Ради острых ощущений, стр. 32

Я сидел на кровати и уже представлял, как буду ехать на мотоцикле. Подальше отсюда. Сидел, но почему-то не ехал.

В конце концов я осознал, что вздыхаю. Я прекрасно знал, что останусь здесь, даже если мне придется чистить эти чертовы дорожки каждый день. Во-первых, сбежав отсюда, я уже не найду себе приличного места, а во-вторых, мне было совершенно ясно, что именно в безжалостных руках мистера Эдамса находится репутация британского скакового спорта и что от репутации этой того и гляди останутся рожки да ножки. Именно этого человека мне надо было одолеть. И вряд ли стоило отказываться от борьбы только потому, что первая встреча с ним была неприятной.

Перестав быть только именем на бумаге, обретя плоть и кровь, Эдамс оказался даже опаснее, чем Хамбер. Хамбер был просто грубым, жадным, тщеславным человеком с тяжелым характером, он бил своих работников только для того, чтобы заставить их уволиться. Эдамс же получал удовольствие, причиняя другому боль. Под блестящей оболочкой светскости – не очень глубоко, надо заметить – угадывался жестокий дикарь. Видимо, Хамбер был силой, а Эдамс мозгом их союза. Он был более сложным и страшным противником. С Хамбером я чувствовал себя на равных. Эдамс вселял в меня страх.

Кто-то поднимался по лестнице. Я подумал, что это Сесил ползет после своей субботней оргии, но это оказался Джерри. Он подошел и сел на соседнюю кровать. Вид у него был удрученный.

– Дэн!

– М-м?

– Сегодня в Поссете… было совсем не весело без тебя.

– Да?

– Нет, правда… Но комикс я все равно купил. – Его лицо просветлело. – Ты мне почитаешь?

– Завтра, – устало сказал я.

Наступила недолгая пауза, во время которой он пытался собраться с мыслями.

– Дэн!

– Ну?

– Ты уж прости меня, вот что.

– За что это?

– Ну, за то, что я смеялся над тобой сегодня днем. Это было нехорошо… ты ведь меня на мотоцикле возил и все такое… Мне так нравится ездить на твоем мотоцикле!

– Все нормально, Джерри, ничего.

– Остальные тебя дразнили, понимаешь, и мне казалось, что лучше я буду делать как они. Чтобы они… взяли меня с собой, понимаешь?

– Я все понимаю, Джерри. Ничего страшного, правда.

– Ты вот никогда надо мной не издеваешься, если я делаю что-нибудь не так.

– Не бери в голову.

– Я все думаю о своей матери, – сказал он, морща лоб. – Она однажды нанялась мыть полы. В какой-то конторе. Так она приходила домой здорово измотанная, ей-богу. Она говорила, что скрести полы очень тяжело, что от этого все время болит спина, это я точно помню.

– Так и говорила?

– A y тебя болит спина, Дэн?

– Да, немного.

Он кивнул, довольный моим ответом.

– Она в этом разбирается, моя мать. – Он погрузился в бессмысленное молчание, слегка покачиваясь взад и вперед на скрипящей кровати.

Я был тронут его извинением.

– Я почитаю тебе комикс, – сказал я.

– Ты не слишком устал? – оживился он. Я помотал головой.

Он достал комикс из картонной коробки, в которой хранил свое скудное имущество, принес его мне и сидел рядом, пока я читал вслух подписи к похождениям обезьянки Микки, Джулиуса Чизера и всех остальных. Мы прочли весь журнал как минимум дважды, и Джерри радостно смеялся и повторял за мной слова. К концу недели он будет знать их чуть ли не наизусть.

Наконец я забрал у него комикс и положил на кровать.

– Джерри, – сказал я, – которая из твоих лошадей принадлежит мистеру Эдамсу?

– Мистеру Эдамсу?

– Это хозяин тех охотничьих лошадей, за которыми смотрю я. Тот, что был здесь сегодня утром в красной куртке и на сером «ягуаре».

– А-а, этот мистер Эдамс.

– А что, есть еще один?

– Да нет, это и есть мистер Эдамс, верно… – Джерри вздрогнул.

– Ты что-нибудь знаешь о нем?

– Тут до тебя был парень, его Деннис звали, так мистеру Эдамсу он не понравился, понимаешь? Он нагло себя вел, вот как было дело.

– А-а, – протянул я. Что-то мне не очень хотелось узнать, что же случилось с Деннисом.

