Предназначение, стр. 47
— Я все понимаю! — Королева вскочила на ноги с обиженным видом. — Один лучший в мире дурак прикончил другого, а лучшая в мире женщина будет вынуждена от одиночества разыскивать третьего!
Оставшись один, Горн схватился за голову и вдруг понял, что именно он только что сделал. Ему предложили спасение, а он ответил презрением. Ему открылась самая прекрасная леди космоса, а он повел себя так, словно с ним говорила простая служанка. Едва ли королева Эльнора хотела оскорбить его, она искала способ вытащить голову юноши из петли. Он же счел оскорбительными ее попросту недодуманные, не сформулированные, мимолетные мысли!
Но, едва начав ругать себя, Горн представил, что было бы, если бы он принял предложение так странно заинтересовавшейся его судьбой венценосной особы. Все естество принца воспротивилось такому Исходу, на душе стало грязно, темно и горько. Добровольно унизить себя трусостью… Прятаться, дрожать, жить постоянным страхом… Превратиться в игрушку, послушную и бессловесную… Мысли о приближающейся кончине были ужасны, но даже в них жило нечто несравнимо более чистое и романтическое!
Жалеть все равно было поздно. Прекрасная королева убежала обиженная, в слезах и никогда не простила бы его грубую, пусть и благородную выходку. Поэтому как бы там ни было, можно не сомневаться — принц поступил правильно!
ГЛАВА 16
До последнего момента Горн верил, что справедливость восторжествует. Он перебрал в голове все возможные варианты и всякий раз приходил к выводу, что шансов на спасение более чем достаточно. Во-первых, новость о смерти Фаора должна была разлететься по всей галактике — кто-нибудь обязательно узнал бы мелькнувшее в новостях лицо принца Веридора. Во-вторых, Хонтеан должен был отыскать ту саму вероятность, которая привела бы в столицу Инкрустара галеон «Наследник» с верными ему офицерами, которые смогли бы доказать, что несправедливо обвиненный юноша не кто иной, как их благородный хозяин. В-третьих, оставалась надежда, что недоразумение с его биокодом наконец разъяснится, найдутся техники, которые отыщут ошибку в работе Мозга, или сам Мозг почувствует аномалию, каким-то чудом повредившую базу…
Но время шло, ничего не менялось, и страх все сильнее сдавливал сердце юноши. Но в какой-то момент Горн понял, что лучше будет отбросить фантазии — иначе нетерпение и тревога сделают его слабым, безвольным, сломленным. Если спасение успеет вовремя, оно успеет вне зависимости от того., станет Горн ждать его или нет. Если же Горну суждено умереть, сделать это надо будет достойно и с честью!
На девятое утро заключения за принцем пришли. Караул состоял из десяти офицеров в боевых скафандрах и матовых непрозрачных шлемах и пяти Хамовников в белых просторных одеяниях и без головных уборов. Горну надели наручники, от которых сознание юноши помутнело. Его посадили в закрытый бронированный катер и повезли на верхний уровень города, в здание Главного Городского Суда. Катер сопровождал эскорт из тридцати полицейских машин. Убийцу Фаора везли с помпезностью, которой не удостаивалась и иная особа королевской крови.
Суд был пышным, но скорым. Облетевшая весь Север жуткая новость собрала в круглом амфитеатре суда всю знать Инкрустара, множество благородных гостей из соседних государств, всех высших сановников Северного Ордена. Сам судебный процесс не представлял юридического интереса: вина обвиняемого была доказана изначально. Церемония больше напоминала прощание с королем Фаором. С речами выступили: Глава Северного Ордена, Первый Советник королевства, маршал королевского флота, брат короля герцог Клонд и, наконец, Верховный Судья. Горна никто не обвинял, все вспоминали о геройском прошлом его величества, посвятившего всю свою жизнь защите веры. По завершении прощальных речей судьи проголосовали. Приговор — смертная казнь через распыление в атмосферу — был вынесен при абсолютном большинстве голосов: «за» проголосовали девять судей, один воздержался.
