У страха глаза велики, стр. 28
Поль замер.
Через двадцать минут из дому, прихрамывая, вышел пожилой мужчина с окладистой каштановой с проседью бородой, в довольно большой фетровой шляпе с широкими полями. Он опирался на массивную трость с набалдашником слоновой кости и направился в сторону метро. С балкона за ним наблюдала Степанида. Но ничего подозрительного она не заметила.
— Никто за ним не шел! — сообщила она через несколько минут, вернувшись в гостиную. — А вещи-то он вернет?
Ален расхохотался.
— Вернет, вернет, не беспокойся.
— Как же, не беспокойся, скоро вот Игорь Васильевич приедет, что мы тогда ему скажем?
— Да говорят же тебе, вернет он все! — заметила Матильда. — Он же не вор. Дурной только…
— Ну что ж, пора и мне восвояси, — сказал Ален.
Девочки не стали возражать. Он простился с ними и сбежал вниз. Подошел к машине, огляделся. Ничего подозрительного он не приметил. Сел за руль и покатил по улице. За ним никто не поехал. Порядок, девчонки просто перетрусили. Все не так страшно! По дороге он частенько поглядывал в зеркало заднего вида, однако «хвоста» не было. Из дому он сразу позвонил девчонкам и сказал, что все спокойно.
— Это еще ничего не значит, — довольно зловеще проговорила Степанида, когда Ася закончила разговор с Аленом. — Следить начнут с утречка.
— Ты так говоришь, как будто уверена, — заметила Матильда.
— Почти что уверена, — вздохнула Степанида. — И еще… Ася, позвони Оксане Семеновне, предупреди, чтобы не распространялась про ваши подвиги.
— Ну нет, — покачала головой Ася, — если я ей такое скажу, она пристанет ко мне с расспросами, и я до завтра от нее не отвяжусь.
— Аська, но если она и вправду разболтает, а? — осторожно заметила Матильда.
— Да что вы от меня хотите? Чтобы я ей рассказала, какой у нее милый и симпатичный дружок, да? А если он к ней вздумает сунуться, тогда как? Кстати, я вовсе не уверена, что она знает что-то о наших, как ты выражаешься, подвигах. Мама — и то половины не знает, а уж Оксана может и вовсе ничего не знать.
— Как же, уж про Феликса и про поездку в Израиль наверняка знает. Про это тогда все знали.
— Когда это было? — воскликнула Ася. — С тех пор столько воды утекло! Она и не помнит ничего. Ну и денек выдался, кошмар просто!
— Аська, а я знаешь чего подумала, — начала Матильда, — на фиг Холщевникову нами заниматься сейчас? Ему бы с Борисом этим расхлебаться, а уж до нас пока очередь дойдет…
— Ну он же не сам за вами следить-то будет! — завопила Степанида. — Вы что тут, в Париже, поглупели, да? Вроде ведь не влюблены, тогда почему?
Ася с Матильдой переглянулись и покатились со смеху.
— Ну и чего вы ржете? — нахмурилась Степанида. — Что тут смешного? Я вот уверена, это еще не конец!
— Ты что, Степка, печенкой это чуешь? — сквозь смех спросила Ася.
— Селезенкой! — буркнула Степанида и двинулась к двери. Но на пороге она обернулась и бросила: — Вот увидите, что-то еще будет!
И она ушла к себе в комнату.
— Аська, у вас тут сигнализация какая-нибудь есть? — спросила немного погодя Матильда.
— Есть, не волнуйся! — успокоила ее Ася. — До утра можно жить спокойно.
— А потом?
— Там видно будет!
Глава XII
УТРО ВЕЧЕРА МУДРЕНЕЕ
Не зря все-таки говорят, что утро вечера мудренее! Проснувшись, я вдруг отчетливо поняла, какая несусветная глупость все, что мы вчера нагородили! Все наши страхи и ужасы! Просто курам на смех! Почему, с какой стати матерому преступнику, можно сказать международного масштаба, заниматься какими-то девчонками, пусть даже они краем уха что-то слышали, краем глаза что-то видели. И особенно в момент, когда ему грозит разоблачение, да и перспектива расстаться с миллионом евро вряд ли очень его радует. А тут глупые девчонки! И даже листок, возможно, попавший к ним в руки, ничего им не даст, они там ровным счетом ничего не поймут. И что из всего этого следует? Только одно — мы можем жить спокойно, не боясь и не прячась! Не до нас теперь Холщевникову. Не до нас!
