Символы священной науки, стр. 29

Если мы останавливаемся на этой интерпретации в терминах жизни и смерти, хотя она всего лишь частный случай исследования двух противоположных или антагонистических понятий, то это потому, что символика змеи действительно и прежде всего связана с самой идеей жизни; [193] змея по-арабски именуется el-hayyah, а жизнь — el-hayah (еврейское hayah, означающее одновременно «жизнь» и «животное», — есть производное от корня hayi, общего для двух языков [194]). Это, будучи связано с символикой "Древа Жизни", [195] позволяет в то же время усмотреть особую связь змея с Евой (Hawa, "живая"); и можно напомнить здесь средневековые изображения «искушения», где тело змея, обвившегося вокруг дерева, увенчано женским бюстом. [196] Не менее странная вещь обнаруживается в китайской символикой: Фу-Хи и его сестра Нюй-Ва, образующие братско-сестринскую чету, подобную той, что мы находим в древнем Египте (вплоть до эпохи Птолемеев), часто изображаются с телом змеи и человеческой головой; случается даже, что они переплетаются между собой по образу кадуцея, указывая тогда на взаимодополняемость ян и инь. [197] Не останавливаясь более на этом, что увело бы нас слишком далеко, мы можем видеть здесь указание на то, что змея, несомненно в эпохи очень отдаленные, имела значение, о котором мы и не подозреваем сегодня. И если бы мы изучили поближе все аспекты ее символики, а именно в Египте и Индии, то пришли бы к заключениям достаточно неожиданным.

По поводу двойного смысла символов следует заметить, что и число 666 обладает значением не только зловещим; будучи "числом Зверя", оно, однако, прежде всего, — есть солнечное число, и, как мы уже говорили в другом месте, [198] оно — есть число Хакатриила или "Ангела Короны". С другой стороны, это же число равным образом образуется именем Сората, который, согласно каббалистам, является Солнечным демоном, в качестве такового противоположным Михаилу Архангелу, а это связано с двумя ликами Метатрона; [199] Sorath есть, кроме того, анаграмма слову stuhr, что значит "скрытая вещь". Есть ли это имя тайны, о которой говорит Откровение! Но если сатар (sathar) означает «прятать», то оно означает также и "защищать", [200] а в арабском языке то же самое слово сатар (satar) ассоциируется почти исключительно с идеей защиты, часто даже именно божественной и провиденциальной защиты; и, стало быть, все обстоит совсем не так просто, нежели как полагают те, кто видит вещи только с одной стороны.

Но возвратимся к символическим животным египетского Сета: среди них есть еще и крокодил, что само собой разумеется, и гиппопотам, в котором иные хотели бы видеть Бегемота Книги Иова, и возможно, не без определенных оснований, хотя это слово (множественное число от behemah, по-арабски bahimah) — есть общее наименование всех четвероногих животных. [201] А вот другое животное, столь же важное, как и гиппопотам, сколь бы странным ни показалось это, — осел, и более конкретно, красный осел, [202] представлявшийся одним из самых опасных существ среди тех, с кем надлежало встретиться мертвому в ходе своих загробных странствий, или, что в эзотеризме равнозначно одному из инициатических испытаний. И не является ли он в еще большей мере, нежели гиппопотам, "багряным зверем" Откровения? [203] Во всяком случае, одним из самых мрачных аспектов «тифоновых» мистерий был культ "бога с ослиной головой", о котором известно, что иногда участие в нем ложно приписывалось первым христианам; [204] у нас есть некоторые основания думать, что в той или иной форме он сохранился до наших дней, а кое-кто утверждает, что он должен длиться до конца нынешнего цикла.

Из этого последнего утверждения мы хотим извлечь по крайней мере, одно заключение: при упадке какой-либо цивилизации дольше всего сохраняется самая низшая часть традиции, точнее, ее «магическая» сторона, которая впрочем, создаваемыми ею искажениями сама способствует разрушению традиции. Говорят, именно это и случилось с Атлантидой. Это также единственное, обломки чего пережили полностью исчезнувшие цивилизации, — будь то Египет, Халдея или даже друидизм; и, несомненно, «фетишизм» негритянских народов имеет подобное же происхождение. Можно было бы сказать, что колдовство создано из останков мертвых цивилизаций; может быть, поэтому змея в эпохи самые недавние уже сохраняла только свое зловещее значение, а дракон, древнейший дальневосточный символ Слова, вызывает лишь «дьявольские» ассоциации в сознании современных людей Запада?

21. О значении «карнавальных» празднеств [205]

В связи с некоей "теорией праздника", сформулированной одним социологом, мы отмечали, [206] что она одним из своих недостатков, в ряду прочих, имела стремление свести все праздники к одному единственному типу, «карнавальных» праздников — выражение достаточно ясное, чтобы быть легко понятым всеми, потому что карнавал действительно являет то, что еще и сегодня сохранилось от этого на Западе. Тогда же мы сказали, что в связи с праздниками такого рода возникают вопросы, заслуживающие более углубленного исследования. И действительно, производимое ими впечатление есть всегда и прежде всего впечатление «беспорядка» в самом полном смысле этого слова. Как же объяснить, что мы обнаруживаем их не только в эпоху, подобную нашей, где можно было бы — если бы они и впрямь принадлежали именно ей — считать их просто-напросто еще одним проявлением общей неуравновешенности, но также, и притом в гораздо более развитом виде, в традиционных цивилизациях, с которыми они кажутся на первый взгляд несовместимыми?

Небесполезно будет привести здесь несколько конкретных примеров, и прежде всего мы упомянем в этой связи некоторые праздники весьма странного рода, отмечавшиеся в средневековье: "праздник осла", где это животное, чья выраженная «сатаническая» символика хорошо известна во всех традициях, [207] было введено даже в церковный хор, в котором занимало почетное место и получало самые необыкновенные знаки уважения; и "праздник шутов", где низшее духовенство предавалось самым худшим непотребствам, пародируя разом и церковную иерархию и самое литургию. [208]

Как объяснить, что подобные вещи, совершенно неоспоримо имеющие характер пародии и даже святотатства, могли в такую эпоху быть не только терпимы, но даже в каком-то смысле допущены официально?

Упомянем также сатурналии древних римлян, от которых, похоже, непосредственно произошел современный карнавал, хотя, по правде сказать, он всего лишь их жалкий остаток; во времена этих празднеств рабы повелевали своими хозяевами, а последние служили им. [209] Тогда возникал образ настоящего "перевернутого мира", где все совершалось вопреки нормальному порядку. [210] Хотя обычно утверждают, что в этих праздниках есть напоминание о "золотом веке", такая интерпретация абсолютно ложна, потому что речь не идет здесь о своего рода «равенстве», которое могло бы, с натяжкой, рассматриваться как олицетворение — в той мере, в какой это позволяют нынешние условия [211] — первичной недифференцированности социальных функций; речь идет о переворачивании (отсюда — «разврат», "разворот", «отворот», — прим. изд-ва) иерархических отношений, что совершенно иное дело, а такое переворачивание составляет всеобще распространенную и одну из самых выраженных черт «сатанизма». Здесь, стало быть, надо видеть скорее нечто, соотносящееся со «зловещим» аспектом Сатурна, аспектом, который, впрочем, принадлежит ему не столько как истинному, сколько как падшему божеству некогда "золотого века". [212]