Долг самурая, стр. 13
– Понял, – сказал Плетнев. – Буду искать подружку этой красавице. – Он тряхнул книгой, бросил ее на столик и продолжил поиски.
Спустя минут двадцать он распрямился, помассировал костяшками пальцев затекший позвоночник и поинтересовался:
– Господин любитель лимонов, а что, если нам поискать в интернете? Скачаем кучу всякой всячины об этих ваших японцах, распечатаем и передадим Турецкому? По-моему, это будет проще, чем копаться в этой архивной пыли. Да и информация в интернете самая что ни на есть популярная.
Лимонник поправил пальцем сползшие от усердия на кончик носа очки и ответил:
– Нет, Антон! Процессуальный кодекс надо знать лучше.
– А что я не так сказал?
– То, что распечатка приравнена к рукописи. А рукописи в следственный изолятор передавать нельзя. Можно только книги и брошюры.
Плетнев вздохнул.
– Жаль. Тогда – вот. Все, что есть.
Он указал на стопку книг, громоздившуюся на столике. Там было шесть книг и путеводителей с заголовками «Япония», «Страна восходящего солнца – традиции и современность», «Путь самурая» и так далее. Плетнев взял верхнюю книжку, полистал ее и прочел вслух:
– «В одиннадцатом веке во время праздника весны вокруг императорского дворца проводили двадцать одну зеленую лошадь. Лошади должны были быть зелеными как символ наступающей весны...»
Лимонник улыбнулся и уточнил:
– Это что же, выходит, что японцы лошадей зеленой краской красили?
Плетнев хмыкнул и продолжил читать:
– «Для этого японцы выбирали, по их мнению, очень густо-зеленую масть: вороную. Белую масть можно трактовать как очень светло-зеленую, но белый цвет в Японии – это цвет траура».
– Да, – задумчиво проговорил адвокат. – А я сегодня вообще лимоны не поливал. До чего я с вами дошел...
– Это ты к чему? – поинтересовался Плетнев.
– Это я так. О зеленом...
– А-а, – протянул Плетнев. Он закрыл книгу и посмотрел на обложку скептическим взглядом. – Скажи, любитель лимонов, что Сашка из этой макулатуры полезного вычитает?
– А вот это уже его дело, – сказал Лимонник. – Он попросил принести ему все эти книги, значит, у него есть мысли по поводу японцев. Наша задача выполнить его просьбу. Ладно, хватай книги под мышку и айда выписывать.
18
Это было обычное с виду кафе. Круглые столики, мягкие стулья. На стенах – черно-белые псевдо-гравюры с видами разных городов мира. Вот только вдоль двух стен красовались ряды компьютеров, за которыми на высоких стульях сидели молодые люди.
За столиками кафе тоже, в основном, сидела молодежь.
– Это и есть твое любимое интернет-кафе? – спросил Плетнев, обращаясь к сидевшей напротив девушке и поглядывая вокруг.
Девушка, невысокая, стройная, стриженная коротко, под мальчишку, в ярком свитере грубой вязки, кивнула:
– Да. Тебе нравится? Плетнев пожал плечами.
– Кафе как кафе. А к компьютерам я совершенно равнодушен, ты же знаешь.
– Ну и зря. За компьютерами будущее. И ты, с твоим дремучим подходом, рискуешь в это будущее просто не вписаться.
– Ничего. Как-нибудь впишусь. Мила, ты...
– Подожди, – оборвала его девушка. – Я закажу себе еще пирожных.
Ожидая, пока она закажет пирожных, Антон отхлебнул кофе и зябко повел плечами. Последние два дня он чувствовал себя немного простуженным. Однако, как всегда, не лечился, надеясь на силы организма, и даже не мерил температуру. А вдруг покажет «тридцать восемь»? Пока не глянешь на шкалу градусника, ты здоров и силен. А едва увидишь, что организм «перегрет», как тут же почувствуешь себя больным и разбитым.
Мила отпустила наконец официанта и вгляделась в лицо Плетнева.
