Чернильное сердце, стр. 53

— Как это — можешь понять? Мне нравятся очки, — сказал Мо.

— А мне нет. Ну и?..

— Она любит камни, плоские, отшлифованные камни, которые приятно держать в руке. Один или два таких камешка всегда лежат у неё в сумочке.

Кроме того, у неё есть привычка класть их на свои книги, особенно на книги в мягких обложках, потому что ей не нравится, когда переплёты встают дыбом. Но ты всегда забирала у неё эти камни и катала их по паркету.

— И тогда она сердилась?

— Да что ты! Тогда она щекотала твою пухлую шейку, покуда ты не выпускала камни из рук. — Мо повернулся к дочери. — Ты и правда не тоскуешь по ней, Мегги?

— Не знаю… Только когда злюсь на тебя.

— То есть примерно десять раз на дню.

— Не говори ерунды! — Мегги толкнула его локтем в бок.

Они прислушались к звукам ночи. Окно было приоткрыто, на улице стало тихо. Коты утихомирились — вероятно, зализывали раны. Перед магазинчиком она часто видела полосатого котяру с рваным ухом… В какой-то миг Мегги показалось, что она слышит вдали шум моря, но, может быть, это был только шум ближайшей автострады.

— Как ты думаешь, куда направился Сажерук? Темнота окутала её, как серая шаль. «Мне будет не хватать этого тепла, — подумала она. — В самом деле».

— Спроси что-нибудь полегче, — рассеянно ответил Мо. — Надеюсь, куда-то далеко, но я в этом не уверен.

Мегги тоже в этом сомневалась.

— Как ты думаешь, мальчик всё ещё с ним? Фарид… Ей нравилось его имя.

— Я думаю, да. Он всюду бегал за ним, как собачонка.

— Сажерук ему нравится. А сам он нравится Сажеруку, как ты считаешь?

Мо пожал плечами:

— Я понятия не имею, кто или что нравится Сажеруку.

Мегги прижалась головой к его груди, как она всегда делала это дома, когда он рассказывал ей свои истории.

— Он по-прежнему хочет получить эту книгу, правда? — прошептала она. — Баста порежет его своим ножом на ломтики, если застукает его. У него наверняка давно уже новый ножик.

Снаружи кто-то шёл вдоль по узкой улочке. Отворилась и захлопнулась какая-то дверь, залаяла собака…

— Если бы не ты, — сказал Мо, — я бы тоже туда вернулся.

БОЛТЛИВЫЙ ПИППО

На следующее утро, около десяти часов, Фенолио позвонила Элинор. Мегги сидела на чердаке и смотрела, как Мо освобождал книгу от покрытого плесенью переплёта, — бережно, словно вынимал раненого зверька из ловушки.

— Мортимер! — крикнул снизу Фенолио. — Там у меня на проводе какая-то истеричная тётка, и она вопит в трубку какую-то ахинею. Утверждает, будто она — твоя подруга.

Мо отложил раздетую книгу в сторону и спустился вниз. Фенолио с мрачной миной протянул ему трубку. Голос Элинор изрыгал в тишину мирного кабинета слова гнева и отчаяния. Мо с трудом сумел вникнуть в суть того, что она надсадно кричала ему в ухо.

— Откуда он знал… Ах да, конечно… — слышала Мегги его краткие ответы. — Сожгли? Все? — Он провёл рукой по лицу и взглянул на Мегги, хотя ей почудилось, что он смотрит куда-то сквозь неё. — Попробуй… — говорил он. — Да, разумеется… Хотя я боюсь, что они и здесь не поверят ни одному твоему слову. А то, что случилось с твоими книгами, здешнюю полицию вообще не касается… Ну ладно… Обязательно… Я тебя встречу. Да.

Потом он повесил трубку.

Фенолио не мог скрыть своего любопытства. Он уже чуял новую историю.

— Ну, что ещё стряслось? — с нетерпением спросил он, тогда как Мо стоял столбом и тупо глядел на телефон.

Была суббота. Рико, как обезьянка, висел на спине Фенолио, но двое других детей ещё не появились.

— Мортимер, в чём дело? Посмотри на своего папу, Мегги! Стоит себе как чучело!

— Это звонила Элинор, — сказал Мо. — Тётя матери Мегги. Я тебе про неё рассказывал. Люди Каприкорна наведались к ней домой. Они во всех комнатах побросали книги с полок и потоптали их, точно коврики для вытирания ног, а книги, хранившиеся в её библиотеке… — Он на мгновение замялся, а затем продолжил: — Её самые ценные книги они вынесли в сад и там сожгли. Всё, что она обнаружила в своей библиотеке, это дохлый петух.

