Новый Король Галактики, стр. 22

Все произошло в одну секунду. Боль, потрясение, потеря ориентации, вода, хлынувшая в легкие… Спина дельфина, выталкивающая на поверхность…

– Это и был горизонт! – Велт покачал головой, глядя как отплевывается землянин. – Забыл предупредить, что силовые стены очень твердые, то есть абсолютно… Но, ты ведь мог и сам догадаться. Ничего, не плюйся – тут не морская вода и даже не вода с солью – мне говорили, что «море» – сбалансированный минеральный коктейль, очень полезный при приеме вовнутрь.

– Придурак, я чуть не утонул! – захлебываясь кашлем, Сергей теперь уже не особенно думал, прежде чем сказать, но Велт только усмехнулся, на этот раз – без тени веселья.

– Не жди, что извинюсь, землянин. Мне хотелось посмотреть на человека, от которого скоро может зависеть моя жизнь – не скажу, что ты то, чего я ждал.

– Ты мог и спросить! Меня готовят всего две недели!

– «Неделя» – это сколько дней? И кому ты это собираешься объяснять – мне, или моим предкам на Австранте? Понимаешь, парень, в общем-то, ты мне нравишься, но когда тебе будут сворачивать шею, я не хотел бы оказаться рядом!

…На этом купание закончилось. Велт, в знак примирения, как он сказал, пообещал показать нечто более интересное, чем вода и солнце, и они покинули бассейн.

Глава 9

Когда они вышли в коридор, Сергей почувствовал, что одежда уже сухая. Ветер, неизвестно откуда взявшийся, лизал лапу, опираясь спиной на дверной косяк.

– Он биоробот, как и дельфины? – сообразительность пантеры удивила землянина.

Велт сделал обиженный вид.

– Ты сам, часом, не робот? – Ветер, как большая кошка, потерся головой о ноги хозяина. – Или вы на Земле не держите домашних животных?

– Пантера – домашнее животное?

– Кому что нравиться. А, если серьезно, Ветер прошел такую подготовку, какая тебе, парень, и не снилась. Вообще, мы только с ним вдвоем по настоящему что-то можем – кошачьего нюха и интуиции у человека не добьешься никакими тренировками…

Велт вел Сергея к центру корабля, спустившись на один этаж вниз.

– Куда мы идем?

– Посмотришь на знаменитый эрсэрийский аттракцион. Тебя, приятель, ожидает великое будущее, и, если не хочешь быть поднятым на смех, когда станешь где-нибудь в светском кругу рассказывать, как несколько декад провел на «Страннике» и не видел знаменитой комнаты иллюзий…

– Почему обязательно великое? – Сергей не дал Велту договорить.

– А как по-твоему? Мне в жизни везло – в мои сорок семь лет я, житель Астранта, добился второй категории в крупнейшей ассоциации космоса, а теперь вот, к тому же, имею такую возможность отличиться, какая случается раз в жизни, и-то не у каждого. Ну, а о тебе тогда и говорить нечего: едва родился, не успел сделать и двух шагов и сразу, без обычной волокиты ожиданий и бесконечной учебы, прыгаешь в элайты, да еще с королевским контрактом!

Землянин остановился.

– Что значит «сорок семь лет»? По какому летоисчислению?

– По стандартному, – видя, что Сергей не понимает, Велт разъяснил: – В твоем земном отсчете это около пятидесяти трех лет, плюс-минус год.

– Тебе пятьдесят три года?! – глаза землянина расширились. Никакие замечания о «вечной жизни», о замене органов или генетическом омоложении не заставили бы его поверить, что Велт старше двадцати шести, ну, может, двадцати восьми. Человек, умудренный опытом пятидесяти лет, должен был бы выглядеть…

– Ты что, парень, сильно ударился головой? – в голосе Велта, выдававшем изумление, сквозила насмешливая жалость. – Объясни, по-твоему, это мало или много?!

Сергей проглотил ком, пытаясь примириться с услышанным.

– На Земле редко кто доживает до девяноста… – объяснил он.

– И что это меняет? – тон Велта не изменился. – Выходит, все мы тут для тебя живые окаменелости?

