Колдунья, стр. 69

— Спокойной ночи, Хлоя, — повторил он так же спокойно, как и раньше.

Она посмотрела на него потрясенно; лицо раскраснелось, губы распухли. Она растерянно встряхнула головой, не в силах вновь рассердиться, но, смутно понимая, что Хьюго совершенно переиграл ее, одержав победу в ситуации, которая должна была стать ее триумфом.

Как ей вообще могло прийти в голову, что она может с ним тягаться? Он придумал жестокое наказание за ее вызывающее поведение, и теперь она чувствовала себя несчастной и совершенно пристыженной. Но как же он мог оставаться таким холодным и спокойным, после того как довел ее до полной беспомощности от неутоленного желания?

Дверь за Хьюго закрылась, и она услышала его тихий смех. Схватив домашнюю туфлю, в бессильной злобе она швырнула ее в дверь, потом упала на кровать и спряталась под одеялом.

Глава 23

Утром следующего дня Хьюго вел себя так, как будто ночью между ними не было никаких недоразумений. Он весело приветствовал свою подопечную, когда она вышла к завтраку со слегка припухшими глазами, и поинтересовался, не захочет ли она покататься с ним верхом в Ричмонд-парке.

Хлоя настороженно смотрела на него, пытаясь уловить хоть какой-либо признак самодовольства, но его улыбка была доброй, а глаза спокойными. Он сидел, свободно откинувшись на спинку кресла, положив ногу на ногу; на коленях у него лежал бюллетень новостей «Газетт».

— У меня другие планы, — ответила она, повернувшись к стоявшим на буфете блюдам.

— А я могу в них участвовать? — Хьюго сложил газету, пробежав глазами страницу.

— Это просьба или приказ? — Она вернулась к столу с доверху наполненной тарелкой.

Хьюго с усмешкой взглянул на ее тарелку — огорчение, и раздражение никак не повлияли на ее аппетит.

— Я просто хотел бы знать, — спокойно сказал он.

— Ну, я еще окончательно не определилась. Обязательно сообщу тебе, когда приму решение. — Хлоя подцепила вилкой бекон и принялась за свой завтрак, ничуть не заботясь о том, что может показаться капризной в лучшем случае и грубой — в худшем. Она провела ужасную ночь и не собиралась мириться с ним, не выразив возмущения.

— Буду признателен, если ты сделаешь это, — сказал он с подчеркнутой вежливостью, словно не замечая ее вызова. — А где твоя дуэнья сегодня?

— Завтракает в постели чаем и тостом… Хотя, кажется, ей подали и тарелочку с мясным филе — вдруг к ней вернется аппетит. У нее приступ подагры, и она винит в этом сырой воздух. — В ее глазах против воли загорелись озорные огоньки, а в голосе зазвучал смех. — Как ты думаешь, может быть, она… о, как это называется? ипохондрик?

— Думаю, это вполне вероятно, — сказал Хьюго серьезно, но глаза его тоже смеялись. Он оттолкнул стул и встал. — Ты уверена, что не хочешь покататься со мной, девочка? — Он наклонился и приподнял ее подбородок. — Раз уж у тебя нет твердых планов. — Кончиком пальца он убрал крошку с уголка ее губ и улыбнулся.

Эта улыбка могла бы преодолеть даже самое упорное желание перечить. Ее губы задрожали, и, хотя она еще пыталась сконцентрироваться на своей обиде, это удавалось ей все хуже.

— Не знаю, достаточно ли ты мне нравишься, чтобы поехать с тобой, — сказала она все еще сухим тоном, но глаза ее говорили совсем другое.

Хьюго засмеялся.

— Сдавайся, Хлоя. Ты была неправа, и знаешь это. Я не буду просить тебя признать ошибку, но с удовольствием забуду обо всем, если и ты это сделаешь.

Она не смогла бы поступить иначе, обладай даже самой сильной волей в мире. Во-первых, ей было невыносимо тяжело ссориться с ним, и, во-вторых, она понимала, что если будет упрямиться и держать его на расстоянии, то ему будет легче расстаться с ней.

Она взяла его за руку, глаза ее потемнели.

— Мы могли бы покататься… но мы могли бы и…

— Среди бела дня? — насмешливо спросил он, пытаясь скрыть охватившее его желание, которое он с таким трудом сумел побороть прошлой ночью.

— Но нам не впервой.

— Да, но это Лондон, а не Ланкашир; это дом на Маунт-стрит, где полно слуг, а не Денхолм-Мэнор с одним Самюэлем.

Спорить было бесполезно. Хлоя вздохнула, смирившись:

— Значит, Петрарка и Ричмонд-парк.