Фенолио резко выпрямился, чтобы внук соскользнул с его спины.

— Рико, иди посмотри, как поживают котята! — сказал он. — Здесь тебе сейчас делать нечего.

Рико запротестовал, но дедушка самым неделикатным образом вытолкал его из комнаты и запер за ним дверь.

— А почему ты так уверен, что за всем этим стоит именно Каприкорн? — спросил он, вновь обращаясь к Мо.

— А кто ещё? Кроме того, дохлый петух, насколько я помню, его визитная карточка. Ты что, забыл историю собственного сочинения?

Фенолио замолчал, пристыжённый.

— Нет, нет, я припоминаю, — пробормотал он наконец.

— А что с Элинор? — Мегги ждала ответа Мо с замершим сердцем.

— Её, к счастью, ещё не было дома. На обратном пути она никуда не спешила. Слава провидению. Но можешь себе представить, каково ей сейчас. Её самые прекрасные книги… Боже мой!..

Фенолио непослушными пальцами подобрал с пола несколько игрушечных солдатиков.

— Да, Каприкорн любит огонь, — сказал он хрипло. — Если это действительно его рук дело, то твоей подруге повезло, что он и её саму заодно не сжёг.

— Я так ей и передам.

Мо схватил коробок, лежавший у Фенолио на письменном столе, выдвинул несколько спичек и опять медленно убрал их.

— А что с моими книгами? — Мегги едва осмелилась задать этот вопрос. — Мой сундук… Я спрятала его под кроватью…

Мо положил спичечный коробок на место.

— Это единственная хорошая новость, — сказал он. — С твоим сундуком ничего не случилось. Он по-прежнему стоит под кроватью. Элинор специально заглянула туда.

Мегги глубоко вздохнула. Кто же сжёг книги? Баста? Нет, Баста боится огня. Она ещё слишком хорошо помнила, как Сажерук его этим дразнил. Но, в конце концов, не всё ли равно, кто из чернокурточников сделал это чёрное дело. Сокровища Элинор исчезли с лица земли, и даже Мо был не в силах вернуть их обратно.

— Элинор прилетит сюда на самолёте, я должен её встретить, — сказал Мо. — Она вбила себе в голову, что надо натравить на Каприкорна полицию. Я ей сказал, что, по-моему, это безнадёжно. Даже если бы ей удалось доказать, что к ней в дом ворвались именно его люди, как она докажет, что они действовали по его приказу? Но ты же знаешь Элинор…

Мегги мрачно кивнула. Да, она знала Элинор и могла её очень хорошо понять. А вот Фенолио рассмеялся.

— Полиция? К Каприкорну нет смысла являться с полицией! — воскликнул он. — Он сам устанавливает собственные правила, собственные законы…

— Перестань! Это тебе не книга, которую ты пишешь! — резко оборвал его Мо. — Возможно, бывает очень приятно сочинить кого-нибудь вроде Каприкорна, но можешь мне поверить: когда столкнёшься с ним лицом к лицу, ничего приятного в этом нет. Я поеду в аэропорт. Мегги останется здесь. Присмотри за ней хорошенько!

Не успела Мегги высказать своё несогласие, как он уже выскочил на улицу. Она побежала за ним, но в переулке ей навстречу попались Паула и Пиппо. Они крепко вцепились в неё и потащили за собой. Она должна была играть роли Людоеда, Ведьмы, Шестирукого Чудовища — персонажей дедушкиных историй, которыми они населяли окружающий мир и свои игры. Когда Мегги наконец удалось оторвать от себя маленькие ручонки, Мо уже и след простыл. Место, где он парковал взятый напрокат автомобиль, пустовало, и Мегги стояла на площади наедине с памятником жертвам войн и двумя стариками, которые, глубоко засунув руки в карманы, смотрели на море.

Она нерешительно побрела к ступенькам перед памятником. У неё совершенно не было настроения гоняться за внуками Фенолио по всему дому или играть с ними в прятки. Нет, она хотела просто сидеть здесь и ждать возвращения Мо. Знойный ветер, который дул в деревне прошлой ночью и оставил на подоконниках тонкий слой песка, умчался дальше. Воздух стал прохладнее, чем в предыдущие дни. Над морем небо ещё было ясным, но с холмов уже надвигались серые тучи, и всякий раз, когда солнце скрывалось за ними, на крыши деревни падала тень, от которой Мегги пробирал мороз по коже.