Ради острых ощущений, стр. 11

Я уже убедился в том, что конюхи глубоко привязываются к своим лошадям, и был вполне уверен в серьезности его слов.

– Как его зовут? – спросил я.

– Спаркинг Плаг [3]… Идиотское имя, разве ж это кляча… Спаркс, старина… эх, приятель… дружище… – Он ласково поглаживал морду лошади.

Мы завели лошадь в фургон, и на этот раз я остался там, где мне положено было быть – в заднем отсеке. Если уж Беккет готов платить ради нашего дела такие огромные деньги – а он, без сомнения, выложил целое состояние, чтобы заполучить такую изумительную лошадь в такой короткий срок, – я позабочусь о ней как следует.

Прежде чем тронуться в обратный путь, я поинтересовался картой дорог, лежавшей в кабине, и, к своему удовлетворению, Обнаружил, что все ипподромы страны помечены на ней тушью. Одолжив у водителя карту, всю обратную дорогу я посвятил ее изучению. Почти все ипподромы, где должен был выступать Спаркинг Плаг, располагались на юге. Ночевки обеспечены, как по заказу.

Я выяснил, однако, что те пять ипподромов, где выигрывали наши одиннадцать лошадей, находятся не так далеко на севере, как мне казалось. Ладлоу и Стаффорд были даже, пожалуй, ближе к югу, особенно если учесть, что в своем представлении о географии страны я инстинктивно брал за отправную точку Хэрроугейт. Судя по карте, эти пять ипподромов никак не были связаны друг с другом: они не только не лежали на окружности, центр которой можно было бы определить, но располагались вдоль кривой линии, идущей примерно с северо-востока на юго-запад, и никакого смысла и этом мне найти не удалось.

Остаток пути, как и большую часть всего своего рабочего времени, я провел, перебирая мысленно все известные мне факты, ожидая, чтобы идея всплыла на поверхность сознания, как рыба на поверхность пруда, чтобы разрозненные факты сложились в единую картину. Но я не рассчитывал на быстрый успех, понимая, что это только начало – ведь даже электронный компьютер не может дать ответ, пока в него не загрузят достаточно информации.

В пятницу вечером я отправился в пивную в Слоу и обыграл Соупи в дротики. Он недовольно хмыкнул, предложил перейти к бильярдному столу и легко отыгрался. После этого мы выпили вместе полпинты, наблюдая друг за другом. Мы практически не разговаривали, да это было и не нужно. Вскоре я снова пошел смотреть на игроков в дротики. Уровень их игры с прошлой недели не повысился.

– Ты обыграл Соупи, Дэн? – спросил один из них.

Я кивнул, и немедленно мне в руку сунули несколько дротиков.

– Если ты можешь побить Соупи, ты должен быть в команде.

– В какой команде?

– В команде конюшни по метанию дротиков. Мы играем с другими конюшнями, у нас что-то вроде Йоркширской лиги. Иногда мы ездим в Миддлхем, Уэзерби или Ричмонд, а иногда приезжают сюда. Соупи – лучший в команде Грейнджера. Как ты думаешь, ты смог бы снова его обыграть или это было случайно?

Я метнул в доску три дротика, и все они попали в двадцатку. По какой-то неизвестной причине мне всегда удается попадать в цель.

– Еще, – потребовали они. – Давай еще.

Я метнул в доску еще три. В секторе двадцатки становилось тесновато.

– Ты в команде, приятель, это решено.

– А когда следующий матч? – полюбопытствовал я.

– Последний был здесь две недели назад. Теперь будет в следующее воскресенье в Бернсдейле, после футбола. Может, ты еще и в футбол играешь?

Я помотал головой.

– Нет, только в дротики.

В руке у меня оставался еще один дротик. Я подумал, что мне ничего не стоит попасть камнем в бегущую крысу, что я частенько и делал, когда мои люди на ферме выгоняли ее из амбара с зерном. Так почему бы не попасть дротиком в скачущую лошадь – это ведь гораздо более крупная мишень.

– Этот в яблочко, – приставали стоящие вокруг. Я отправил его в яблочко, и конюхи возликовали.

– В этом году мы выиграем лигу, – улыбались они. Гритс тоже улыбался. Но не Пэдди.

