Мысли, афоризмы и шутки знаменитых мужчин, стр. 83

Я поцеловал свою первую женщину и выкурил свою первую сигарету в один и тот же день. С тех пор у меня уже никогда не хватало времени на сигареты.

Бог говорит мне, как надо играть эту музыку, а вы должны играть ее так, как велит Бог.

Если в нотах написано «con amore», только итальянские оркестры действительно играют с любовью. Остальные играют так, словно все музыканты женаты.

Оркестрантам на репетиции:

– После смерти я вернусь обратно на землю – швейцаром в борделе, и никого из вас туда не впущу.

О Рихарде Штраусе:

Перед Штраусом-композитором я снимаю шляпу; перед Штраусом-человеком я надеваю ее опять.

Императорская казна – лиана, от процветания которой хиреют остальные растения.

Никто еще не убил своего преемника.

Вручая, по обычаю, префекту претория знак его власти – кинжал, Траян неоднократно ему напоминал: «Даю тебе это оружие для охраны меня, если я буду действовать правильно, если же нет, то против меня». (По Аврелию Виктору.)

Я хочу быть таким императором, какого бы я сам себе желал, если бы был подданным.

Лучше оставить преступление безнаказанным, чем осудить невиновного.

Годы редкого счастья, когда каждый может думать, что хочет, и говорить, что думает.

Тацит о правлении Траяна

Будь счастливее Августа и добрее Траяна!

Обычное приветствие римского сената новому императору

Придя к убеждению, что «в мире нет ничего, что было бы достойно ее!», мужчина предлагает себя.

Мои штаны, бывало, протирались настолько, что, случись мне сесть на одноцентовую монету, я отличил бы орел от решки.

Все что нужно актеру – выучить роль и не натыкаться на мебель.

Требуя равного гонорара с Кэтрин Хепберн:

– Это кино, а не спасательная шлюпка, где женщин пропускают вперед.

Одна только мысль о том, что я доставляю ему удовольствие, уже доставляла огромное удовольствие мне.

Кэтрин Хепберн

В феврале 1918 г.:

Войну прекращаем, мира не заключаем, армию демобилизуем.

Если мы уйдем, мы так хлопнем дверью, что вся Европа содрогнется. (Приписывается.)

Я не еврей, я интернационалист. (Приписывается.)

Перед отправкой Троцкого в почетную ссылку в 1924 и 1925 годах газеты публиковали медицинский бюллетень о плохом состоянии его здоровья. После этого на вопрос «Как ваше здоровье?» Лев Давыдович будто бы отвечал: «Не знаю, я еще не читал сегодняшних газет».

Грызите молодыми зубами гранит науки!

Старость – самое неожиданное, что поджидает нас в жизни.

Спад – это когда ваш сосед теряет работу, кризис – когда работу теряете вы.

Если не можете убедить – сбейте с толку.

Я человек с восемью язвами на четырехъязвенном жалованье.

В детстве я хотел стать тапером в борделе или политиком. Разница, по правде сказать, небольшая.

Будь всегда искренен, даже если у тебя на уме совсем другое.

24 июля 1941 г.:

Если мы увидим, что побеждает Германия, мы должны помогать России, а если начнет побеждать Россия, мы должны помогать Германии, и пусть они убивают друг друга как можно больше.

Единственный верный друг в Вашингтоне – это собака.

Политик – это человек, который умеет управлять. А государственный муж – это политик, умерший десять или пятнадцать лет назад.

Белый дом – самая прекрасная тюрьма в мире.

Мое любимое животное – мул. Мул гораздо умнее лошади. Он знает, когда нужно перестать есть, и знает, когда нужно прекратить работать.

Вы не назначите лису присматривать за курами лишь потому, что у нее большой опыт работы в курятнике.

Едва ли не худшее, что можно сказать о человеке, – что он «хочет как лучше».

В письме к Аббе Эбану:

Вы говорили обо мне в таких лестных выражениях, что на мгновение мне показалось, будто я уже умер.

Если бы в нашей стране было достаточно много избирателей-каннибалов, он пообещал бы поставлять им миссионеров на завтрак – и притом бесплатно, за счет налогоплательщиков.

Генри Луис Менкен