История магии, стр. 75
Тридцать-сорок лет назад хормейстер Нотр-Дам, исключительно благочестивый и уважаемый человек, познакомился с месмеризмом и отдался его экспериментам. Он также посвятил неразумно много времени изучению мистиков, в особенности Сведенборга. Последовало умственное истощение, и так как оно сопровождалось бессонницей, он продолжал и умножал свои занятия мистикой. Это мешало ему успокоить мозг. Он взял ключ от церкви, поднялся на хоры, которые освещались лишь слабой лампадой высокого алтаря, занял свое место и оставался там до утра, погруженный в молитвы и глубокую медитацию.
Затем пришла ночь, когда предметом его размышлений стало вечное осуждение в связи с грозной доктриной о малом числе избранных. Он не мог понять столь суровое исключение большинства людей из бесконечной доброты Бога, который, согласно Святому Писанию, хочет спасения и обретения истины для всех. Сердце его наполнилось сомнениями, и он обратился к утешительным объяснениям теологии. Церковь не дает определения огню ада; согласно Евангелию он вечен, но нигде не написано, что большинству людей суждено вечно страдать. Многие осужденные могут испытывать нужду в Боге. Язычники могут быть спасены по их просьбе Крещением; отъявленные грешники — внезапным полным раскаянием и, наконец, несмотря ни на что, мы можем надеяться, мы должны молиться, спасая только одного человека — того, о ком Спаситель сказал, что ему лучше было бы не родиться.
Последняя мысль заставила хормейстера остановиться, и внезапно ему пришло в голову, что единственный человек, который официально несет бремя осуждения столетиями, это Иуда Искариот, о котором говорится в приведенном отрывке из Евангелия. После того, как он раскаялся в своем преступлении настолько, что даже умер от этого, он стал козлом отпущения для человечества, Атласом ада, Прометеем осуждения. Даже он был тем, кого Спаситель на пороге смерти назвал своим другом. Глаза хормейстера наполнились слезами, ему показалось, что раскаяние не эффективно, чтобы спасти Иуду. Он воскликнул:
"Для него и только ради него я бы умер вторично, будь я Спасителем. Не лучше ли меня в тысячу раз Христос, и что Он должен делать в небесах, если я на земле плачу над Его несчастным апостолом? Он меня жалеет и поддерживает, я чувствую это. Он говорит моему сердцу, что пария Евангелия спасен и что он станет, благодаря долгому проклятию, которое еще давит на его память, искупителем всех парий… И если это так, то миру должно быть оглашено новое Евангелие, и это будет Евангелие бесконечного всеобщего прощения — во имя возрожденного Иуды… Но я заблуждаюсь, я еретик. Я негодяй… И, все же, нет — потому что я чистосердечен".
И, сжав руки, хормейстер добавил:
"Господи, удостой меня тем, в чем ты не отказывал верующим в старые времена и в том, в чем не откажешь теперь. Я прошу чуда, чтобы убедить меня, чуда, как свидетельства новой миссии".
Энтузиаст поднялся в молчании ночи, которое так страшно у подножья алтаря, в просторе безмолвия и темного храма, он произнес громко, медленно и торжественно:
"Ты, кто был проклят на восемнадцать веков. Ты, кого я оплакиваю, потому что ты был в аду один, чтобы небеса были оставлены для всех нас; ты, несчастный Иуда, если истинно то, что кровь Учителя очистила тебя, так что ты спасешься действительно, приди и возложи свои руки на меня, как на священника прощения и любви".
Эхо этих слов еще носилось под сводами; хормейстер поднялся, пересек хоры и преклонил колени под лампадой Высокого Алтаря. Он рассказал нам, что он реально и положительно почувствовал две теплые живые руки на своей голове, как руки епископа возлагаются на посвящаемого в сан. Он не спал и не был в обмороке, это был реальный контакт в течение нескольких минут. Он понял, что Бог услышал его, что чудо свершилось, он получил новые обязанности, и для него началась новая жизнь; с утра он должен быть новым человеком. Но к утру несчастный хормейстер сошел с ума.
Мечта о небесах без ада, мечта Фауста, дала бесчисленное количество жертв этому несчастному веку сомнений и эгоизма, который преуспел лишь в реализации ада без небес. Сам Бог не дал эффекта системе, в которой все дозволено, все считается добром.
