Первое свидание, стр. 47

– Почему ты мне ничего не сказал?

– Я знал, что это разобьет тебе сердце. Я все надеялся, что она изменит свое решение раньше, чем ты узнаешь об этом.

Пьер: Какая дура, эта Король! Вечно все раздует в трагедию. А могла бы поберечь мать. Сразу видно, что она живет отдельно от нее. Мадемуазель Справедливость! Еще в детстве она, из чувства справедливости, доносила на своих сестер, когда они шкодили. Гадюка!

– Ну а ты как относишься к этому?

– Как и ты, бедняжка моя. Я совершенно подавлен. И чувствую свою вину. Если бы я не ушел…

– Ты говорил с Кароль?

– Конечно, нет! Как будто с Кароль можно разговаривать! Она всегда все знает лучше и, естественно, винит нас.

– Перестань! Без нее я пребывала бы в неведении.

– В сущности, из наших трех дочерей она, наверное, больше всех походит па тебя. Ты тоже достаточно прямолинейна. Так что она тебе сказала?

– Предоставить Нану жить самостоятельно, не помогать ей.

Пьер: Иными словами, применить к Анн те же методы, которые подходят ей, Король.

– Глупость! Анн не сумеет выкарабкаться сама. Я ее знаю, мою малышку. Она не выдержит уже в первый же вечер, когда останется одна в своей жалкой квартирке, куда ее собирается запихнуть эта несносная Мод. Ты помнишь Мод? Толстозадая брюнетка, которая пускала ей пыль в глаза, рассказывая о деньгах своих родителей.

Брижитт: Помнится, она ему очень даже нравилась. Интересно, он ее тоже кадрил?

– Она дружила с Хлоей?

Пьер: Потаскушка. Я сразу это заметил, потому и предпочел Клокло!

– Думаю, да.

– Это она сделала все, чтобы разлучить тебя с Хлоей?

Пьер: Все, абсолютно все!

– Знаешь, мне стало как-то легче, когда ты узнала об Анн. Меня это угнетало. Послушай, может, нам надо уйти от этих мыслей? Сегодня вечером я веду тебя в кино.

– Я не могу.

– А-а, у тебя свидание с Альбером?

Брижитт: Пошло! Предстоит еще одна сцена. Я не намерена отчитываться перед ним!

– Да.

– Вот как! Замечательно! Но разве вы не виделись вчера?

Пьер: Они уже не расстаются. Я совершил глупость, отправившись в Канаду. Мне не надо было оставлять ее одну. Не говоря уже о том, что я растратился до последнего су. Теперь не смогу перебраться отсюда, даже если захочу.

– Да. Ну и что?

– Ничего. Но я тоже очень хотел провести с тобой вечер.

– Пьер, так больше продолжаться не может. Я хочу жить с Альбером. Я никогда от тебя этого не скрывала.

– Неправда! Ты мне никогда об этом не говорила.

Брижитт: Вполне возможно. Я даже не уверена, говорила ли я это когда-нибудь себе самой. Но теперь все сказано. И меня это радует…

– Теперь-то ты это понял?

– Но что за женщины в этой семье, они все хотят разорить семейный очаг!

– Но что это за мужчины, которые думают, что стоит им время от времени появляться и мы будем купаться в счастье! Все порицают Анн за то, что она оставляет своего мужа. Я очень люблю Оливье, и тем не менее… Еще когда они жили в Париже, его вечно не было дома. Даже в выходные дни. И в довершение всего он отрывает свою молодую жену от семьи, от ее подруг – и вперед, в дорогу, на Крайний Север! А после мы удивляемся! Что такое супружеская пара, дорогой наш папочка? Чтобы создать ее, надо хотя бы каждый день разговаривать друг с другом. Как минимум. И не ограничиваться только короткими «добрый день», «добрый вечер» или «мы получили налоговую декларацию, этот год очень неудачный…»!

– Но чтобы разговаривать, надо иметь, что сказать. А Анн, нашей Нану, уже сказать нечего. Знаешь, это было ужасно найти ее такой. Она сыграла роль отличной хозяйки дома до рождественской ночи. Было все как положено: на столе индейка, нарядные детишки, финики, начиненные миндалем, и в довершение еловый венок над входной дверью, как у всех соседей. Совершенство при полном отсутствии воображения. И ничего своего. Ни слова, ни жеста, которые не были бы банальны. Мы у нее чувствовали себя гостями. Даже хуже, клиентами. Приличия требовали, чтобы все выглядело безукоризненно, а получалось плачевно, все чувствовали себя не в своей тарелке. Кроме Софи и Луи, которые никак не желали вернуться в привычные рамки. Бесенята!

– Бедняжки!

– Возможно. А потом, назавтра, Оливье укатил под предлогом, что ему надо заправить машину, и вернулся только через шесть часов. Между тем Анн все рассказала Кароль. Летисия в тот день была чудесная. Она играла с малышами весь день. А я один как дурак сидел в гостиной, слушал смех Софи, она смеется так неудержимо, и – наверное, мне не надо бы говорить тебе это – плакал, думая о том, что жизнь сложилась совсем не так, как я по-детски представлял.

– Бедный мой старичок! Кароль одинокая, Анн в разводе… Мы не преуспели в жизни.

– Да, скажем прямо, пока итог плачевный. Но когда мы были уверены, что чего-то добились в жизни? Когда она походила на то, чего мы желали? Вспомни, как мы радовались в день свадьбы Анн! И тем не менее одинокая Кароль намного более уравновешенная, чем Анн. Все еще может изменитьсяс. Распавшиеся пары могут воссоединиться, люди меняются…

Брижитт: Это ты о нас говоришь.

– Я говорю не о нас…

Пьер: Однако…

–…но Анн, после тех испытаний, что ждут ее, может реализовать столько наших надежд и найти способ жить здесь в гармонии.

Брижитт: Скажите на милость!

– Только вот у меня моя семья распалась. Мой муж отсутствовал пять лет, порвав связи, которые уже не восстанавливаются, две мои дочери пустились в свободный полет, ясно продемонстрировав мне, что я должна вникать в их дела не больше чем по-дружески, и третья поступит как-нибудь в том же духе. Так вот, я начинаю новую жизнь. Потому что я тоже изменилась: я открыла глаза, обрела независимость. Не знаю, как бы я отнеслась к твоему возвращению, не встреть я Альбера. Возможно, еще хуже. Ты наверняка захотел бы, чтобы я ничем не была занята, я чувствовала бы потребность с еще большей силой бороться с тобой. Но есть Альбер, со мной. В некотором нокауте после всего того, что я заставила его пережить. Но он существует, и ты не можешь не считаться с этим.