Чернильное сердце, стр. 39

Фарид стоял рядом с Мегги и так напряжённо вглядывался в ночь, словно мог своим взглядом призвать утро или найти где-то во тьме людей, о которых говорил Сажерук. Но во тьме не было видно ни огонька, если не считать россыпи мерцавших на небосклоне звёзд, далёких и холодных. Вдруг они показались Мегги глазами предателей, ей почудился их шёпот: «Посмотри, Баста, вон они, там, под нами. Беги, хватай их!»

Они брели дальше, держась друг за другом, стараясь не отставать. Сажерук выпустил Гвина из рюкзака и взял его на цепь, чтобы он бежал впереди. Судя по всему, кунице это не слишком нравилось. То и дело Сажеруку приходилось выдёргивать Гвина из зарослей, прочь от соблазнительных запахов, недоступных человеческому обонянию. Зверёк фыркал, неодобрительно тявкал и кусал свою цепь.

— Чёрт возьми, однажды я споткнусь об эту маленькую бестию, — ругалась Элинор. — Он не может принять во внимание мои израненные ноги? Я знаю одно: как только мы снова окажемся среди людей, я сниму в гостинице лучшую комнату, какую только можно снять за деньги, и положу свои бедные ноги на большую, мягкую подушку.

— У тебя ещё остались деньги? — недоверчиво спросил Мо. — У меня они сразу же всё отобрали.

— О, Баста первым делом выхватил моё портмоне. Но я женщина предусмотрительная. Моя кредитная карта спрятана в надёжном месте.

— Бывают такие места, которые надёжно защищены от Басты? — Сажерук рывком согнал Гвина с дерева.

— Бывают, — ответила Элинор. — Ни один мужчина не рвётся обыскивать старых, толстых женщин. В этом моё преимущество. Некоторым из моих самых ценных книг я обязана…

Она внезапно умолкла и прокашлялась, когда её взгляд упал на Мегги. Но Мегги сделала вид, будто не слышала последнюю фразу Элинор или, по крайней мере, не поняла, о чём говорит тётушка.

— Ты вовсе не такая уж и толстая! И насчёт старости ты тоже преувеличиваешь.

Мамочки, как же у неё болели ноги!..

— О, большое спасибо, солнышко! — сказала Элинор. — Я, наверное, выкуплю тебя у твоего отца, чтобы трижды в день ты говорила мне такие любезности. Сколько ты хочешь получить за неё, Мо?

— Надо подумать, — ответил Мо. — Три плитки шоколада в день, пойдёт?

Так вот они перешёптывались, продираясь через колючее покрывало холмов. Было совершенно не важно, о чём говорить, потому что все слова, которыми они тихонько обменивались, служили одной цели: отогнать подальше страх и усталость, свинцом наливавшую их ноги. Они шли всё дальше и дальше, в надежде, что Сажерук знает, куда их ведёт. Мегги держалась следом за Мо. Его спина, по крайней мере, давала хоть какую-то защиту от ветвей, унизанных шипами. Шипы то и дело цеплялись за одежду и царапали им лица, словно притаившиеся в темноте злобные животные с острыми, как иглы, когтями.

Наконец они набрели на пешеходную тропу. По обеим её сторонам валялись пустые гильзы — напоминание об охотниках, которые принесли в тишину этого края смерть. Идти по твёрдой, утоптанной земле стало легче, хотя Мегги уже еле волочила ноги от усталости. Когда она, засыпая на ходу, во второй раз споткнулась о пятку Мо, тот посадил её себе на спину и понёс, как он это часто делал раньше, если она не поспевала за его широкими шагами. Тогда он называл её Блошкой, Девочкой-пёрышком или Динь-Динь, в честь феи из «Питера Пэна». Он и сейчас её так иногда называл.

Мегги устало прижалась лицом к его плечу и старалась думать о Питере Пэне, а не о змеях и не о людях с ножами. Но на этот раз её собственная история была слишком реальной, чтобы придуманные истории могли вытеснить её.

Фарид давно уже ничего не говорил. Он старался шагать за Сажеруком. Похоже, ему нравился Гвин. Всякий раз, когда цепь куницы запутывалась, Фарид торопился вызволить зверька, даже если при этом Гвин шипел на него и клацал зубами. Однажды он так цапнул мальчика за большой палец, что потекла кровь.

