Торговец забвением, стр. 28

Джерард нахмурился.

— Флора говорила, что, когда вы пробовали виски и вино, явился управляющий и был просто в ярости.

Я покачал головой.

— Не управляющий, — и я в деталях поведал ему о своем походе в ресторан и о появлении Пола Янга. Он внимательно слушал и ехал все медленней.

— Это меняет дело, — почти рассеянно заметил он, когда я закончил. — Может, вам известно что-нибудь еще, о чем Флора не говорила?

— Бармен — гомосексуалист, — выпалил я. Джерард даже не улыбнулся. — Ну и, потом… — со вздохом добавил я, — Ларри Трент купил лошадь за тридцать тысяч фунтов с лишним. Этого она вам не рассказывала?

— Нет… А разве это имеет значение?

Я пересказал ему историю таинственного исчезновения Реймкина.

— Может, ресторан зарабатывал деньги и на этом, но лично я сомневаюсь, — добавил я. — У Ларри Трента было в обучении пять лошадей, что требует определенных расходов, к тому же играл он по-крупному, ставил на скачках тысячи. Но азартные игроки, как правило, не выигрывают. Букмекеры, вот кто внакладе не остается.

— Где Ларри Трент купил эту лошадь? — спросил Джерард.

— На ярмарке в Данкастере, год назад.

— До кражи виски, — разочарованно протянул он.

— До кражи именно этих партий виски. И не обязательно до того, как все красные вина в его заведении стали одинаковыми на вкус.

— Хотите перейти к нам на полную ставку? — спросил он.

— Нет, спасибо.

— И что же, вы думаете, произошло с Реймки-ном?

— Думаю, — ответил я, — что его переправили за границу и там продали.

Глава 10

В конце длинного ряда домов, среди которых находилась моя лавка, пролегал объездной путь — Дорога, куда открывались ворота дворов и задние Двери домов и магазинов, чтоб было удобнее подвозить, загружать и разгружать товары, а не мельтешить с ними у парадных подъездов. В один из таких дворов выходила дверь моей кладовой, здесь мы обычно держали фургон и машину.

В это воскресенье миссис Пейлисси взяла фургон. «Ровер» стоял во дворе, там, где я его оставил, когда за мной заехал Джерард. Было около шести, и он, несмотря на все мои возражения, все же настоял на своем и подвез меня к заднему входу, чтоб я не шел пешком лишние сто ярдов.

— Да вы не беспокойтесь! — твердил я.

— Какое беспокойство, сущие пустяки.

Ехал он медленно, сказал, что свяжется со мной завтра, поскольку нам надо обсудить еще кое-какие детали. Затем свернул к моему двору, третьему слева.

Возле «Ровера» стоял во дворе фургон средних размеров, задние дверцы распахнуты. Я с удивлением взирал на него — оба заведения, делившие со мной двор, парикмахерская и магазин готового платья, по воскресеньям всегда были закрыты.

Соседом через стенку был китаец, торговавший едой на вынос. Его заведение никогда не закрывалось. Очевидно, подумал я, к нему заехали в мой двор по ошибке.

Джерард сбросил скорость и затормозил… И тут из задней двери моей лавки, которую я сам запер ровно в два часа дня, вышел мужчина с коробкой вина под мышкой. Я яростно вскрикнул и, распахнув дверцу автомобиля, собрался выскочить.

— Назад! — жестким тоном приказал Джерард, но я его не послушался. — Надо найти телефон, позвонить в полицию.

— В соседнем дворе, — бросил я через плечо. — Санг Ли, китаец. Попросите у него. — Я захлопнул за собой дверцу и.бросился к фургону, так и кипя от злости и ни на миг не задумываясь об опасности. И свалял жуткую глупость, о чем твердили мне в течение всей следующей недели и с чем я, по зрелом размышлении, был вынужден согласиться.

Мужчина с коробкой меня не видел и уже сунулся в фургон, где собирался поставить краденое на пол, — столь знакомая мне поза.

Я изо всей силы врезал ему по спине. Он, потеряв равновесие, ткнулся головой вперед, тогда я захлопнул дверцу, ударив его по ягодицам. Он взвыл от испуга и боли, но голос звучал приглушенно, и его никто, кроме меня, не услышал. Он беспомощно барахтался, пытаясь высвободиться, но дверцы фургона словно пригвоздили его к месту. Ноги болтались снаружи, и я со злобным удовлетворением подумал, что вполне смогу продержать его так до возвращения Джерарда.