Они провели день в полном согласии, а ночью, когда Хлоя пришла к нему, Хьюго ласкал ее с такой неистовой страстью, которая не уступала бушевавшему в ней огню, и между ними вновь восстановилась гармония, а боль от его наказания осталась в прошлом.

Эту ночь Хлоя потом не раз вспоминала, когда потянулись долгие недели отчуждения и взаимонепонимания.

Дэнис де Лейси, казалось, был вездесущим. Его голос постоянно звучал в доме на Маунт-стрит, и повсюду, куда бы ни направлялась Хлоя, Дэнис сопровождал ее.

Хьюго никак не мог решить, как отнестись к их отношениям. Хлоя совершенно не реагировала на его намеки, а потом и на прямые предупреждения о том, что не следует слишком явно выделять де Лейси и что если она хочет избежать сплетен, то ей не нужно быть столь подчеркнуто внимательной к нему. Она пренебрегала его советом, отвечая, что Дэнис может стать замечательным мужем: он достаточно богат, у него хорошие связи в свете, он забавен, умен, добродушен и, возможно, его удастся уговорить на равное партнерство. Однако всякий раз, когда ее опекун пытался выяснить, действительно ли она решила выйти замуж за Дэниса, Хлоя увиливала от ответа.

Хьюго не мог примириться с их растущей близостью не только потому, что флирт Хлои привлекал внимание всего города. Каждый раз, когда он слышал ее смех, видел, как она касается руки Дэниса своим нежным воздушным движением, у него внутри все переворачивалось.

Что это, ревность? Конечно, он ревновал ее к Дэнису де Лейси. Это было горько и неприятно, но, тем не менее Хьюго Латтимер вынужден был признать: в тридцать четыре года он безоглядно влюбился в прекрасную семнадцатилетнюю девочку. А она явно предпочитала молодого человека своего возраста. Как ее опекун он должен поддержать ее выбор — Дэнис был прекрасной партией для Хлои Грэшем.

Ему придется отступить — иного выбора у него просто нет. Ради них обоих. Совершенно ясно, что, пока продолжается их связь, Дэнис имеет не так много шансов добиться руки Хлои. Видимо, именно это и удерживает девушку от принятия окончательного решения. Необходимо полностью отдалиться от нее: так он сам сможет обрести хоть какой-то покой, и она получит возможность сделать выбор. Он не собирается повторять прошлое, не хочет вновь страдать от безответной любви.

Безо всякой радости, но с большим упорством он принялся расширять круг общения и окунулся в водоворот светской жизни. Ночь за ночью он возвращался домой только с рассветом, когда Хлоя наконец забывалась беспокойным сном. Днем он пропадал то в салоне Джексона, то в галерее стрелков Мэнтона. Хьюго стал завсегдатаем студии фехтования Анджело и коринфского клуба, где усиленными занятиями спортом пытался преодолеть страсть. Среди мужчин, посещавших клубы в районе площади Святого Джеймса, он всегда выделялся успехами в спорте, а сейчас с каждым днем становился здоровее, сильнее и… мрачнее.

Самюэль все видел, все понимал и молча ждал развязки. Он видел не только то, как несчастлив Хьюго; он видел растерянность и страдания Хлои, скрывавшиеся за веселостью, которую она изображала на людях. Он слышал слезы в ее часто звучавшем смехе, замечал неуверенность ее улыбки, видел тоску в ее глазах, которые были постоянно устремлены на Хьюго, когда он оказывался рядом.

Самюэля не ввел в заблуждение ее флирт с Дэнисом де Лейси, и он не мог понять, почему Хьюго не видит того, что происходит в действительности. Как и в недавнем прошлом, он прислушивался к мелодиям, доносившимся из библиотеки. Но теперь там играла Хлоя, пытаясь в музыке выразить свою боль, и Самюэль научился узнавать ее настроение по тому, что она играла, так же, как раньше это было с Хьюго.

Хлоя не могла понять, почему ее план перестал действовать, ведь поначалу все шло хорошо. Некоторое время Хьюго проявлял, как она и ожидала, признаки недовольства, когда она флиртовала с Дэнисом. Однажды он даже так рассердился, что запретил ей танцевать с Дэнисом больше одного танца за вечер. Она пренебрегла этим запретом, надеясь, что открытое столкновение завершится долгой и восхитительной ночью, но неожиданно Хьюго вообще перестал касаться этой темы, как будто ее непослушание больше не имело для него значения. Однажды он, правда, спросил, намерена ли она выйти замуж на Дэниса, и у нее возникло ощущение, что ее ответ был очень важен для него; но сейчас он, казалось, перестал интересоваться их отношениями и вообще старался не бывать там, куда приглашали его подопечную. А в тех редких случаях, когда они оказывались в одном месте, он всегда был в компании какой-нибудь светской львицы его возраста. Хлое стало казаться, что он пытается сделать все, чтобы их пути разошлись.