состояло из изумительно подобранных камней. Оно было тяжелым, и камни холодили грудь.

– Я же еще не одета, – заметила она, не зная, как реагировать на эту роскошь.

– Я хотел посмотреть, пойдут ли они тебе, – ответил Джек. – И вижу, что они к лицу.

Он достал еще бриллиантовые сережки-капельки и вручил ей:

– Надень и их.

Она подчинилась. Капельки засверкали на фоне ее стройной шеи. Месье Кристоф еще несколько минут суетился возле нее, прилаживая тиару. Потом объявил:

– C'est fini. Magnifique, n'est pas [8], милорд?

Джек кивнул.

– Да, – сказал он просто. – Даже лучше, чем я предполагал.

– О! Леди Арабелла, – зашептала Бекки, стоявшая безмолвной наблюдательницей этой процедуры. – Ооо! Ну разве они не прекрасны?

Арабелла смотрела на свое отражение. Даже в простом пеньюаре она благодаря этим драгоценностям выглядела преобразившейся.