Однако я, к несчастью, не учел того факта, что грабители обычно работают парами. И неожиданно получил сильнейший удар по почкам, отчего так и отлетел к дверце фургона. И еще сильней прищемил первого негодяя, застрявшего там. Обернувшись, я краем глаза успел увидеть очень похожего на первого мужчину, тоже с коробкой, который, по-видимому, твердо вознамерился устранить препятствие, вставшее на его пути. Препятствие в моем лице.

Первый грабитель, застрявший в фургоне, продолжал верещать. Очевидно, эти крики подстегнули его напарника, который перестал прижимать меня к дверце и уронил коробку с вином на землю у моих ног. Я успел заметить лохматые черные волосы, густые черные усы и глаза, не предвещавшие ничего хорошего. Он врезал мне по челюсти, отчего она так и затрещала. Но я в долгу не остался и изо всей силы врезал ему в ответ.

Никто не учил меня драться, поскольку у меня не было ни малейшего желания учиться этому. Ведь человек, умеющий драться, непременно попадает в разные неприятные ситуации, так и притягивает людей, норовящих нанести физическое увечье, а для меня главным в жизни являлось стремление по возможности обойтись без увечий. Умение драться неизбежно влечет за собой появление пистолетов, людей, которые будут палить в тебя из-за угла. Умея драться, ты и сам рано или поздно можешь кого-нибудь убить. Умение драться иногда приводит к получению креста Виктории и ордена «За боевые заслуги», так, во всяком случае, думалось мне в детстве. И храбрость отца и деда казалась при этом не только недостижимой, но и чужеродной, точно оба они принадлежали к какой-то другой расе.

В это же воскресенье неловкие мои попытки разделаться с грабителями были продиктованы вовсе не храбростью, но ослепляющей разум злобой. Да какое, черт побери, право имеют они посягать на мою собственность? Не смеют, не должны и не будут, я им, чертям, покажу!

Им есть что терять. Свободу, к примеру. К тому же я наверняка повредил первому типу или тазобедренную кость, или почки, и все его существо, должно быть, взывает к отмщению.

Вообще вся эта борьба сводилась вовсе не к ударам кулаками. Нет, то была довольно сумбурная возня с пинками, толчками и ударами о жесткие поверхности, с использованием колен для тупых пинков по мягким частям тела. Почти сразу же запал мой иссяк. Второй грабитель тотчас же воспользовался этим обстоятельством и, приоткрыв дверцу, сунулся в кабину фургона. И оказался в той же рискованной позе, чем я не преминул бы воспользоваться, не будь руки у меня заняты его напарником. И отпустил я его слишком поздно, чтобы атаковать.

Номер два уже выпрямился и стоял возле кабины, тут-то и прекратилась драка. Запыхавшийся и торжествующий, он сжимал в руке короткоствольный дробовик, ствол которого подло целился прямо мне в грудь.

— Отвали, — мрачно приказал он мне.

Я отвалил.

Ну вот, дошло и до ружей, судорожно размышлял я. И только тут со всей ясностью осознал, что умирать из-за нескольких коробок вина вряд ли стоит. Я, пятясь задом, поднялся на одну ступеньку, потом — на вторую и третью и почувствовал, что уперся спиной в стену рядом с дверью. Задняя дверь в лавку имела привычку захлопываться сама, если только ее чем-нибудь не подпереть, и была в данный момент просто плотно закрыта. О, если бы удалось подобраться и проскочить в нее, тогда бы я был в безопасности. Следом пришла вторая, не столь обнадеживающая мысль: стоит мне попробовать сунуться в дом — и они выстрелят.

И тут я увидел, как во двор въехала машина Джерарда, и понял, что человек с дробовиком никак не может решить, стрелять в меня или нет. Вот он резко развернулся лицом к машине и выпалил из одного ствола. Я неловко нащупал дверь, рванулся к ней. Я знал, что следующий выстрел предназначается мне, уголком глаза успел заметить, как он разворачивается ко мне. Я знал, что, выстрелив раз, он непременно выстрелит и второй, что все запреты для него пали. Ему стоило сделать каких-то пять шагов навстречу, чтоб пробить во мне дыру, которая свалила бы и быка. Никогда прежде не замечал я в своих движениях подобной прыти, скачками продвигаясь к спасительной двери. И тут он спустил курок.