Спецагент инквизиции, стр. 5

– Лайка, – ляпнул первое, что пришло в голову Ванюша.

Волк простонал что-то типа: «Ой, дура-а-ак…» и попытался загнуть хвост крючком.

– А с чего ты взял, что это лайка?

– Потому что лает, – сердито огрызнулся Иван, – а иногда и тявкает, – и для убедительности наступил свой «собачке» на так и не согнувшийся хвост, в надежде вызвать нужную реакцию.

Черногор вместо тявканья выдал такой великолепный вой вперемешку с отборным матом, что все присутствующие даже заслушались.

– Вот так мы его и опознали, – с удовольствием сообщил Ивану воевода, – ты когда упал, там, у тюрьмы, он еще и не такие перлы выдавал, пока мы тебя в оборот брали.

– Почему?

– Так ты ж на него упал. Кстати, где ты его нашел?

– В лесу, – буркнул Иван, – как увидел, сразу понял, по мне собачка. Буду с ней на медведя ходить, стадо мое заставлю охранять…

– Какое стадо! У вас же одна коровенка на троих! Нам Вакула много чего про тебя и твою семью рассказал.

Волк сел на хвост, тяжело вздохнул.

– Да хватит тебе Ваня, раскололи нас…

– Вот это другой разговор, – обрадовался воевода, – радуйся Иван, что казнь вашу отложили…

– А почему отложили? – непочтительно перебил его Ванюша.

– Так столб-то ты погнул! Пока его теперь по новой перекуют, да обратно на место поставят! В том-то и счастье твое. А заодно и твое, – повернулся воевода к волку. – Недаром говорят, дуракам везет. Заинтересовались вами очень серьезные люди. Ежели договоритесь, есть шанс помилование заработать. – Воевода повернулся к палачу, – зови. Все пока сходится. Кандидатура подходящая. Дурак дураком…

Серьезные люди стояли, похоже, тут же, рядом, под дверью, так как, не дожидаясь зова, вошли в узилище.

– Оставьте нас одних.

– Мы вас за дверкой подождем, – многозначительно сказал воевода, – на всякий случай.

Серьезные люди не возражали. Палач с воеводой покинули камеру, прикрыв за собой дверь. Иван с Черногором с любопытством уставились на четырех монахов в черных рясах с огромными серебряными крестами, болтавшимися на массивных золотых цепях где-то в районе пухлых животов.

– Ну, здравствуй, Ванюша, раб божий, – зашевелил один из них черной лопатой аккуратно подстриженной бороды.

– Здравствуй батюшка, а я тебе пожалиться хочу, – прогудел Иван, – сказывали в тюрьме баланду дают, а тут не кормят, не поят, приковали зачем-то.

– Об этом потом Ванюша, – ласково сказал все тот же монах, который, по-видимому, был среди посетивших узников святых отцов главным, – можешь звать меня просто отец Агафон, и вот что я тебе скажу, сын мой: не о тюремной баланде тебе думать да скорбеть надобно.

– А о чем?

– О том как прощенья у царя батюшки получить. Обидел ты его действами своими непотребными вчера.

– Так царь батюшка нам всем отец родной, – склонил голову на бок Иван, – Прощенья попрошу, он и простит.

Монахи довольно переглянулись.

– Не всякую обиду простить можно. Но ежели ты службу ему одну сослужишь, – вкрадчиво сказал отец Агафон, – услугу, так сказать, окажешь, простит обязательно. Да еще и медальку на грудь повесит.

– Большую? – радостно спросил Иван.

– Во всю грудь, – успокоил его монах.

– Не, – почесал грудь Иван, – медаль это, конечно хорошо, но с нее каши не сваришь, а мне хозяйство поправлять надо, сенца на зиму накопить. Я, пожалуй, деньгами возьму. А почем у царя услуги? На коровку, аль быка производителя хватит?

Волк обхватил лапами голову и жалобно заскулил. Если у него и были надежды выбраться из застенка живым и здоровым за счет того, что кому-то потребовался резко поумневший Иван, то они рушились на глазах. Лечение Ягуси убогому впрок не пошло. А ведь буквально вчера умудрился переиграть цыган на их поле! Объегорил жуликов в карты, из-за чего они на него с ножами и бросились!

Тем не менее, к удивлению оборотня, ответ Ивана монахам очень понравился.

– Коль службу справно исполнишь, и на коровку, и на бычка производителя хватит. Только служба твоя будет трудная. В царство-государство соседнее тебе надо будет сбегать. В то, где царь Андриан, младший брат царя батюшки нашего Владемира правит.