Исполнение приговора должно было состояться в этом же зале, на глазах у родственников и друзей убитого. Реактор находился здесь же: в центре зала располагалась воронка с аппаратурой, закрытая меняющим прозрачность полом и дополнительно защищенная силовыми полями.
По приказу Верховного Судьи привели Горна — в таком же белом костюме, в каком он предстал публике на балу во дворце короля, с лицом едва не белее воротника тонкой рубашки. Несмотря на явную слабость и бледный вид, юный победитель держался с твердостью, достойной людей куда более зрелого возраста. Осматривая сидящих в зале гостей, словно отыскивая в их рядах знакомые лица, Горн спокойным и размеренным шагом проследовал к спуску в воронку. По рядам зрителей прошло волнение — приговоренный вел себя так благородно, что многие засомневались: а действительно ли закон Провидения был нарушен заурядным простолюдином? Задумчивые серые глаза юноши смотрели на зрителей с такой тоской и умиротворенной грустью, что женщины не смогли сдержать слезы жалости. Несмотря на тяжесть совершенного им преступления, у многих Горн вызвал симпатии и даже сочувствие. Люди вспомнили, что в поступке гладиатора не было злого умысла. Он не был виноват в том, что родился не в той семье и оказался не на том месте и не в то время. И все же не нашлось ни одной причины, по которой кто-то посмел бы заступиться за несчастного мастера клинка, победившего в равном бою величайшего из бойцов космоса…
Горн искал лицо Хонтеана, но монах не присутствовал на суде, а если и присутствовал, то расположился где-то на самых дальних рядах, там, куда не проникал свет, распространяющийся из центра зала. Принц надеялся увидеть лица офицеров с галеона «Наследник», но их также не было на трибунах. Он надеялся, что кто-то из зрителей крикнет: «Это наш принц!» Но зал хранил гробовое молчание.
Наконец пол пришел в движение, опуская юношу, Верховного Судью, трех судебных исполнителей в боевых скафандрах и Ванима Второго на дно воронки, к распадающемуся центральному затвору реактора. Исполнители провели последние приготовления: запрограммировали затвор на биокод осужденного во избежание случайной гибели находящихся поблизости невиновных исполнителей или судей. С этого момента затвор срабатывал сам — в тот миг, когда обреченный наступал на него сразу двумя ногами, а ноги всех остальных людей находились на безопасном от реактора расстоянии.
С Горна сняли наручники, и юноша наконец смог ясно мыслить. Лучше бы этого не делали: реактор, воронка, судебные исполнители — пришедшему в себя разуму все это представилось в совсем ином, жутком свете. Горн задрожал, невольно отступая от края расположенного в полу затвора. Но, ощущая на себе взгляды тысячи глаз, юноша заставил себя медленно выдохнуть и решительно поднять голову.
— У вас будет последнее желание? — обратился к заключенному Верховный Судья.
Горн постарался собраться с мыслями. У него было одно желание, но его-то они как раз и не хотели исполнить. По привычке принц потянулся руками к голове, чтобы потереть виски — это помогало ему сосредоточиться. Рука коснулась пульсирующей точки за ухом.
— Да! — решил Горн. — У меня есть желание: я хочу умереть свободным!
Судья вопросительно посмотрел на Главу Ордена.
— Вы уже свободны, сын мой! — заботливо успокоил Горна Ваним Второй.
— Вы не поняли: я хочу избавиться от этой штуки за ухом!
Среди находящихся в воронке людей произошло минутное замешательство. Желание было бессмысленным, но законным. Оно требовало отсрочки приговора на какое-то время, но не удовлетворить просьбу осужденного было бы грубым нарушением возрожденной вместе с институтом монархии древней традиции.
Горн ждал, все же надеясь, что спасение вот-вот подоспеет. В воронку спустились трое биоинженеров с саркофагом на антигравитационной подушке. Горна уложили в камеру, приборы ожили. Мозг саркофага просканировал внедренное за ухо принца устройство.
— Эта штуковина похожа на заложенную бомбу с защитой от разминирования, — объяснил старший биоинженер судье и Ваниму. — Чтобы не повредить мозг, нужно знать коды, отключающие защиту.