Правый глаз дракона, стр. 45
Ралернан отер соленый пот, заливающий глаза, и огляделся. Тела убитых вперемешку валялись в вязкой грязи. Мечи звенели еще только в паре мест. Кажется, люди Бордилера были повержены.
Главарь всадников подошел к Ралернану, небрежно оттирая полой камзола изогнутый меч. Он чуть прихрамывал на правую ногу – и, словно только дожидаясь этого напоминания, собственные порезы эльфа, не замеченные им в горячке боя, болезненно заныли.
– Ты неплохо сражался, чужак. Где тебя учили так драться?
Эльф встретился с ним взглядом. Глаза главаря были прозрачно-голубые и холодные.
– Какое это имеет значение?
– Никакого. – Главарь усмехнулся, показав недостачу пары зубов. – Но я привык слышать ответы, когда задаю вопросы. Ты слишком хорошо дерешься для торговца. И дрался ты на моей стороне. Бордилер был твоим врагом?
– Я не хочу обсуждать это. Я дрался не на твоей стороне. На меня напали – я защищался.
Главарь задумчиво склонил голову и прищурил глаза. Выражение лица его стало жестким.
– Меч в твоих руках не принадлежит тебе. Вся собственность Бордилера – наша добыча. Отдай мне его.
Ралернан заколебался. Да, формально клинок действительно не принадлежал ему, но стоящий напротив человек практически излучал опасность.
– Мне нужно оружие, чтобы защищать своих близких.
– Ты меня боишься? Боишься, что я нападу на тебя, если ты останешься безоружен?
– Я тебя не знаю. Я вправе так думать.
Главарь небрежно засунул свой меч в ножны.
– Мы не убиваем безоружных, женщин и детей. Мы не шакалы, мы – Волки. Мы охотимся на тех, чье состояние нажито на чужой крови, и восстанавливаем нарушенную справедливость. Ты смел и хорошо дерешься, чужак. Если хочешь, я готов взять тебя в число Волков. Если нет – отдавай меч, и ты волен идти отсюда любой дорогой. Ты помог мне – вольно или невольно, и мы тебя не тронем. Даю слово.
ГЛАВА 23
Керри злилась:
– У меня такое впечатление, что мы выбираемся из одной неприятности только для того, чтобы влипнуть в следующую!
– Дорогая, я бы не сказал, что это наилучший вариант, но тем не менее он имеет положительные стороны. Не думаю, что меня будут искать в числе разбойников.
Керри уставилась в глаза эльфу:
– Вообще-то всякие дурацкие идеи положено высказывать мне. А тебе положено их на хрен развенчивать. А сейчас все словно перевернулось с ног на голову! И мне это катастрофически не нравится!
Ралернан вздохнул:
– Не ругайся. Если Волки – действительно те, за кого себя выдают, то, войдя в их шайку, я скорее принесу благо, чем зло.
– Ага. Благо. И Веренур тебя за это благо повесит на ближайшей сосне. Правители обычно не склонны разбираться, хороший ты разбойник или плохой. Для них ты просто автоматически попадешь в число людей, подлежащих немедленной казни.
– Я и так уже попал в число подлежащих немедленной казни, – заметил Ралернан. – Если память мне не отказывает, меня объявили изменником.
– Ты же сам говорил, что это недоразумение, разве нет? Ты поменял свое мнение?
– Нет, но своим побегом мы фактически подтвердили, что обвинения в наш адрес небезосновательны. Так что сейчас главное, чтобы нас не поймали. Остальное – детали.
– Раль… – Керри замялась. – Пойми, я не против, чтобы ты становился разбойником. Даже самым что ни на есть обычным, без этих благородных замашек. Просто я не уверена, что тебя самого устроит такая жизнь. Постоянный риск, постоянный побег от власти предержащей… Мне не хочется, чтобы ты потом сожалел.
– Я всегда смогу уйти. Главарь сказал мне, что любой член шайки может уйти из нее, когда захочет. Единственное условие – клятва о неразглашении их местонахождения.
– Они все равно будут менять свое лежбище, если главарь не полный идиот, – фыркнула девушка. – Не верю я в это благородство. Ну не верю и все тут. Эти истории хороши для баллады, но в реальной жизни все не так гладко.
