Смертельная скачка, стр. 40
— Боб Шерман из предосторожности спрятал ключ в свой жокейский шлем. К тому времени, когда его вытащили из пруда, было обнаружено, что он взял из конверта одну бумагу. Но после поисков в его пропитанной водой одежде и саквояже выяснилось, что там никаких следов документа нет. Тогда решили обыскать его дом в Англии. К этому времени я уже понимал, какой будет следующий шаг противоборствующей стороны, и пришел к мысли, не спрятал ли Боб исчезнувший документ в жокейском седле или шлеме. Но и другим пришла в голову та же идея. Его седло, которое после исчезновения Боба в течение месяца висело в раздевалке, вдруг куда-то делось.
Пер Бьорн сидел. Спокойно.
— Но к этому времени в раздевалке висели уже седло и шлем не Боба Шермана, а Падди О'Флагерти. О происшедшей замене я сказал Арне, а потом сказал и о найденном ключе.
Пер Бьорн закинул ногу на ногу, достал сигареты и предложил всем нам. Никто сигарету не взял, тогда он положил портсигар в карман и закурил сам. Рука, державшая газовую зажигалку, была твердая, как скала.
— Но я не сказал Арне, что мы уже открывали шкаф камеры хранения и видели, что там лежит. Мы хотели узнать, кто, кроме Арне, заинтересован в исчезнувшей бумаге, и дать ему возможность найти ее.
— Гениально, — проговорил Пер Бьорн. — Как жаль, что вы сделали фундаментальную ошибку, поверив, будто Арне Кристиансен имеет отношение к смерти Боба Шермана. Если бы он действительно был виновен, лучше капкана трудно и придумать. Но, разумеется, только в случае, если он виновен...
Пер Бьорн чуть пожал плечами. Вид у Кнута стал еще более озабоченным.
— Трудность заключалась в том, что есть два человека, которые обыскивали дом Боба Шермана в Англии. Если бы нам не удалось увезти их из города, они бы получили ключ и открыли шкаф камеры хранения. Поэтому нам пришлось изобрести важную причину, чтобы они уехали из Осло. И мы придумали возможного свидетеля убийства Боба Шермана. Я сказал только Арне Кристиансену, что собираюсь в Лиллехаммер для свидания с ним, и попросил Арне поехать со мной. В поезде я рассказал ему о ключе и о том, что, вернувшись, собираюсь передать его полиции. Я также сказал Арне, что полиция ждет моего возвращения с тем, что я сообщу им о результатах встречи со свидетелем убийства. Таким образом Арне понял, что если я не вернусь, то немедленно начнутся поиски и уже не будет возможности войти в мой номер за ключом. Ключ должен быть взят сейчас. Пришлось рискнуть.
Я помолчал.
— Ключ взяли вы.
— Не отрицаю.
— Вы поверили, что никто не знает о существовании ключа, кроме Арне и меня. И ошиблись. Вы поверили, что существует свидетель смерти Боба, и послали двух своих убийц расправиться с ним. Вы также ожидали, что они расправятся и со мной. Но им не удалось. Вам надо уводить их.
— Весьма забавные сказки.
— Я предупредил регистратуру «Гранд-отеля» не отказывать, если кто-нибудь попросит ключ от моего номера.
А они посчитали меня законченным психом: сначала я каждую ночь прятался, меняя номер, а потом разрешил кому угодно входить к себе.
Пер Бьорн молчал.
Кнут обсыпал всю комнату угольной пылью, которая незаметно проникает в одежду и кожу и под воздействием сильных ультрафиолетовых лучей начинает флуоресцировать. Таким образом, если человек, побывавший в номере, будет отрицать это, можно доказать, что он лжет. Но Пер Бьорн предусмотрел возможные последствия и не отрицал, что он входил в мой номер Он, должно быть, очень быстро все просчитал, пока молча ехал из аэропорта в полицейский участок. Вряд ли он заметил угольную пыль, но, видимо, догадался, что в такой сложной ловушке для наивных просчетов нет места.
— Бумага, которую вы искали, — это карта участка в Северном море, зона двадцать пять — шесть.
Он выдержал и этот удар, будто был сделан из сверхтвердого композита.
