Первое свидание, стр. 22

Король: Что он здесь делает, этот Алъбер, да еще с улыбкой до ушей?

– Добрый день.

– Я ждал вас. Не знал, в котором часу вы кончаете, вот и стоял у подъезда, смотрел на выходящих.

– Вы же потеряли столько времени!

– Я пенсионер, могу позволить себе такую роскошь. А вот у вас-то найдется для меня десять минут?

– Конечно.

Алъбер: Черт побери, какая же она красавица! И как невероятно похожа на свою мать! Мне кажется, будто я иду рядом с Брижитт, какой она была тридцать лет назад. Однако Король, пожалуй, более суровая, более сдержанная. В ее возрасте Брижитт наверняка была круглее, полнее, мягче, великодушнее.

– Зайдем сюда?

– Если вы не против, я предпочла бы поехать на площадь Мюрье.

– Вы знаете Перрин? Именно туда я повел вашу мать в первую нашу встречу.

– Вот оно что! То-то ваше лицо показалось мне знакомым. Должно быть, там вас видела.

– Могу я поговорить с вами доверительно, Кароль?

– Разумеется.

– Ваши споры очень повлияли на вашу мать.

– Правда?

– Она чувствует себя виноватой.

– На нее все ополчились: ваша сестра, ее старинная подруга, даже ее продавщица. И все под предлогом, что желают ей добра. Они не верят в нашу любовь, а она у нас совсем как у семнадцатилетних. Как будто любить можно только в молодости!

– Я бы скорее сказала, что вы сокрушаете многие прочные устои, которые зиждились на ее свободе.

Алъбер: Свобода? У Брижитт? Просто анекдот!

– Когда вы доживете до нашего возраста, Кароль, вы поймете. Нам говорят, что жизнь продолжается, что у третьего возраста потрясающие возможности жить обеспеченно, думают, что высоко ценят людей старшего поколения, обогащаются их знаниями, их опытом, но с трудом допускают, что они могут снова любить, начать новую жизнь.

– Нет, я убеждена, что вы заблуждаетесь!

– Вовсе нет! Молодые находят это отвратительным, особенно если они узнают, что в этом присутствует секс. Что касается совсем юных, то они соглашаются быстро, да, но лишь в том случае, если это не касается их родителей… Я пройду вперед… Добрый день, Перрин.

– Добрый день.

– Пожалуйста, Перрин, булочку с вишней и ревенем. И чай. А вы?

Ааьбер: Черт побери! Она заказывает то же, что и ее мать.

– Как обычно, Перрин.

– Вы тоже верны себе, как я вижу! А в наши дни верность вышла из моды: верность и женщине, и месту, и своим привычкам. Канула в вечность!

– Да, иные времена, иные нравы. Или просто мы живем достаточно долго, чтобы иметь возможность открыть у себя второе дыхание. Быть верным всю жизнь – это, разумеется, возможно. При условии, что жизнь только одна. А я чувствую сейчас, будто у меня их две. Одна была до смерти моей жены, и вторая – после. Когда она умерла, мы уже давно не любили друг друга. Так кому бы я мог остаться верен?

– Никто вас ни в чем не упрекает. Вы вдовец, вы ищете свое счастье, это вполне естественно.

– А вот моя дочь так не думает. Ваша реакция в отношении матери отнюдь не типична, уверяю вас.

– Моя мысль может показаться вам одиозной, но не прячет ли ваша дочь за этим беспокойство за наследство, которое моя мама может отобрать у нее или растратить?

Альбер: Забавная мысль! Откуда она такое черпает?

– Мне потрясающе повезло: пенсия, которую мне пожаловало Министерство народного просвещения, защищает меня от подобных поползновений.

Король: Он знает только свои занятия, я же ежедневно вижу людей, которые готовы растерзать друг друга за три старых стула.

– Кароль, ваша мать рассказала вам о наших планах попутешествовать?

– О, вопреки всему! Как видите, у вас есть чем возбудить алчность. Куда же вы намереваетесь поехать? Мама мне ничего не сказала об этом.

– В Таиланд.

– В Таиланд!

Кароль: Представляю, как отреагирует его дочь, увидев, что наследство превращается в билеты на дальний авиарейс…

– Главное, мне надо одолеть Брижитт. У нее полно предлогов: Летисия, ее работа…

– К этому надо добавить, что мама еще не на пенсии.

– Но она может дать себе отдохнуть, ей это необходимо.

– Постойте, Альбер. Мама привыкла все решать сама. Не пытайтесь ее подчинить себе, она заартачится.

Альбер: Суровая оценка! Эти замечательные современные женщины меня пугают.

– Я надеялся найти в вас союзницу.

Кароль: Согласна, я уже отделала его, но не надо отталкивать.

– Не разочаровывайтесь. Я помогу маме почувствовать себя свободной, свободной от нас, дочерей. Что же до остального, пусть она устраивает свою жизнь сама. У нее бутик, ее продавщица, кредиты. Она знает, что должна делать.

– Вы против нашей поездки?

– Могу ли я заранее быть против? Нет. Но я против путешествия, на которое она согласится заведомо ради вашего, а не своего удовольствия. Я не хочу, чтобы она шла на жертвы ради кого бы то ни было. Жертвенность – это не долг. Самое большее – призвание.