– Керри, я договорился с главарем, что я поприсутствую на очередном их… нападении. Если все действительно так, как он говорит, я приму его предложение.
– А если нет – ты затеешь драку со всей его шайкой? – пробурчала Керри себе под нос. Но она сказала это слишком тихо, и эльф ее не услышал.
Ночь стояла темная и беззвездная, тонкий серп луны лишь изредка просвечивал сквозь плотную пелену облаков. Несмотря на то что до рассвета было уже недалеко, Ралернан с трудом выделял среди тьмы силуэты деревьев, лишенные последних листьев, и просвечивающую впереди узкую дорогу. Наверное, у Керри не возникло бы проблем с ориентацией. А сам он чувствовал себя несколько неуверенно.
Стук подков по подмерзшей земле разорвал лесную тишину. Четверка лошадей шла четкой рысью, увлекая за собой украшенную вычурными гербами карсту. Рядом с сидевшим на козлах кучером покачивался масляный фонарь, кое-как рассеивающий окружающую темень.
Когда кони поравнялись с кустами, за которыми прятался Ралернан, впереди раздался ужасающий грохот и поперек дороги упало подрубленное заранее толстое дерево. Упряжка попыталась встать на дыбы, но кучер быстро их успокоил. В свете его фонаря эльф заметил, как тот вытаскивает из-за спины самострел.
Черными тенями к остановившейся карете скользнули Волки. Кучер успел сделать только один выстрел, прежде чем кто-то из Волков метнул нож, пригвоздивший его руку к переднему борту кареты и лишивший кучера возможности двигаться.
Еще кто-то из Волков с силой дернул дверь кареты, распахивая се наружу. Раздался истошный женский крик.
Волк вытащил из кареты визжащую и упирающуюся девушку с чуть растрепавшейся от сопротивления сложной прической. В юбку девушки молча вцепилась маленькая девочка, глаза ее были широко распахнуты.
Ралернан напрягся, рука его непроизвольно потянулась к мечу.
Позади него раздался тихий шепот:
– Не дергайся, чужак. Мы не причиним им вреда.
Эльф обернулся. Позади него стоял главарь Волков, подкравшийся настолько беззвучно, что Ралернан его не услышал.
– Вы говорили, что не трогаете детей! А это, по-твоему, кто?
Главарь чуть заметно пожал плечами:
– На карете гербы одного из местных баронов. Если хочешь, можешь потом узнать сам – но я тебя уверяю, навряд ли ты найдешь хоть одного человека, который замолвит за него доброе слово. Это крайне жестокий человек, который изводит всю округу уже не первый год. Одним из излюбленных его развлечений является охота на людей. Он выбирает провинившихся перед ним крестьян и заставляет их убегать от его своры гончих. Тех, кто бегает слишком хорошо, он нагоняет верхом и убивает лично. Тех, кто бегает плохо, ждет смерть от зубов его кобелей.
– Но при чем тут эта женщина и ребенок?! Они что, тоже участвуют в его забавах? Я не верю тебе! – Ралернан покосился на дрожащих на осеннем ветру путешественниц. Теплые плащи, подбитые мехом, с них сорвали, и теперь холодный ветер колебал складки легких платьев.
Девушка была совсем юная, двигающаяся с еще подростковой неловкостью. Одета она была победнее ребенка, и Ралернан решил, что, вероятно, она горничная.
Девочке было не больше семи лет. Разряженная в белый атлас и кружево, со светлыми волосами, завитыми в длинные локоны и перехваченными на затылке большим белым бантом, она казалась хрупкой фарфоровой куколкой. Бледность кожи и огромные ярко-голубые глаза лишь подчеркивали это сходство. На лице у ребенка отражалось непонимание и испуг. Она по-прежнему цеплялась пальцами за юбку девушки, не желая отступить от нее ни на шаг.
Очередной порыв ветра коснулся волос девочки, отбросив длинные локоны назад, и Ралернан вздрогнул: уши ребенка были слегка неправильной формы, характерной для смешанных связей людей и эльфов. Словно почувствовав его внимание, она обернулась и посмотрела в его сторону. У Ралернана почему-то закружилась голова. Ему захотелось шагнуть вперед и успокоить перепуганную девочку, проследить, чтобы ей ничто не угрожало. Он сжал зубы, заставляя себя оставаться на месте. В конце концов, прямо сейчас же их никто не трогает.