– Не, – решительно отмахнулся Иван, – зачем мне к Андриану? Не пойду.

– Почему? – монахи слегка растерялись.

– А чё я там не видел? У меня сенокос на носу, опять же хату подлатать надо, посевная…

– Ваня, какая посевная, – простонал какой-то монах, – лето на дворе.

– Готовь сани летом, – строго сказал Иван, – Хороший хозяин обо всем загодя думает.

– Все так, Ванюша, – успокаивающе поднял руку отец Агафон, – но ты подумай, какие выгоды сулит такая поездка толковому селянину!

– Ну-ка, ну-ка… – сразу навострил уши хозяйственный Иван.

– Прогрессивные методы ведения хозяйства там изучишь, узнаешь, почем у них зерно. Может туда его на продажу возить выгодней?

– А что, батюшка, дело говоришь, – согласился Иван.

– Заодно и поручение царя батюшки нашего выполнишь.

– Какое поручение?

– Неприятности у младшего брата царя нашего, – скорбно вздохнул монах, – Дочь его пропала, сам приболел, и…

– Ладно, – небрежно махнул рукой Иван, разрывая цепи, – будет время посмотрю что там у Андриана стряслось. Главное цены на зерно выведать. Волча, ты со мной?

Черногор торопливо закивал головой.

– Пошли, – Иван разорвал серебряный ошейник на шее волка и двинулся к выходу из камеры.

– Э, Ванюша, – всполошился отец Агафон, – сначала тебе с царем батюшкой поговорить надобно. И без оборотня. Нечистой силе в царские палаты вход запрещен.

– Я без своей собачки не пойду, – уперся Иван.

– А я без него, – мрачно провыл волк.

Монахи переглянулись меж собой, потом посмотрели на волка, затем перевели взоры на Ванюшу.

– Интересно, чем ты его взял, что он за тобой как привязанный ходит? – задумался отец Агафон.

– Он мне слово дал, что умным меня сделает, – простодушно сдал Черногора Иван.

Волк аж застонал от такой подставы.

– А-а-а… – расплылись монахи.

– Ежели оборотень слово дал, то все…

– Умным его сделать, хи-хи…

– Безнадежно…

– Ладно, – принял решение Агафон, – оборотня у порога оставишь. Никуда не денется. Обязательно дождется.

– Идет, – обрадовался Иван, – да, совсем забыл спросить, а вы кто?

– Инквизиция Ванюша, инквизиция. А если твою кандидатуру царь батюшка одобрит, то ты отныне станешь нашим специальным агентом за номером тринадцать.

– А почему тринадцать? – впервые за это время подал голос волк. Его уже давно раскололи, и притворяться собачкой далее не имело смысла.

– Потому что предыдущие двенадцать не вернулись, – потупили глазки монахи, скорбно перекрестясь. – Но ты не расстраивайся Ванюша. Дуракам везет.

4

– Не пойму я тебя что-то отче, – Владемир стремительным шагом двигался в сторону тронного зала. Полы парчового халата развевались за спиной царя батюшки как на ветру. Патриарх всея Руси отец Онуфрий, едва поспевал за ним, переходя, порой на бег рысцой. – Двенадцать агентов тайно засылали, как положено, и все провалились, а тринадцатого ты чуть не всенародно, с помпой посылать собрался. Где же эта… как ее…

– Конспирация, – подсказал запыхавшийся отец Онуфрий.

– Во-во, это слово. Черт!

– Ца-а-арь батюшка, – укоризненно протянул патриарх.

– Язык сломать можно, – не обращая внимания на причитания святого отца, сердито пробурчал Владемир, – неужто без иноземных слов обойтись нельзя?

– Нельзя, – решительно ответил патриарх, – по политическим соображениям. Пусть эти гады думают, что мы под их дудку пляшем. Оцивилизовываемся, как они говорят. А мы тем временем свою линию гнуть будем. У них инквизиция, и у нас инквизиция… а то что она с другим уклоном им знать не обязательно. Мы ж не даром при ней МЧС организовали.

– Толку от твоего МЧС, – нахмурился Владемир, – в царстве Андриана черти что твориться а твое МЧС ушами хлопает. Двенадцать тайных агентов сгинуло, а воз и ныне там. Я даже зэка матерого на это дело подписал, все грехи списать в случае удачи обещался, один хрен не помогло. Какая-то гнида изводит семью моего братишки, а мы сделать ничего не можем. Не войной же идти, чтоб родственные связи возобновить!