Улей, стр. 76
«Замечательно. Чтобы убить, придет сюда сам. Ты нужен Вику, Вик нужен мне».
Вик пришел только утром. Пришел не один, а в сопровождении пятерых Демонов технической службы Он не стал взбираться по отвесному склону, а взошел на площадку лифта, мгновенно, доставившую его на требуемую высоту Сопровождающие остались внизу.
— Ты где, Грунк?! — проорал Вик еще с порога. — Что у тебя со связью?
Кани осторожно вмешалась в сознание вошедшего. Человек сильный, мысли четкие, голова ясная. Один минус (для нее — плюс!) — слишком самовлюбленный. Полностью подчинить не удастся, но и опасности не представляет.
— Я уже думал, ты на Третьем любуешься на поединок Каса. Куда пропал?
Грунк медленно поднимался с дивана — бледный от недоедания, с глупым видом человека, который не помнит, что делал вчера, — Кани отпустила сознание жертвы, оставляя самостоятельно выкручиваться перед начальством. Грунк больше не интересовал альтинку теперь у нее был другой объект, интереснее и посерьезнее.
— Спал? — удивился Вик, глядя на помятое лицо техника, — Вставай, приходи в чувство! Есть срочная работа! Нужно изменить траекторию корабля и разогнать «Улей».
— А что случилось? — испугался Грунк.
— Расчеты показали, что «Улей» идет к Земле — каждый экстренный прыжок в подпространстве приближает нас к этой планете. Нужно развернуть «Улей» и отойти от Земли как можно дальше.
— А как же тарибы?
— К черту тарибов! Вставай и идем работать!
Кани поняла главное — мужчины идут куда угодно, только не к богу-кристаллу. При этом она наверняка видела, что перед глазами Вика стояло то самое, нужное ей помещение. Первый Брат говорил про древнюю Землю, но думал о святилище.
«Тебе нужно посетить Бога!» — попробовала подсказать Вику Кани.
«Зачем?» — сам у себя спросил Вик.
Вот так: прямые команды Первый Брат игнорировал. Все, что осталось альтинке, — убедить жертву послушаться «собственного» внутреннего голоса.
«Ты же хочешь туда сходить!»
«Хочу. Но сейчас не до этого».
«Дай людям задание — им все равно нужно время, чтобы ответить на твои вопросы. Пусть думают. Ты же сможешь посетить святилище».
«Я и так хотел дать им задание, а сам хотел посмотреть, как умрет Григ».
«Что для тебя важнее? Неужели жизнь мальчишки?»
«Ну… это верно…»
Вик сдался «самому себе». Оставалась еще одна проблема: выбраться из домика и пересечь незамеченной весь Второй Уровень.
Когда они втроем — Вик, Грунк и Кани — вышли на «улицу», оказалось, что и эта задача упростилась: Уровень совсем опустел.
Дальше — пятеро Техников внизу, восемь Демонов у лифтовых площадок, четверо на выходе за обшивку, двое у входа в центр управления. Пока Кани везло. Пока она двигалась по пятам Вика, старалась изо всех сил, и ее действительно не замечали. Как никто не додумался разыскивать альтинку в логове Старших Братьев, так никому не приходило в голову вглядываться в свиту Вика — казалось невероятным, по меньшей мере верхом нахальства, чтобы сбежавшая с Девятого Уровня девчонка даже приблизилась к Первому Брату, не то чтобы шагала прямо за его спиной, да еще в группе Демонов-техников. Кани, конечно, рисковала, особенно — с техниками, но…
В центре управления и в самом деле не нашлось ничего интересного — ничего такого, над чем бы красовались череп и кости или надпись «Самоликвидация!». Кани терпеливо ждала, пока Первый Брат сообщит ученым умам «Улья» о сложившейся обстановке и объяснит, чего он ждет и в какие сроки.
Затем — коридоры, лифты. Охрана, охрана, охрана. Десятки вооруженных, опытных, вышколенных воинов. И вновь спасала всего лишь наглость — среди солдат постоянно встречались люди, достаточно сильные, чтобы разогнать окутавшую Первого Брата неясную белую дымку или присмотреться все же к тревожному сигналу биорадаров — но они не разгоняли и не присматривались — они видели Вика тысячи раз, тысячи раз отдавали ему честь и тысячи раз открывали перед ним охраняемые двери.