Через некоторое время уже участливее десантник добавил:

– Тебе придется привыкать, дружок. По нашим меркам, ты еще мальчишка, даже ребенок, а твое летоисчисление здесь никого не волнует. К твоему сведению, Эр-тэр и наша принцесса, они ровесники, родились на свет сто двенадцать лет назад, а некоторые вельможи до сих пор не воспринимают их серьезно – мол не видели войны и не знают жизни, а в рубке «Странника» даже рассказывают, что в обоих Советах Эр-тэра называют не иначе, как «наш мальчик», хотя, как мне кажется, сто лет – уже не так, чтобы мало!..

Пока они мерили шагами новый коридор, Сергей попытался привести мысли в порядок.

– В двадцать один год австрантийская молодежь проходит свою первую аттестацию для присвоения начальной категории жителя… Понимаешь теперь, какое ты исключение?

Землянин не ответил. Черт возьми, он был исключением куда в большей степени, чем представлял себе этот десантник!!! Он был сыном другой цивилизации, другой эпохи, другой планеты! Все эти короли, лорги, элайты, гронды, все эти меры, понятия, определения – все это казалось чужим, непонятным, ненормальным!..

Новое помещение, открывшееся взглядам десантников после очередного поворота коридора, по размерам не уступало бассейну, и, если пространственное воображение не обманывало Сергея, и находилось где-то под «морем».

Все пространство покрывала своего рода оранжерея. Потолок состоял из куполов, поддерживаемых колоннами самых разных расцветок и форм. Один купол, самый большой и круглый, располагался в центре зала, остальные размещались вокруг него, составляя как бы большой цветок ромашки. Дорожка, мощеная прозрачными камешками, по спирали пересекала все «лепестки» огромного «цветка», один за другим, и заканчивалась где-то в центре.

Если «море» потрясало в первую очередь размерами, то оранжерея встретила Сергея таким ошеломляющим обилием цветов и красок, что зарябило в глазах – такого разнообразия растительных форм не смог бы вообразить самый впечатлительный земной ботаник. Все вокруг зеленело, желтело, краснело, синело, белело… благоухало. Что-то шевелилось, что-то шелестело, что-то дрожало лепестками или стеблями, что-то куда-то ползло, что-то раскачивалось…

В первый момент Сергей испытал шок – он никогда не был в настоящем тропическом лесу. Но Велт уверенно зашагал через заросли, и землянину волей-неволей пришлось следовать за ним. В какой-то момент, двигаясь по дорожке, десантники пересекли ряд колонн… и все пропало – тропические заросли, шум, стрекот насекомых, шелест листьев – впереди, да и сзади тоже, раскинулась совсем другая земля: скалистая, мрачная, по-своему красивая игрой света и тени на глыбах неполированного гранита, обилием строгих форм и кажущимися одинокими после тропических зарослей причудливыми растениями, ухитряющимися цепляться за камни в самых неподходящих для этого местах… Дорожка вела дальше, и за следующим рядом колонн вновь открылся совершенно другой пейзаж, богатый звуками, светом и красками…

Каждый из лепестков ромашки, ограниченный колоннами-ориентирами, выхватывал живописный кусочек другой планеты, каждый раз разной. Снизу любой из поддерживаемых колоннами куполов выглядел, как небо – голубое, желто-коричневое, красно-бурое, покрытое светлыми земными или серыми облаками замерзшей пыли; под каждым куполом светило солнце – желтое, красное, белое, голубое, огромное или маленькое, окрашивая и без того фантастические пейзажи в таинственные сказочные тона. Некоторые купола погружались во тьму, соответствующую ночи, и тогда холмики, поросшие диковинными деревьями, кустами и папоротниками, или, например, покрытые ночными цветами заросли бескрайнего хвойного леса, едва освещались слабым светом незнакомых созвездий, белой рекой Млечного пути или сразу несколькими лунами, закрывающими одна другую и создающими неповторимое захватывающее зрелище незнакомого чуда.

Силовые стены, установленные между колоннами, на этот раз совершенно не ощущаемые, создавали иллюзию бесконечной протяженности мира под куполом, не позволяя видеть другие пейзажи и не давая свету чужих солнц нарушить гармонии ограниченного стенами мира. Проходя сквозь них, посетитель неожиданно для себя врывался в царство новых красок, новых форм нового пейзажа, а растерянно оглянувшись назад, обнаруживал за спиной уже другие горы, на фоне другого неба, совсем другие леса или бескрайнюю гладь озер…