Повесть о настоящем пацане, стр. 8

ГЛАВА 4. РЕКОРДНАЯ ПО КОЛИЧЕСТВУ ТРУПОВ НА КВАДРАТНЫЙ САНТИМЕТР СТРАНИЦЫ

– Все. Узнал, – запыханный Саныч вывалил на стол груду фотографий.

– Ты че, меня с семейным альбомом решил познакомить? – недоуменно спросил Вован Натанович, глядя исподлобья на юриста.

Тот терпеливо раскладывал фотографии перед боссом:

– Смотрите сами. Вот вам образцы имеющихся в наличии фамильных гербов и печатей. Это – подлинники, причем сделанные заведомо не для владельца. Мне объяснили, что их изготавливали на заказ в нескольких вариантах, как бы на выбор. А потом что-то выбирали, а от чего-то отказывались. И вот эти пробники остались целы и теперь, как культурная ценность, хранятся в краеведческом музее. Вот, можете выбрать.

Вован Натанович разложил перед собой веером фотографии переливающихся всеми драгоценными цветами радуги предметов и задумался.

– Вот этот, – указал он пальцем на печать, которая изображала клевер, торчащий изо рта кабана. – Вот с этим цветочком у Жанки колечко есть – прокатит за семейную реликвию.

– Отлично. Теперь дело за малым – взять это в музее.

– Далеко?

– Минут пятнадцать на машине.

– Едем.

Подъехав к музею, они едва нашли, куда поставить длиннющий лимузин, на котором Вован Натанович любил отдавать официальные визиты. Потом они прошли сперва по залам, убедившись собственными глазами, что интересующие предметы наличествуют, а после прошагали в кабинет директора.

Возле кабинета их встретила престарелая секретарша и строго сказала:

– А Висаулия Викторовича нет. Он в командировке и вернется нескоро.

– А с кем мы можем поговорить по поводу приобретения некоторых культурных ценностей, содержащихся в вашем музее? – галантно изогнувшись спросил Саныч.

– Ни с кем, – столь же ледяным дружелюбным тоном ответила секретарша. – Все экспонаты принадлежат государству и в частные коллекции не продаются.

Саныч откланялся и вытолкал упершегося было Вована на улицу.

– Она что, такая умная, что ли? – пыхтел Вован Натанович, вращая глазами и кулаками.

– Я вам сейчас горячку пороть не советую. Связываться с государственным учреждением – себе дороже. Вы столько не зарабатываете.

– И что я теперь – обламываться должен?

– Ну, есть же другие методы. Мне ли вас учить? Если не действуют уговоры и деньги, нужно брать самим.

– Понял, – кивнул лобастой головой Вован и залез в лимузин.

Приоткрыв один глаз, Жени убедилась, что она осталась одна и прытко вскочила на ноги. Потом, матерясь, стащила с себя юбку и закинула ее подальше в угол. После этого строптивая дочь заперла дверь на кодовый замок и погрозила ей кулаком.

Заметив, что на ней нет ровным счетом ничего из одежды, Женя полезла в шкаф, чтобы подобрать себе костюмчик, приличествующий молодой леди ее эпохи. Открыв створки, она едва сдержалась, чтобы не заорать: на нее вывалилось безжизненное длинноногое тело.

Когда первый испуг прошел, Женя увидела, что у ее голых ног валяется Лелик – дебильный друг ее братца.

– Опа, а как это он? – пробормотала себе под нос девушка, осторожно подходя поближе.

К ее разочарованию, Женя не увидела ни зияющих огнестрельных ран, ни вываливающихся внутренностей, ни раскроенного черепа.

– Ты просто окочурился, что ли? – спросила она у тела. – Эй! Але!

Женя тронула Лелика пальцем за плечо и немедленно его отдернула. Плечо оказалось теплым.

– Не остыл еще, – констатировала она. – Ну, ты тогда лежи где лежишь. А я пока сбегаю кого-нибудь позову.

Женя запихала тело обратно в шкаф, предварительно вытащив из-под него свои штаны из кожи нерожденных пони (гринпис отдыхает!). Экипировавшись должным образом, Женя прокралась из квартиры своим собственным никому не известным способом – через мусоропровод, предварительно надев на себя большущий чистый пакет для мусора. Выбравшись из мусоропровода, Женя потопала пешком, за неимением ключей от гаража, к своей верной подруге.

