Смертельная скачка, стр. 38
— Я ждал. Я дважды прошел мост от начала до конца. Я махал газетой. Никто не заговорил со мной. И никто из прохожих не выглядел так, будто кого-то ищет.
— Проклятие! Какая ерунда! — Я еще немного огорченно поохал. — Прости. Ты даром потерял целый день... Но он так определенно сказал. Может быть, ему пришлось отложить встречу и он не смог предупредить? Может быть, нам позвонить на лесной склад?
— Я звонил, — перебил меня Арне. — Иоганн Петерсен у них не работает.
Мы смотрели друг на друга.
— Я так много поставил на него, — подавленно пробормотал я, — надеялся получить настоящую живую информацию.
Арне с сомнением изучал мое лицо.
— Выходит, мое предчувствие оказалось не правильным.
— Я говорил тебе, — буркнул Арне.
— Да, ты говорил.
Он начал доставать бумажник.
— Я уже купил билеты, — сказал я, показывая ему. — Два места рядом.
— О-о, хорошо.
Пришел поезд, темно-красный с серебристой полосой, мы вошли в вагон. Места оказались такими, как я хотел: спиной к гардеробу, где висели пальто, лицом к двери в противоположном конце вагона и к сиденьям напротив. И еще одна удача. Мой пожилой друг, ездивший в отпуск в Лондон, занял место у прохода через три ряда от нас. Ему было хорошо видно Арне и меня, он, улыбаясь, помахал нам рукой. Я сказал Арне, какой это симпатичный человек. Как все норвежцы, добавил я. Арне без конца оглядывался, но сзади висели только пальто, правда, от этого он не стал счастливее.
Две молоденькие девушки с ярко-голубыми глазами сели лицом к нам. Я подвинул ноги, чтобы им было удобнее, и улыбнулся. Они тоже улыбнулись и сказали что-то на своем языке.
— Я англичанин, — пояснил я, и они повторили «англичанин», и кивнули, и снова улыбнулись. — А это мой друг Арне Кристиансен. — Они восприняли мои слова как эксцентричность иностранца и, хихикая, поздоровались с ним. Арне ответил на их приветствие, но он годился им в отцы, и его не интересовала их девичья болтовня.
Поезд вез нас назад в Осло. Мы с Арне обсудили, почему мог не прийти Иоганн Петерсен, и я сказал, мол, надеюсь, он позвонит еще раз.
— Ты дашь мне знать, если он позвонит?
— Конечно, — ответил я.
Снова появилась леди в голубом переднике, толкая перед собой по проходу тележку. Я сказал, что теперь моя очередь покупать кофе, и купил, несмотря на протесты Арне. Девушкам я тоже предложил кофе, они посчитали это остроумной шуткой и покраснели до корней волос, а потом попросили Арне узнать, прилично ли будет, поскольку они не любят кофе, взять апельсиновый сок. Леди в голубом переднике выслушала перевод Арне и с улыбкой отдала ему мою сдачу.
У Арне постепенно появился взгляд затравленного зверя, как всегда в толпе.
— Давай пойдем куда-нибудь, где поспокойнее, — предложил он.
— Иди, — сказал я, — мне нравится здесь.
Он покачал головой, но остался.
К его облегчению и моему сожалению, в Гамаре девушки, хихикая, попрощались и, то и дело оглядываясь, ушли. Никто не занял освободившиеся места, но, когда поезд тронулся, мой пожилой друг встал и подошел к нам.
— Разрешите, я сяду с вами? Это так интересно — поговорить об Англии.
Для Арне это было уже слишком. Он вскочил и отправился в соседний вагон, дверь хлопнула за его спиной.
— Я огорчил вашего друга? — с озабоченным видом спросил пожилой путешественник. — Простите.
— У него неприятности, — объяснил я. — Но не вы их причина.
Успокоившись, он пустился в воспоминания, которые наскучили мне до смерти, но похоже, что спасли жизнь. Он все еще неутомимо рассказывал о Лондоне, когда мы приехали в Осло. На платформе, сопровождаемый бдином, стоял, как и обещал, Эрик и высматривал меня в окнах.
У них оставалось мало времени. Если эти двое захотят выполнить задание сейчас, им придется действовать на глазах у всех.
Я вышел из вагона и направился к Эрику. Дорогу к нему мне перегородили с тошнотворно деловитым видом два человека, которых я меньше всего хотел бы видеть.
Глава 16
Битва не состоялась.