— Аська, ты чего вскочила? — раздался сонный голос Мотьки.
— Матильда, протри глаза, я хочу тебе кое-что сказать!
— Плохое?
— Наоборот! Очень даже хорошее!
— Ну? — села в постели Мотька.
Я изложила ей свои соображения.
— Аська! — просияла она. — Аська, ты гений! Ты совершенно права! Конечно, он вчера сгоряча поехал за нами, а потом все понял и махнул рукой. Ну, в самом деле, что мы можем? Ни фига! Еще в Москве, дома… Там другое дело! А здесь… К черту всех преступников! Пускай их ловят те, кому положено, а мы… Так-то оно так, но…
— Какое «но», Матильда?
— Я вот что подумала… Ему сейчас точно не до нас, для него сейчас главное — шантажист. А шантажисты — они ведь народ ненадежный…
— Да уж, подруга, — засмеялась я, — ненадежные они, положиться на них нельзя, вот незадача-то!
— Не смейся, Аська, я серьезно! Какая у Холща может быть гарантия, что этот тип отдаст ему все копии? Да ни малейшей! Он сказал, что отдаст ему ключ от сейфа, где лежит досье. Но ведь Холщ ему не поверит и правильно сделает! Откуда он может знать, а вдруг этот Борис припрятал экземплярчик на случай, если миллиона ему станет мало?
— И ты думаешь, Холщ попытается его убить?
— По-моему, да. Ну сама подумай, он отдаст миллион, а через годик с него еще потребуют!
— Погоди, Матильда, но ведь если этот Борис погибнет, то досье сразу обнародуют! И что тогда?
— Во-первых, он запросто может в это не поверить! А вдруг Борис только брал его на пушку? Это раз! И потом, он может попытаться выведать у Бориса, где остальные копии и есть ли они, а потом убьет его, и дело с концом…
— Да… может быть… И еще он, по логике вещей, должен убить адвоката, у которого хранится досье! Ну конечно! Теперь все встало на свои места!
— Аська, это похоже на правду! Но что же нам теперь делать? Мы ведь не можем так это оставить! Если как минимум двум людям угрожает смерть, мы не можем…
— Почему как минимум?
— А ты не понимаешь? Если он, допустим, подложит бомбу под машину адвоката, какая гарантия, что вместе с ним не взлетят на воздух, к примеру, его дети?
— Мотька!
— Что Мотька? Разве я не права? А случайные прохожие?
— Да ты права, права! Что-то надо предпринять!
— Просто необходимо! У твоего деда нет знакомых в полиции?
— В полиции? Нет, по крайней мере, я не знаю! А если мы сами туда сунемся, нас могут просто не принять всерьез.
— Боюсь, что да. В таком случае…
— В таком случае нам может помочь только один человек!
— Кто?
— Машин дядя! Степанида же говорила, что он сказал про Холща — самый плохой человек! И он запросто может знать адрес Бориса.
— И что мы с этим адресом будем делать? Побежим к нему предупреждать, что…
— Нет, пусть Машкин дядя попытается с ним поговорить. Борис этот тоже преступник, но все-таки не убийца и, может, еще одумается…
— Как же, дожидайся! Ему миллион евро светит, а тут… Нет, Аська, это дохлый номер. Убьет его Холщ, как пить дать!
— Но попытаться надо, и потом… Надо во что бы то ни стало предупредить этого юриста! Он ведь может не знать, какая бомба у него в сейфе. Даже скорее всего не знает! Значит, мы просто обязаны выяснить, кто этот юрист.
— Но как? Как? Думаешь, мы придем к нему и спросим: дяденька, а кто ваш адвокат? На вас нам наплевать, а вот дяденьку адвоката жалко! Так, по-твоему?
— Не знаю, Мотька, я что-то плохо соображаю!
— Ну нет, соображаешь ты просто здорово, вон какую логическую цепочку выстроила… Вот если бы мы могли проследить за Холщом…
— Если бы да кабы…
— У нас только один выход — Машин дядя. Либо пан, либо пропал! А вдруг он согласится нам помочь? Вдруг ему тоже охота упечь Холщевникова?
— Да пойми, проследить-то можно исхитриться, а если он не сам будет убивать? Если наймет кого-то?