Время собирать камни, стр. 146

– Итак, братцы-кролики, – Коломеев пробежал взглядом по лицам, отметив, что в семействе Прокофьева, судя по лицу парнишки, улучшений не наступает, – что мы с вами раскопали? Раскопали мы историю Ольги Сергеевны Орловой, так неумело пытавшейся подставить нам собственного сына. Михалыч, расскажи в двух словах ребятам.

– Значица, вот что надыбали, – начал Михалыч. – Дамочка наша, Орлова, личность судимая. Два года назад обвинялась в доведении до самоубийства.

– Кого? – поднял на него воспаленные от бессонницы глаза Прокофьев.

– Не перебивай старших, – назидательно произнес Михалыч и продолжил: – Так вот, в доведении до самоубийства. Работала она учительницей в девяносто восьмой школе славного города Москвы и, зачитываю, будучи классной руководительницей седьмого «А» класса, систематически изводила учащуюся данного класса Парфенову Олесю, высмеивая ее перед классом, занижая оценки и критикуя ее поведение. Кроме того, неоднократно применяла в отношении Парфеновой физическое насилие – ударяла ее линейкой по рукам, а также, по свидетельству одноклассников Олеси, поощряла оскорбления в адрес Парфеновой. В результате после получения неудовлетворительной оценки по итогам третьей четверти, а также после беседы с Орловой О.С. Парфенова покончила с собой путем повешения, оставив предсмертную записку, из коей следовало, что учительница предложила ей уходить из школы, а в противном случае угрожала исключением.

– Ни хрена себе учительница первая моя! – прокомментировал Артем.

– Да, дамочка милая, – согласился Коломеев. – Короче, был суд, ей дали два года условно.

– Что ж не посадили?

– А то ты наши суды не знаешь! Понятно, из школы мадам ушла, а сынок родной привез ее в деревню и оставил жить. Квартира городская принадлежит ему, и Орлов-младший, по всей видимости, мамаше поставил ультиматум – сиди, мол, судимая, в деревне, и носа в столицу не показывай. Ну а заодно он поимел загородный дом для своих отпрысков.

– Бизнесмен двоих детей воспитывает без жены, – добавил Михалыч. – На все лето их в Калинове оставлял, да и на выходные привозит. Чего тут везти-то, час от города.

– Но сына, видать, мамаша возненавидела крепко, – покачал головой Коломеев. – Надо же придумать: дом он хотел у Чернявского отобрать и на все был готов. В общем, крутая тетка. Побеседовали с ее сыном, кое-что выяснилось. Она, оказывается, его незаметненько так настраивала, что в деревне его все за дурака держат, а главный заводила – Виктор Чернявский. Надеялась, видимо, что сын пойдет с обидчиком разбираться, да как-нибудь и подставит себя.

– Глупо, – пожал плечами Артем.

– Глупо не глупо, а он именно так и собирался сделать. Он вообще мужик странный, неприятный очень. С ним разговариваешь, и хочется подальше отойти. Но тетку и хирурга он не убивал.

– Так, может, сама мадам убийца? – подал голос Прокофьев. – А что, если она совсем свихнутая, а? Все получается! Девчонку до самоубийства довела, сын отправил в деревню, а хотелось обратно в город вернуться, ну и задумала подставить его по полной программе. Она ведь постоянно в деревне живет, у нее возможность точно была.

– С психикой у нее, пожалуй, нелады, но что она – убийца… Чтобы сына подставить? Нет, как-то уж слишком глупо. Ты лучше скажи, что там у нас со свидетелями по смерти младшего Басманова?

– А ничего у нас там со свидетелями нет, Иван Ефремович. Столько времени прошло, люди уже ничего не помнят, кроме того, что сгорел такой алкоголик – Сенька Басманов.

– Любопытно мне, – неожиданно заговорил Михалыч, – а чего он из своей деревни в город подался? Ну, сестра, я понимаю, – замуж вышла, то-се. А он-то чего? А если переехать хотел, то почему дом не продал?

– Насчет дома не знаю, а вот что с ним в деревне случилось, сказать могу, – задумчиво произнес Коломеев. – Степан вот только второго дня обмолвился – к слову пришлось. У меня, говорит, такое ощущение, точно призрака увидел, а где – не помню. Вот, наверное, так же и у Басманова было, только похлеще, потому он и удрал. Там странная история получилась. Вернулся Басманов в свой дом, прожил около недели, а потом притопала к его дому эта бабка, Антонина. Походила кругами, руками помахала и ушла. На следующий день опять явилась. А после этого Сенька вроде как крышей начал ехать. То призраки ему чудились, то соседей разбудил – пожар ему примерещился… В общем, не в себе был парень. Думали – пьет, до белой горячки дожился, но Капица говорит, что не в том дело было. Короче, как ему во второй раз пожар привиделся, он вещи собрал и на следующий день уехал. Больше его в Калинове никто не видел.

Наступило молчание. Наконец Михалыч выразил общее мнение:

– Ну и хрень!

– Да, у них там какой-то Бермудский треугольник, в том Калинове, – поддержал его Артем. – Сплошные загадки. Одного не могу понять: зачем убийце какие-то стишки понадобилось подбрасывать?

– Ты не забывай, с каким психом имеем дело, – напомнил Коломеев. – Вторую жертву помнишь? Вот то-то и оно. Черт, опять мы упираемся в Басмановых! У кого, кроме них, ключ от дома мог быть? Ведь пришел кто-то, дверь своим ключом отпер, а потом еще за листочком возвращался, если, конечно, Чернявская его не потеряла. Сереж, ты проверил, не сидел ли кто вместе со старшим Басмановым?

– Проверил, Иван Ефремович. Никто.

– Черт возьми! Куда ни упремся – везде тупик. Чего-то мы недоглядели, братцы-кролики. Что-то мы упустили…

– Я вот что подумал, – несмело начал Прокофьев. – Сидеть не сидел, но, может, к нему приходил кто-то из тех, кто сейчас в Калинове живет? Может, если журнал посещений проверить, что-то и всплывет?

– А ведь мысль, – поднял голову Коломеев. – Хоть и тоненькая, да ниточка может оказаться. Так, Михалыч, тебе задание. И быстро, лады? Кто, когда, сколько раз с Басмановым виделся. Может, хоть здесь наловим чего-нибудь.

Двадцать лет назад

Сенька держал сестру за руку, чтобы она не боялась. Хотя на самом деле страшно было ему. Страшно от звука гулких шагов по коридору, от серо-зеленых стен, от какого-то непонятного запаха… Он подумал о том, что Мишка будет жить здесь шесть лет, и его передернуло. «А ведь меня могли бы… тоже…» Он побледнел и сжал Женькину руку.