Марина по случаю выходного дня, была поглощена собой: она молотила ногами по груше с дикими воплями.

– Привет, Марин, – прокричала подруге Женя, уворачиваясь о свистящих в воздухе кулаков. – Уделишь мне пару минут?

Марина, как всегда, поняла подругу по своему и начала с ней спаринговаться, и пока Женя не положила подругу на лопатки, разговаривать с ней было совершенно невозможно.

– Марин, у тебя черепа где?

– На байдарках уплыли, а что?

– Я потусуюсь у тебя с месячишко? В долгу не останусь – с меня ежедневный спаринг и массаж по вечерам, ОК?

– Ладно, – охотно согласилась Марина, обрадованная предоставляющейся возможностью иметь живую модель для отрабатывания ударов.

– Только знаешь – у меня проблемка небольшая. У меня в комнате – труп в шкафу, – сокрушенно произнесла Женя, повисая вверх ногами на турнике, так что ее короткие волосы стали дыбом.

– Кто? Труп? В шкафу? – с совершенным восторгом сказала Марина. – Это ж классно! Пойдем за ним скорее! Никогда жмуриков не видела.

Она подскочила на ноги и забегала по комнате, меняя кимоно на что-то более цивильное.

– Стоп, – ссыпалась на пол Женя. – Я иду одна. Скажи только, у тебя машина на ходу?

– А зачем? – замерла Марина с одной ногой, просунутой в штанину.

– Ну, как зачем, – спокойно сказала Женя, беря в руку гантель и ласково глядя на нее своими голубыми глазами. – Отвезем его куда-нибудь в лесок и прикопаем.

– Эй-эй, куда! Это была моя пицца!

– Отстань. Съешь гамбургер.

– Но я не люблю гамбургеров! К тому же этот с селедкой, а у меня изжога.

– Ну, не нуди. Хочешь, я дам тебе свою колу?

– Засунь ее себе в задницу!

– Ну, как хочешь. Тогда не против – я выпью твою?

– Ты!!!

– А у тебя пейджер пищит.

– Какой пейджер – у меня нет пейджера.

– А! Это мой… Ну, ты поел, я надеюсь? Нас с тобой вызывают.

– Куда?

– Работать, работать!

По окончании диалога двое подозрительных на вид мужчин поднялись из-за стола, заваленного объедками и бумажками, и пошли к выходу из кафе. Официантка догнала их на бегу и чуть ли не силой отобрала чаевые.

Пока они гордо вышагивали по проходу между столами, можно их было, наконец, рассмотреть как следует. На первый взгляд, можно было подумать, что эти двое принадлежат к классу так называемых рядовых обывателей: одеты они были отнюдь не так, как это делают люди, считающие себя состоятельными или оригинальными. Однако, что-то в их поведении и облике подсказывало, что это не простые работники сферы обслуживания или неквалифицированные труженики. Что это была за непонятная деталь, так сразу и не скажешь.

Один из них был высок и могуч и, если бы не одутловатое лицо с совершенно заплывшими глазками, смахивал бы на героя русских сказок в совершенно неприглядном обличье Он был одет в кожаную куртку, которая навевала воспоминания о боевиках поры рассвета видеозалов, и, кроме того, в неопознанного производства и оттенка растянутые на коленках джинсы. К функциональности его круглой головы можно было применить старое определение, сказав, что кроме всего прочего он еще в нее и ест.

Его спутник был меньше ростом раза в полтора и напоминал внешностью типичного сантехника-профессионала, принарядившегося в выходной день, чтобы прогуляться до пивной. Какой-нибудь из новомодных щеголей от «диско» с ума сошел бы от зависти, увидев его костюм, потому как он был родом из тех самых восемьдесят-волосатых годов. Впрочем, для того, чтобы этот костюм привлек внимание модника, нужно было его отдать в химчистку и подержать там недели две. Щуплость и какая-то помятость являлись наиболее характерными чертами этого индивидуума и дополнялись близорукостью, которая была тем более мучительна, что род его деятельности не позволял ему пользоваться очками. Если могучая конституция товарища как-то компенсировала его неблестящий интеллект, то в данном случаен было видно, что природа отдыхает «в полный рост», и чем могло выгодно выделяться подобное существо, ясно не было. Видимо, этот человек входил в число тех семерых, которые были обделены в пользу того самого счастливчика, кому все досталось. Причем, число семерок, в которые входил данный гражданин, судя по всему, было достаточно большим.