– Он здесь был всего недели три, – задумчиво продолжал Джерри. – А в последние два дня почему-то все время падал. Это было здорово смешно.

Я оборвал его.

– Так какая из твоих лошадей принадлежит мистеру Эдамсу? – повторил я.

– Никакая, – уверенно ответил он.

– Но мне Касс сказал.

У него был удивленный и даже испуганный вид.

– Нет, Дэн, мне не надо никаких лошадей мистера Эдамса!

– А чьи у тебя лошади?

– Точно не знаю. Кроме, конечно, Пейджента. Это мистера Берда лошадь.

– Это тот, с которым ты на скачки ездишь?

– Ага, он самый.

– А другие?

– Ну, Микки… – Его лоб наморщился.

– Стойло Микки рядом с охотничьей лошадью мистера Эдамса?

– Ну да. – Он озарился улыбкой, радуясь моей верной догадке.

– А чей он?

– Не знаю.

– Что, хозяин ни разу не приходил на него посмотреть?

Он неуверенно покачал головой. Сомнительно, чтобы он запомнил хозяина, даже если тот и приходил.

– А еще одна твоя лошадь?

Джерри смотрел всего за тремя лошадьми, поскольку работал медленнее других.

– Это Чемп, – торжествующе объявил Джерри.

– Кто его хозяин?

– Это охотничья лошадь.

– Ну да, а кто его хозяин?

– Какой-то тип. – Он очень старался. – Толстый тип. С такими торчащими ушами. – Он оттопырил собственные уши, чтобы показать мне.

– Ты его хорошо знаешь? Он широко улыбнулся.

– В Рождество он дал мне десять шиллингов.

Так значит, Эдамсу принадлежит Микки, подумал я, но ни Эдамс, ни Хамбер не сказали об этом Джерри. Похоже, что Касс проговорился случайно.

Я спросил:

– Ты давно здесь работаешь, Джерри?

– Давно? – непонимающе повторил он.

– За сколько недель до Рождества ты пришел сюда?

Он склонил голову на бок и задумался. Потом его лицо просветлело.

– Я пришел на следующий день после того, как «Роверз» побил «Ганнерз» [8]. Отец брал меня на матч, понимаешь?

Я задал ему еще несколько вопросов, но так и не выяснил более точно, когда же он все-таки появился у Хамбера.

– Ну и что, – спросил я, – Микки уже был здесь?

– У меня все время были эти самые лошади, – ответил он.

Я пытался спрашивать еще, но он безучастно взял комикс и стал его снова рассматривать. Глядя на него, я подумал о том, каково это – быть таким, как он, с мозгом, подобным куску ваты, на котором не могут оставить следа все знания человечества, в котором едва теплятся разум, логика и память.

Он счастливо улыбался, рассматривая картинки. По-видимому, он нисколько не страдал от своей ограниченности. Сердце у него было доброе, и его совершенно не задевало то, чего он не понимал. В такой жизни определенно есть свои преимущества. Если не сознаешь, что являешься объектом намеренного унижения, не страдаешь от него. Будь я таким, насколько легче мне было бы переносить жизнь у Хамбера!

Вдруг он поднял глаза, увидел, что я за ним наблюдаю, и улыбнулся мне теплой, довольной, доверчивой улыбкой.

– Ты хороший, – сказал он и снова переключил все внимание на картинки.

Внизу раздался громкий шум, и в спальню ввалились конюхи, поддерживая и подталкивая Сесила, который сам уже идти не мог. Джерри поспешно убрался на свою кровать и бережно спрятал комикс; я же, как и все, завернулся в два серых одеяла и улегся, не раздеваясь и не снимая сапог, на негостеприимную парусину. Я пытался найти удобное положение для своего измученного тела, но так и не смог.

Глава 11

Контора Хамбера была такой же холодной и недружелюбной, как и он сам, не обладая при этом показной роскошью его автомобиля. Она состояла из длинной узкой комнаты, дверь и единственное маленькое окошко которой выходили во двор. В дальнем конце комнаты, слева от входа, была дверь, ведущая в умывальную. Здесь стены были выкрашены в белый цвет, три щелеобразных окна с матовым стеклом служили источником света, а внутренняя дверь соединяла ее с уборной. Обстановку умывальной комнаты составляли раковины, пластиковый столик, холодильник и две навесных полки. В одной из них я обнаружил бинты, мази и обычный набор лекарств для лошадей.