Глава 4

Сын и дочери графа Октобера приехали домой на выходные – старшая дочь в алого цвета автомобиле, который я вскоре стал узнавать, когда она, уезжая из дома и возвращаясь, проезжала мимо конюшни, а близнецы более скромно, вместе с отцом. Поскольку все трое любили ездить верхом, Уолли велел мне оседлать двух из моих лошадей, чтобы выехать с первой группой в субботу. Спаркинг Плаг предназначался для меня, а вторая лошадь для леди Патриции Тэррен.

Леди Патриция Тэррен, как я обнаружил в рассветных сумерках, держа для нее лошадь, была сногсшибательной красавицей с бледно-розовым ртом и густыми загнутыми ресницами, которыми она умело пользовалась. Свои каштановые волосы она повязала зеленым шарфом и надела лыжную куртку в черно-белую клетку для защиты от холода. В руках у нее были светло-зеленые шерстяные перчатки.

– Ты новенький, – заметила она, разглядывая меня сквозь ресницы. – Как тебя зовут?

– Дэн… мисс, – сказал я, вдруг поняв, что не имею ни малейшего представления, к какой форме обращения привыкла графская дочь. Инструкции Уолли не распространялись так далеко.

– Вот как… тогда помоги мне сесть.

Я послушно встал рядом с ней, наклонившись, чтобы помочь, мо она вдруг провела рукой по моей голове и шее и зажала в пальцах мочку правого уха. Ногти у нее были острые. В широко открытых глазах я увидел вызов. Я уставился в противоположную сторону. Поскольку я молчал и не двигался, она в конце концов хихикнула, отпустила меня и натянула перчатку. Я подсадил ее в седло, она нагнулась за поводьями, и ее пушистые ресницы затрепетали возле моего лица.

– А ты лакомый кусочек, правда, малыш Дэнни? – сказала она. – У тебя такие славные темные глаза.

Мне не пришел в голову ответ, который соответствовал бы моему положению. Она засмеялась, тронула ногами бока лошади и поехала прочь через двор. Ее сестра, садившаяся на лошадь, которую держал Гритс, казалась с расстояния двадцати ярдов и при слабом освещении гораздо более светловолосой, но почти столь же красивой. Господи, помоги Октоберу, подумал я, если ему надо присматривать за двумя такими созданиями!

Я развернулся, чтобы пойти за Спаркинг Плагом, и увидел рядом с собой восемнадцатилетнего сына Октобера. Он был очень похож на отца, но его фигура еще не была такой же плотной, а манера себя вести – столь же непринужденно властной.

– Не стоит обращать особого внимания на мою сестру, – произнес он спокойным голосом, в котором звучала скука, оглядев меня с головы до ног. – Она любит дразнить людей.

Он направился к ожидавшей его лошади, а я сообразил, что только что получил предупреждение. Если его сестра так же вызывающе ведет себя с каждым представителем мужского пола, ему приходится их часто делать.

Позабавленный этой мыслью, я вывел Спаркинг Плага, сел в седло, выехал вслед за остальными со двора и направился по дорожке к поросшей вереском равнине. Как всегда в ясное утро, воздух и пейзаж освежали и приводили в прекрасное расположение духа. Солнце было еще легким намеком далеко за горизонтом, и казалось, что мир только что родился. Я смотрел на темные силуэты лошадей, огибавших холм впереди меня, на белые плюмажи пара, вырывающиеся из их ноздрей в морозном воздухе. Когда сверкающий ободок солнца превратился в светящийся шар, краски вдруг приобрели свежесть и яркость – коричневый цвет бегущих рысцой лошадей, яркие полоски вязаных шапочек конюхов и веселые наряды дочерей Октобера.

Сам же Октобер, в сопровождении собаки, приехал на равнину в «лендровере», чтобы посмотреть на тренировку. Как я понял, на утренних субботних выездах в основном отрабатывался галоп, и Октобер, проводивший выходные дни в Йоркшире, специально являлся посмотреть.

Мы ездили по кругу на вершине холма, пока Инскип разбивал лошадей на пары и инструктировал наездников.

Мне он сказал:

– Дэн, галоп в три четверти силы. Твоя лошадь бежит в среду. Не переусердствуй, но мы все-таки хотим проверить, на что он способен.