Основания русской истории, стр. 93

И всё же Святополк остался для автора летописи «чужим князем», чья смерть не вызвала у него особого сожаления. Описав солнечное затмение 19 марта 6621/1113 г. и, по своему обыкновению, напомнив, что «се же бывають знаменья не на добро въ солнци и в луне», он подтвердил, что это знамение в солнце «проявляше Святополчю смерть», которую оплакивали только «бояре и дружина его вся». Смерть Святополка Изяславича, как видно, мало кем любимого (не случайно его вдова раздала монастырям, попам и убогим столько, что «дивились все люди»), вызвало волнения в Киеве, разграбление двора его тысяцкого и воеводы Путяты и «жидов», после чего киевский стол занял Владимир Всеволодович Мономах.

Сведения о событиях, последовавших за вокняжением Владимира в Киеве, не выходят за краткие отметки о смертях, свадьбах, перемещениях князей, однако в них появляется информация о новгородских делах Мстислава Владимировича, а затем и знаменитый рассказ о посещении «краеведом» Ладоги, где самым ярким его впечатлением стали «стеклянные глазкы», т.е. бусины, которые, по словам ладожан, просыпаются с большим дождем или «выполаскиваются» водами Волхова. Всё это побудило его собрать более ста таких бусин вместе с рассказами «видоков», ходивших «за самоядь», что там из «великих туч» выпадают «молодые веверицы» или «оленицы малые», которые и расходятся по земле. В свою очередь, такие сведения потребовали необходимого научного комментария, который он и представил во всем блеске своей эрудиции ссылками на «фронограф» Георгия Амартола, хронику Иоанна Малалы и Псалтирь65, т.е. на тексты, которыми он пользовался в своей работе и ранее.

6623/1115 г. был ознаменован крупнейшим событием в общественной и церковной жизни киевской Руси - завершением строительства и освящением нового большого храма Бориса и Глеба в Вышгороде, куда 2 мая были торжественно перенесены из деревянной церкви в каменных раках мощи первых русских святых. Необязательные подробности рассказа позволяют заподозрить автора среди участников торжеств, хотя прямые указания в тексте отсутствуют, а завершение рассказа сообщением о Владимире (Мономахе), который спустя какое-то время «окова раце сребромъ и златомъ, такоже и комаре покова сребромъ и златомъ; имже покланяются людие, просяще прощения грехомъ» [Ип., 282], свидетельствует об интервале в несколько лет, отделяющем это событие от записи о нем. Между тем, в этом рассказе присутствует единственное в своем роде указание на «сребре____________________

65 Шахматов А.А. Повесть временных лет…, с. 350-352.