Любовь и оргазм, стр. 37

Термин «женщина-гомосексуал» вызывает представление о женщине, пытающейся «стать мужчиной». Она носит мужскую одежду и стрижется по– мужски; у нее крупное мускулистое тело и резкие угловатые черты лица. Это – «угнетательница мужчин», она их подавляет. Такое представление, возможно, связано с тем, что подобные женщины часто главенствуют и командуют, возглавляя учреждение или организацию. Однако все эти черты свойственны только лесбианкам «мужского» типа. Их вид производит обычно внушительное впечатление: массивное тело, широкие плечи, короткая шея, довольно крупная голова с резкими чертами лица. Они склонны к бесцеремонности и грубости; разбираются в своем деле и знают, чего хотят. По своим манерам и взглядам это типичный исполнитель, которому сопутствует успех. За глаза таких называют (на жаргоне): «бой-баба» или «Лиза-танк». В лесбийских отношениях они обычно стремятся к связи с женщинами– гомосексуалами, имеющими мягкий, зависимый характер.

Для обычного, нормального человека такие мужеподобные женщины – непонятное явление. Он недоумевает: что, какие переживания могут заставить женщину забыть о своей женской природе? Что за особое удовольствие извлекает она из своих ненормальных отношений? Какая странная сила позволяет ей иметь успех в деловом мире мужчин? И так ли она тверда в своих поступках, как говорит об этом ее внешность?

Суть проблемы, отягощающей жизнь этих «мужественных» женщин, стала мне ясна в ходе лечения одной из них. Ее звали Дебора; по внешнему виду она напоминала гориллу, а впечатление силы и упрямства, исходившее от нее, было почти пугающим. Как-то позже она высказала удивление по поводу того, что она («якобы») может кого-то напугать. В ходе анализа она проявила внутреннюю чувствительность, совершенно противоречившую ее облику; так, она оказалась легко ранимой и полностью беззащитной в отношениях с другими людьми. Под маской «гориллы» скрывалась даже не маленькая девочка (как это часто бывает), а просто «беспомощное дитя», «недоносок», как она называла себя сама, подразумевая под этим младенца, преждевременно появившегося на свет, нежданного и нежеланного. Это был пример поразительного противоречия между внешним видом и внутренними чувствами, что свойственно некоторым людям.

Дебби столкнулась с необходимостью объединить эти две противоположные стороны своей личности, но прежде нужно было во всем этом хорошо разобраться. Сама она чувствовала себя «малым ребенком» и не понимала, откуда взялся этот облик «гориллы». Как ни проста была разгадка, но она не пришла в голову ни одному из нас двоих, пока в какой-то момент не стало ясно, что образ «гориллы» – всего лишь защитная маска, призванная отпугивать от «младенца» злобных «агрессоров»; но это понимание пришло только с осознанием двойственности ее личности. Как посторонний наблюдатель, я видел перед собой «гориллу», а Дебора знала (субъективно) только то, что она одинока, напугана и отчаянно нуждается в тепле. Она чувствовала свою «недоношенность».

Однако хотя ее внешний вид и был маской, это не значило, что он не оказывал своего эффективного действия. Дебора была физически сильной женщиной, в детстве она играла в футбол с мальчишками. Однако вопрос был не в том, чтобы поменять внешность; нужно было исключить чувства, питавшие образ «гориллы». Дитя должно было стать зрелой личностью, чтобы отпала необходимость в невротической защитной реакции.

Результаты анализа часто имеют двойное значение: для наблюдателя – одно, а для объекта наблюдений – другое. Большое тело Деборы служило «инкубатором», в котором «дитя» чувствовало покой и безопасность. Но была еще потребность в материнской любви, которую Дебора искала в гомосексуальных отношениях; они же, к сожалению, могли только поддерживать «статус-кво», так что в конце концов Дебора обрела «мать» в лице доктора– мужчины.

Была еще одна пациентка, Мэри, тоже представлявшая хороший пример этой склонности женщин к маскулинизации. На лечение она пришла, имея репутацию лучшей «женщины-любовника» во всем городе, которой она гордилась. Это значило, что она могла «отбить» девушку у любой другой лесбианки. У нее был широкий круг знакомств среди лесбианок, знавших друг друга и вступавших в связь одна с другой. Мэри в таких связях всегда играла роль активного партнера. В ответ на вопрос о ее сексуальных чувствах она похвасталась, что может испытать «дюжину оргазмов» за один акт, состоявший в том, что она применяла к другой женщине способ «куннилинга». Я принял ее слова без возражений, хотя они прозвучали неправдоподобно; ведь она пришла ко мне за помощью, и не мое дело было «выводить ее на чистую воду», подобно следователю. Примерно через семь месяцев она снова повторила эту «сказку» о многократных оргазмах, а позже, когда в результате лечения она стала лучше ощущать свое тело, она призналась, что никогда не знала настоящего оргазма. Так что она не лгала: она просто не знала, что это такое. Будучи сексуально просвещенной личностью, она каждое небольшое содрогание, вызванное возбуждением в области вагины, принимала за оргазм. Это вообще характерно для искушенных личностей: за оргазм они склонны принимать поверхностные ощущения. Только когда Мэри по-настоящему узнала свое тело, она поняла, насколько неполными были ее прежние сексуальные переживания.

На первый взгляд Мэри казалась живой, отзывчивой личностью; ее движения были уверенными, а действия – решительными. Но это было только внешнее впечатление, разрушившееся в ходе лечения, так что несколько последних месяцев она выглядела изнуренной. Тело болело; все, что ей удавалось сделать – это кое-как прожить день, не занимаясь ничем, кроме самого необходимого. Этого можно было ожидать, учитывая состояние ее тела, бывшего жестким и малоподвижным. У нее были прямые, высоко поднятые плечи, как у футболиста; грудь казалась слишком широкой, а корпус сужался книзу, так что бедра были довольно узкими. Мышцы ног были как стальные; она могла танцевать ночь напролет. Одно время она преподавала бальные танцы, но чрезмерное напряжение мышц ног было вызвано, конечно, не этим. Волосы на лобке она брила.