— Ну что, ты по-прежнему думаешь, что это всего лишь сон? — ехидно спросил Сажерук, пока Фарид вытирал кровь.

Мальчик ответил не сразу. Он продолжал рассматривать свой раненый палец. Потом пососал его и сплюнул.

— А что же ещё это может быть? — спросил он. Сажерук посмотрел на Мо, но тот, казалось, слишком глубоко погрузился в свои мысли и вообще не заметил его взгляда.

— А что, если это просто новая история? — сказал Сажерук.

Фарид засмеялся:

— Новая история? Это мне нравится. Я всегда любил истории.

— Вот как? Ну и как тебе нравится вот эта?

— Многовато колючек, и хотелось бы, чтобы уже рассвело. Но, по крайней мере, мне пока что не приходится работать. А это уже неплохо.

Мегги невольно улыбнулась.

Вдали закричала птица. Гвин остановился и принюхался, задрав морду кверху. Ночь принадлежит разбойникам. Она всегда им принадлежала. У себя дома об этом легко позабыть под охраной искусственного света и крепких стен. Ночь — покровительница охотников, ночью им легче подкрадываться к добыче, которую она поражает слепотой. Мегги вспомнила фразу в одной из её любимых книжек: «Потому что ночью властвуют Клык, Коготь и Лапа». [8]

Она уткнулась лицом в плечо Мо. «Наверное, теперь мне лучше идти своими ногами, — подумала она. — Отец ведь уже так долго меня несёт». Но тут же задремала у него на плече.

БАСТА

Мегги проснулась оттого, что Мо вдруг остановился. Тропа вывела их на гребень холма. Было по-прежнему темно, но ночь побледнела, и вдали уже занималась заря нового утра.

— Нам нужен привал, Сажерук, — услышала Мегги голос Мо. — Мальчик уже шатается, ступням Элинор тоже надо немного отдохнуть, а это место, по-моему, не самое худшее.

— Про какие ступни ты говоришь? — спросила Элинор и со стоном опустилась на землю. — Ты имеешь в виду кровоточащие комки на концах моих ног?

— Да, именно про них, — сказал Мо, вновь поднимая её на ноги. — Но сначала нам надо ещё чуть-чуть пройти. Мы сделаем привал вон там.

Метрах в пятидесяти, на самой вершине холма, между оливковыми деревьями приютился домик, если это можно было назвать домиком. Перед тем как они туда поднялись, Мегги слезла со спины Мо. Стены выглядели так, будто кто-то наскоро бросил несколько камней один на другой, крыша обрушилась, а там, где когда-то была дверь, теперь зияло чёрное отверстие. Мо пришлось низко нагнуться, чтобы протиснуться в него. По полу были разбросаны обломки кровли, в углу валялись пустой мешок, осколки глиняной посудины — возможно, тарелки или миски — и кучка дочиста обглоданных костей. Мо вздохнул:

— Не очень-то уютное местечко, Мегги. Но ты представь, что попала в убежище потерянных мальчишек или…

— … Или в бочку Гекльберри Финна. — Мегги осмотрелась. — По-моему, мне лучше поспать снаружи.

Элинор вошла в хижину. Кажется, ей это убежище тоже не ахти как понравилось.

Мо поцеловал Мегги и снова пошёл к двери.

— Поверь мне, здесь, внутри, безопаснее! — сказал он.

Мегги встревоженно посмотрела ему вслед.

— Куда ты? Тебе ведь тоже надо отдохнуть.

— Да что ты! Я совсем не устал. — По его лицу было видно, что это неправда. — Поспи, ладно? — И вышел из хижины.

Элинор разгребла ногой рухлядь.

— Ложись, — сказала она, сняв кофту и расстелив её на полу. — Мы вместе попробуем устроиться тут поуютнее. Твой отец прав, мы просто представим себе, что находимся где-то совсем в другом месте. Почему, когда читаешь про приключения в книгах, они доставляют куда больше удовольствия? — пробормотала она и растянулась на полу.

Мегги, поколебавшись, улеглась рядом с ней.

— По крайней мере, нет дождя, — решила Элинор, глядя в чёрный проём над головой. — И над нами горят звёзды, пусть они уже малость потускнели. Наверное, дома мне стоило бы проделать в потолке парочку дырок.