– Что-то ты выглядишь не очень. Осунулся, постарел. В последнюю нашу встречу ты выглядел орлом.
– Я и сейчас орел, – усмехнулся Плетнев. – Только пообтрепавшийся.
– Это точно! – Мила засмеялась. – И все-таки я чертовски рада тебя видеть!
Теплые пальцы Милы опустились на запястье Плетнева, и он вздрогнул от неожиданности. Мила заметила это движение и поспешно убрала руку. По лицу ее пробежала тень.
– Я вижу, ты не очень рад меня видеть? – проговорила она и плотно сжала губы.
– Наоборот, – сказал Плетнев. – Это ведь я разыскал тебя.
– Да, это правда, – кивнула Мила, и лицо ее вновь просветлело. – Прости, в последнее время я стала слишком нервной.
Плетнев прищурился.
– У тебя проблемы?
– Были кое-какие, – ответила Мила и виновато улыбнулась. – Но я не хочу грузить тебя своими проблемами. Все-таки мы с тобой столько не виделись... целую вечность!
Плетнев улыбнулся, постаравшись, чтобы улыбка вышла не слишком кислой. Он уже навел справки о Миле, с которой когда-то (целую вечность назад!) у него было что-то вроде... романа, так, что ли? Слишком уж пошло звучало слово «роман» применительно к их с Милой отношениям. Они были короткое время не только любовниками, но и друзьями. Близкими друзьями. Казалось, ничто не способно разрушить эту дружбу. Однако жизнь показала, что это не так.
– Я бы тебе раньше позвонил, но у меня не было твоих телефонов, – сказал Плетнев.
– У меня твоих – тоже, – сказала Мила. Антон улыбнулся, достал из кармана визитную карточку и протянул ее девушке.
– Это чтобы ты больше не потерялась, – сказал он.
Мила спрятала визитку в рюкзак. Вид у нее было забавный – как у хулиганистого мальчишки.
Плетнев решил, что не стоит кривить душой и разыгрывать из себя старого друга, которого вдруг, спустя годы, потянуло на сантименты.
– Мила, мне может понадобиться твоя помощь, – честно признался он.
И тут же пожалел о том, что сказал это напрямик. Улыбка вновь сошла с губ Милы. Лицо ее похолодело.
«Поторопился, – понял Плетнев и досадливо поморщился. – Кретин! Вечно ты лезешь со своей прямолинейностью. А перед тобой не просто старый приятель, а женщина. Нужно срочно исправлять ситуацию!»
– Мила, слушай, я... – начал было Плетнев, но Мила не дала ему договорить.
– Плетнев, – резко сказала она. – Сначала ты уходишь от меня, не сказав ни слова и даже не попытавшись объяснить почему. Пропадаешь где-то целую прорву лет. Не заходишь, не звонишь. А потом вдруг объявляешься в моей жизни, просишь о встрече, предлагаешь встретиться в кафе – и вдруг заявляешь, что у тебя ко мне дело. Тебе не кажется, что это свинство?
– Кажется, – вздохнул Антон. – Возможно, я слишком прямолинеен, но у меня не очень много времени, поэтому я... – Он не хотел сейчас вступать в объяснения, что все у них было с точностью до наоборот: ушла она, разъяренная вечным Антоновым «занят». Но обвинять другого всегда легче. Ну, пусть, если ей так хочется...
– Ясно, – кивнула Мила и холодно усмехнулась. – Но у меня его еще меньше. Я выкроила пять минут для встречи с тобой из своего «плотного графика». И эти пять минут истекли. Прости, я должна бежать.
Мила быстро поднялась из-за стола.
– Мила! – окликнул ее Плетнев.
– Надеюсь, ты в состоянии заплатить за кофе? Если нет, то я сама.
Не успел Антон сказать и слова, как на стол полетели две скомканные сотенные бумажки. Швырнув деньги, девушка повернулась и выскочила из кафе. В глазах у нее застыли слезы.