И вот наконец лифт с Кани и Виком остановился на полу обзорной галереи шарообразного зала с главным гиперприводом, украшенным гигантским, неправильной формы кристаллом…
Вот уже целых восемь дней Кани стремилась сюда с одной целью: показать пиратам, что значит оскорбление, нанесенное дочери Тургаона. А сейчас альтинкой овладела робость. Она с сомнением повертела в руках излучатель, захваченный из домика Грунка. Какой же маленькой, слабой, ничтожной показалась она себе со своим игрушечным пистолетиком на фоне стального, дышащего жаром гиганта! Она — обыкновенная девятнадцатилетняя девушка, решившая в одночасье уничтожить целую цивилизацию!
— Что я здесь делаю?! — вдруг прорычал Вик.
«Иди! — грустно сказала Кани, — Ты все равно мне больше не нужен».
Что-то изменилось. Кани не заставляла Вика развернуться и занять площадку лифта — ей почему-то вдруг стало грустно и одиноко — она будто позабыла, что рядом еще один человек — контролируемый ею враг. Она не отдавала мысленных команд, просто подумала, что Вик здесь более не нужен. И Первый Брат послушно стал на площадку и исчез в темном тоннеле…
Исчез вместе с лифтом.
Она осталась без еды, без питья и без возможности выбраться наружу — разве что явится случайный визитер с не особенно развитой силой воли…
Но сейчас Кани волновало не это. Она стояла на краю обзорной галереи, смотрела в мутную глубину гигантского кристалла «Бога» и почему-то точно знала, что выбираться отсюда ей уже не придется.
Ей стало грустно, до того грустно, что из глаз потекли слезы, причины которым не находилось. Но одновременно в душе воцарялись умиротворение и спокойствие — спокойствие, как никогда в жизни.
ГЛАВА 32
Поединки служили неотъемлемой частью праздника Дележа, его кульминацией.
Обычно в первые дни после объявления призов бои не привлекали такого внимания, как проводящиеся в середине праздника или в его финале. Именно в конце устраивались битвы на звания чемпионов Уровней, чемпионов бригад или чемпиона «Улья» в целом. Именно тогда ценой победы становился не банальный приз, а слава победителя и лавры чемпиона.
Иногда бывали и исключения. Когда за какой-нибудь предмет или за какую-нибудь красавицу сталкивались такие известные воины, что их никчемный по существу бой становился той самой изюминкой, которую запоминали на годы.
Но таких боев, как сегодня, не помнили даже старожилы. Первые бои первого дня турниров и — самые сильные воины. Бои не ради славы, а за обладание призом. Бои, в которых обязательно будут жертвы.
Стоит ли говорить, что Третий Уровень в день открытия турниров собрал всех, кого только смог вместить, — всех, кто правдами и неправдами прокрался мимо лифтового караула Третьего Уровня. Передвигаться по дорожкам стало труднее, чем по тренажерным лесам. На подступах к Амфитеатру колыхалось людское море. Крыши близлежащих зданий превратились в смотровые площадки, на которых яблоку негде было упасть. А места в Амфитеатре завоевывались с боями, как самые настоящие призы…
Двести тысяч человек с семи Уровней корабля собрались в одном месте, чтобы собственными глазами проследить за новой победой Дора, за быстрой смертью чужака по имени Болер и за подвигом молодого Первого, решившего своей кровью оправдать право навеки остаться Первым.
— Ну что скажешь, сын? — спросил Отец. Владыка, Григ и трое Демонов летели над головами приветствующей их толпы на большой лифтовой площадке.
— Не знаю. Мне все равно.
Еще с самого утра Григом овладела апатия: все в его жизни перепуталось, поблекло и потеряло смысл. Его обещание, данное Линти… Дорога на Отцовский трон… Замороженное тело матери… Наконец — история Братства, его будущее, в котором героическая роль «Улья» ужалась до самой заурядной карательной операции планетарного масштаба…
Чего Григу сейчас хотелось? Да ничего! Радость доставляли лишь воспоминания о Линти, о ее счастливых глазах и дрожащей нежностью улыбке, — которых ему уже никогда не увидеть. Мысли же о троне и власти вызывали легкие приступы тошноты — Григ не мог себе вообразить, куда поведет Братство, у которого впереди всего лишь одна война со всего лишь одним народом… Хотел ли он победить Каса и оставить «Улей» без самого лучшего полководца? Едва ли! Ему просто не хотелось отдавать Касу Линти. Надеялся ли он, что сможет каким-то чудом победить главнокомандующего? У него даже не возникало подобной мысли. Самый удачный исход поединка — сохраненная Касом жизнь. Его жизнь. Никчемная и неинтересная…