Тогда я добавил еще:
— Схема была украдена из исследовательской лаборатории «Уэссекс-Уэллс» в Дорсете, в Англии. Она содержит информацию, которая является собственностью «Интерпетро ойл компани». На схеме показано исключительно богатое месторождение нефти на глубине четырнадцати тысяч футов с высокой пористостью и хорошей проходимостью.
Мне показалось, что он перестал дышать. Он сидел абсолютно неподвижно, дым от сигареты, зажатой между пальцами, поднимался вверх столбиком. Таким же прямым, как честь.
— "Интерпетро ойл компани" не входит в консорциум, к которому принадлежит ваша компания, но это главным образом норвежское владение и в норвежской зоне Северного моря. Тотчас после того, как Боб Шерман привез в Норвегию пакет, акции «Интерпетро» на всех мировых биржах резко пошли вверх. Хотя скупка акций окружена завесой секретности, мне было сказано, что главные покупатели на Ближнем Востоке. Вы лучше меня понимаете, что отнюдь не в интересах Норвегии, если одно из ее самых перспективных месторождений будет в основном скуплено конкурентами. Ни искры волнения.
— Норвежцы до сих пор так и не простили некоторым своим гражданам сотрудничество с нацистами. Как они отнесутся к очень уважаемому бизнесмену, который ради личной выгоды продал информацию о богатейшем в перспективе нефтяном месторождении Норвегии на Ближний Восток?
Пер Бьорн опустил левую ногу и закинул на нее правую, стряхнул на пол пепел и глубоко затянулся.
— Я хочу позвонить моему адвокату. И жене, — сказал он.
Глава 17
Кнут и я вернулись в кабинет и опять сели за стол.
— Вы можете доказать свою версию?
— Мы можем доказать, что он входил в номер «Гранд-отеля», взял там ключ и открыл шкаф камеры хранения.
— Что еще?
— Это косвенные улики, — мрачно пробормотал я. — Хороший адвокат перевернет все с ног на голову. Кнут грыз карандаш.
— Скандал погубит его, — сказал он.
— Держу пари, он отдал бы состояние, лишь бы исчезнуть где-нибудь в безопасном месте, — подтвердил я.
— Он больше заботится о своей репутации, чем о деньгах, — возразил Кнут. — Иначе он бы просто уехал из страны и не стал бы убивать Боба Шермана.
— Вы правы. Мы помолчали.
— Вы устали, — сказал Кнут.
— Ох-хо-хох, как и вы.
Он усмехнулся и вдруг стал очень похож на Эрика.
— Ваш брат рассказывал, что Пер Бьорн во время войны был в Сопротивлении, — вспомнил я.
— Ja. Был.
— Нервы у него в порядке. И тогда были в порядке. И сейчас, — заметил я.
— И мы не гестапо, — возразил Кнут. — Он знает, что здесь пытать не будут. Мы, должно быть, кажемся ему ничтожествами, после того как он рисковал в молодости. Он ни в чем не признается. Ни за что.
Я согласился.
— Эти двое, — вспомнил я. — Желтые Глаза и его напарник. Они слишком молоды, чтобы участвовать в Сопротивлении. Но... есть ли вероятность, что участвовали их отцы? Отец Арне был в Сопротивлении. Можете ли вы проверить, кто входил в группу Пера Бьорна и не было ли среди них человека с желтыми глазами?
— Вы ставите такие невозможные задачи.
— Да, в самом деле, это слишком дальний прицел, — вздохнул я.
— Завтра начну, — успокоил меня Кнут. Принесли кофе с молоком. Я приготовил себе тройную порцию виски и доел Эммины лепешки.
— Знаете, — сказал я после долгого молчания, — есть что-то еще. Какой-то другой путь... Должен быть.
— Что вы имеете в виду?
— Ведь это чистая удача, что мы нашли ключ. Если бы Падди не поменял шлемы, мы бы так и не узнали про схему. — Я допил кофе, слишком слабый, только утоляющий жажду, но не прибавляющий бодрости Но... они пытались убить меня еще до того, как узнали, что схема не ушла на дно вместе с телом Боба Шермана. Значит, должно быть что-то еще, что они не могли позволить мне найти.
Я сморщился и поставил чашку на стол.
— Что? — спросил Кнут.
— Бог знает.
— То, что я упустил, — мрачно сказал он.
— Почему они решили, что я увижу, если вы не увидели?
— Потому что вы умеете смотреть. И Арне знает об этом.
Арне... Мой друг Арне.