Эрик заметил их в тот же момент, что и я, и закричал во всю силу легких:
— Полиция! — Все, у кого были уши, остановились и оглянулись. — Полиция! — вопил Эрик, показывая на Желтые Глаза и его напарника. — Эти двое воры! Хватайте их! — Он повторял эти слова по-норвежски и по-английски. И крик его разносился по всему вокзалу.
Нервы у них не выдержали. Желтые Глаза и мой лондонский визитер посмотрели на растущий круг пассажиров, вытаращивших на них глаза, и вдруг бросились бежать. Никто не попытался задержать их. У всех прохожих было одно и то же выражение — глубочайшего изумления.
Эрик подошел и довольно потряс мне руку.
— Я применил вашу теорию на практике, — сказал он.
Я непонимающе взглянул на него.
— Кнут сказал, мол, вы считаете, что они не будут убивать на глазах у публики. Вот я и собрал публику.
— Спасибо.
— Назовем это расчетом. — Он усмехнулся и потрепал бдина по загривку.
Неприятно признаваться, но у меня вспотели ладони, и всего колотило.
— Мне нужен телефон, — сказал я.
— Вам нужен хороший глоток виски.
— И это тоже. Я вернулся. Звоню с вокзала, — сказал я Кнуту.
— Слава богу.
— Сработало? — спросил я, и сам удивился своей горячности, но ведь я почти семь часов продрожал, рискуя своей шкурой, а после этого трудно быть спокойным.
— Да. — Голос прозвучал со странной сдержанностью. — Во всяком случае... ja.
— Что случилось?
— Вам лучше приехать в полицейский участок. Легче объяснить.
— Хорошо.
Я вышел из будки и почти упал на Одина, который лежал поперек двери, как средневековый паж. Дог с упреком взглянул на меня, не спеша встал и зевнул.
— Вы не видели где-нибудь Арне Кристиансена? — спросил я Эрика.
— Кого?
Я поискал глазами в толпе Арне, но без успеха.
— Неважно. Наверно, он поехал домой. В сгущавшихся сумерках Эрик спокойно вел машину (всего один раз нырнул под красный свет), и мы благополучно добрались до полицейского участка. Я поднялся наверх, где Кнут в одиночестве сидел за столом и жевал карандаш. Он жестом показал мне на стул для посетителя, и что-то вроде улыбки мелькнуло у него на лице.
— Ну... Мы сделали все, как вы предложили. Положили схему в камеру хранения в аэропорту и всунули ключ от нее в шлем, который лежал в вашем номере в «Гранд-отеле». Мы обсыпали угольной пылью все поверхности, которых мог коснуться вошедший. Потом ждали в Форнебу, кто придет за схемой. Кнут провел карандашом по зубам.
— Он пришел.
— Кто?
Кнут вздохнул.
— Пойдемте лучше посмотрим, и вы увидите. Он повел меня вниз, потом по коридору с непокрытым ковром полом и остановился у покрашенной в кремовый цвет двери. Яркий свет из комнаты бил в «глазок», устроенный в двери на высоте головы.
— Посмотрите, — сказал Кнут.
Я посмотрел.
Комната была маленькая и пустая, только стол и три стула. На одном сидел молодой полицейский в форме, старавшийся солидно выглядеть. На другом спокойно курил, будто на заседании правления своей компании. Пер Бьорн Сэндвик.
Я отпрянул от глазка и вытаращил глаза на Кнута.
— Давайте вернемся ко мне в кабинет, — сказал он. Мы поднялись в кабинет и сели: он за стол, я на стул для посетителя.
— Мистер Сэндвик приехал в Форнебу и открыл шкаф камеры хранения. — Кнут поглядел в блокнот. — Это было точно в четырнадцать тридцать пять. Потом вынул схему из шкафа и положил во внутренний карман. Я и двое других офицеров подошли к нему, когда он отходил от ряда шкафов камеры хранения, и попросили отправиться с нами в этот полицейский участок. Он казался удивленным, но... совершенно не взволнованным. Мне приходилось арестовывать многих... Пер Бьорн Сэндвик не вел себя, как человек, знающий за собой вину.
Кнут потер подушечкой пальца нос.
— Не знаю, что с ним делать, Дэйвид. Там, в аэропорту, он пожал плечами и сказал, мол, пожалуйста, он поедет, если мы хотим. Но больше он не сказал ни слова, пока мы не приехали сюда. Он был абсолютно спокоен. Никаких признаков волнения. Ледяное спокойствие. Он здесь уже около полутора часов и все это время вежлив, выдержан, холоден.