Люди, которые достигли точки, где они больше нее боятся Высшего Судьи, находят легким обходиться без этого Бога простонародья, который в действительности менее Бог, чем сам простой народ. Дураки, которые хвастаются победой над дьяволом, заканчивают, делая богами себя. Наш век переполнен такими псевдобожественными актерами и нам известны все их степени. Бог Гено, добрая и поэтическая натура, который отдал бы свою рубашку бедняку и который не обидел бы мухи. Бог Шено, продавец цветов, визионер типа Сведенборга. Бог Турейль, превосходный персонаж, обожествивший женщину и доказавший, что Адам был извлечен из Евы. Бог Огюста Конта, который сохранил в себе католицизм за двумя исключениями — существование Бога и бессмертие души. Бог Вронского, истинного ученого, который прославился открытием первых теорем Каббалы. Продав богатому слабоумному Арсону за 150000 франков одно из своих сообщений, Вронский не получил от него денег и опубликовал памфлет, где объявил Арсона действительным и буквальным зверем Апокалипсиса. Памфлет был озаглавлен так: "Да или нет — то есть, так сказать, имеете вы или не имеете, да или нет, купив у меня за 150000 франков мое открытие Абсолюта?"
Хорошо известно, что несчастный Арсон уже заплатил иерофанту сорок или пятьдесят тысяч франков. Мы получили от Вронского тот Абсолют, который он продал так дорого, и мы бесплатно отдаем его нашим читателям, так как истина принадлежит всему миру и никто не имеет права присваивать ее или использовать для торговли и наживы.
Глава II. ГАЛЛЮЦИНАЦИИ
Под фанатизмом всех сект неизменно находится корень честолюбия и жадности. Иисус Христос часто делал строгие выговоры ученикам, которые оставались ему верными в дни его гонений, в надежде, что они войдут в царство, где они получат печать могущества. Чем более вопиющи ожидания, тем соблазнительнее фантазии, и люди тогда готовы платить за блаженство надежды всем своим достоянием и всей своей индивидуальностью. Именно таким образом бог Вронского разорил тех слабоумных, которым он обещал Абсолют; именно таким образом бог Огюста Конта получал ежегодную ренту в 6000 франков от своих почитателей, которых он оделял фантастическими степенями достоинства, которые должны были реализоваться, когда его доктрина завоюет мир. Именно таким образом некоторые медиумы вытягивают деньги из бесчисленных глупцов, обещая им сокровища, которые сотворят духи. Некоторые из этих мошенников действительно верят в свои обещания, и это как раз те, кто наиболее неутомимы в своих интригах. Деньги, чудеса, пророчества, ничто из этого не обходит их, потому что они обладают таким абсолютом воли и действия, который на самом деле творит чудеса, и они становятся волшебниками, не зная этого.
С этой точки зрения, секта Спасителей Людовика XVII принадлежит истории магии. Мания этих людей была столь заразительной, что она вовлекла в их круг даже тех, кто был намерен бороться с ними. Они доставали самые важные и редкие документы, собирали исключительные доказательства, пробуждали забытые воспоминания, управляли армией грез, обеспечили явление ангелов Мартэну, крови — Роз Тамиссье и ангела в рубище — Эжену Винтра. Последняя история интересна по своим экстраординарным последствиям и мы расскажем ее.
В 1839 году Спасители Людовика XVII, составлявшие альманах пророчеств на 1840 год, кажется, допустили, что если весь мир будет ожидать революцию, то революция не замедлит свершиться, но, не имея более пророка Мартэна, они начали искать другого. Их наиболее рьяные агенты тогда были в Нормандии, герцогом которой объявлялся претендент, именуемый Людовиком XVII: Им попался на глаза благочестивый труженик с возбужденным, но слабым мозгом, и вот что они задумали. Они составили письмо, адресованное принцу претенденту, наполнив его выразительными обещаниями относительно царствования, которое должно придти, в комбинации с мистическими выражениями, и затем сделали так, чтобы оно попало в руки упомянутому крестьянину по имени Эжен Винтра при обстоятельствах, которые говорят сами за себя.