Радужные анаграммы, стр. 20

— Я просто очень рад тебя видеть, Гарольд.

— Как ты сам-то, вообще? — Гарольд улыбнулся.

— Ancora vivo, еще жив, — вернул улыбку Реджинальд, но как-то бледно, — «беспечной мошкой я летаю, живу ли я иль умираю».

…Мы втроем стояли у монитора. Я открывал только что полученный со «Спенсера» файл — изображение CSL-1. Я чувствовал, как замер Гарольд.

На открывшемся снимке я увидел отчетливый аккреционный след двух взаимодействующих галактик.

ЭТО БЫЛА НЕ СТРУНА.

Реджинальд устало прикрыл глаза. Постоял несколько секунд и отошел от монитора.

— Нет… не может этого быть… — Гарольд оттолкнул меня и начал лихорадочно менять цвета и размер изображения, — дайте мне пару часов на обработку… срезы могут оказаться слабее, чем мы ожидали…

— Нет, Гарольд, — тихо сказал де Краон, — это пара взаимодействующих галактик — видишь эти шлейфы перетекающих оболочек? Пара редких галактик, с абсолютно одинаковыми спектрами, с нулевой разностью скоростей. Такое событие встречается одно на несколько миллиардов. Гарольд! Ты меня слышишь?

— Это не струна, — произнес мой друг одними губами, глядя куда-то в пространство.

ЭТО НЕ СТРУНА…

— Мы сделали замечательную работу, Гарольд, — де Краон как-то по-особому внимательно смотрел на него, — мы поставили на уши всю научную общественность. Мы начали это исследование и сами довели его до конца, честно проверив все гипотезы. Не сделали ошибки. Просто природа оказалась сложнее, чем мы полагали.

— Природа, мать ее!? — заорал Гарольд, жилы на шее вздулись, лицо побагровело, — природа, говоришь!? Да мне мешали все, кто только мог!

— Конечно, — мягко согласился Реджинальд, не отрывая пристального взгляда от моего друга, и подходя на шаг ближе к нему, — все мешали, сволочи, ты абсолютно прав, Гарольд. Все мешали, но ты прекрасно с ними справился — и с Биркенау, и с этими паршивыми американцами. Никто из них не смог тебя остановить. И, устранив все препятствия, «человеческий фактор», так сказать, ты общался напрямую с Природой. И теперь, после этой блестящей работы, мы знаем о Природе больше.

— Что, черт тебя подери, что мы знаем!? — голос Гарольда сорвался, — мы просто знаем, что наш объект — не струна! Не струна!! Мы не доказали гипотезу о существовании струн и не опровергли ее. Мы не сделали ни черта! О, какой же я идиот… мой бог… какой я идиот!!! Почему я не догадался раньше до какого-нибудь более эффективного теста!?

— Ты сделал все, что мог, Гарольд, — спокойно сказал Реджинальд, подходя еще чуть-чуть ближе, — никто не сделал бы больше, никто бы не подошел к этой задаче так тщательно и основательно, как ты.

На Гарольда было страшно смотреть.

— Что я теперь буду делать, по-вашему!? Что я такое без этой струны… Надо… господи… надо… надо еще время… Это все Биркенау!!! Он не дал мне время на 6-метровом!!! Все началось именно с этого… мне тогда надо было догадаться, что это не струна… а может, это ошибка Спенсера? Бывают же там ошибки! Надо сделать еще заявку, надо…

Реджинальд сильно ударил его по лицу. Гарольд без звука рухнул на пол.

— Да не волнуйтесь Вы так, Александр, — Реджинальд хмуро посмотрел на меня, в ответ на мой сдавленный вопль.

— Реджинальд… Вы… Вы могли так и челюсть ему сломать!!!

— Если бы я хотел, я бы сломал, — холодно отозвался Реджинальд, — надеюсь, хоть это-то Вы уже поняли? Не беспокойтесь, он скоро придет в себя.

Глава VIII

9 сентября

— Как добрались вчера?

— Нормально, — Гарольд лежал на диване, задрав ботинки на подлокотник, и листал какую-то газету, — Сашка таскался за мной как нянька. Ночевал на коврике у моей кровати. Ладно, ладно, пошутил я. Нормально доехали. Я и один бы вполне добрался. А ты как, Редж?

— Как голова?

— Да на месте, Реджинальд, на месте. Что с ней будет-то?

Де Краон был сегодня совершенно не похож на себя. Я никогда не видел его таким эмоциональным и взбудораженным. Но зря он надеется расшевелить таким образом Гарольда, тоже не похожего на себя — уж какие-то там газеты всегда интересовали Гарольда в последнюю очередь. Впрочем, я уже давно перестал чему-либо удивляться.

— Смотри, Сашка, — сказал он, протягивая мне газету, — теперь сможешь прикупить своих любимых карандашных причиндал.

— А что там?

— В США умер один миллиардер, коллекционер редких японских миниатюр и карандашных коробок твоего Асакавы. Теперь вся коллекция выставлена на аукционе… А молодым умер, даже сорока лет не было. И толком не понятно, из-за чего. Тяжелая жизнь у миллиардеров, видимо.

— Черт с ними, с карандашами, — буркнул я, — да и стоят они, наверное, очень много…

— У меня есть новости, Гарольд, — сказал Реджинальд.

— Ну? — нехотя отозвался Гарольд, подняв на Реджинальда ставший отрешенным взгляд. Институтские новости его не интересовали. Тут он заметил большую завернутую в ткань клетку, которую Реджинальд осторожно держал в руках, — а это еще что такое?

Реджинальд аккуратно поставил клетку на пол и снял покрывало. Гарольд присвистнул и приподнялся на локте, в его глазах появилось подобие интереса.

На жердочке спал гигантский ворон. Он был угольно-черный. Только большая голова была точно посыпана чем-то серебристо-серым. На его мощной узловатой лапе я заметил браслет из крупных черных жемчужин.

— Сэр Арчибальд.

— Ух ты! — Гарольд встал, подошел поближе и присел рядом с клеткой. Не задумываясь, просунул руку сквозь прутья и осторожно погладил ворона по седой голове. Ворон нехотя приоткрыл огромный янтарный глаз, лениво стряхнул с себя руку Гарольда и раскрыл серо-стальной клюв.

— Ну ты извращенец, Редж — ты б его еще Чарльзом назвал, или Реджинальдом.

— Тебя смущает слово «сэр»?

— Осторожно! — невольно вздрогнул я.

— Сэр Арчибальд, это Гарольд.

Ворон осторожно сомкнул страшный клюв на пальцах Гарольда, подержал несколько секунд и отпустил. Закрыл глаза и, кажется, снова задремал.

— Какой замечательный! — Гарольд с удовольствием поворошил перья на голове безучастного сэра Арчибальда, — А сколько ему лет?

— Постарше тебя, но у них жизнь длинная. Рад, что вам не придется долго привыкать друг к другу.

— Подожди, я что-то не понял. Ты что, его мне принес!?

— Тебе.

Гарольд просиял.

— О… я прямо даже и не знаю, что сказать… Спасибо, Реджинальд! Огромное спасибо. А его обязательно в клетке держать? Мне бы очень не хотелось.

— Его и нельзя держать в клетке — просто так перевозить удобнее.

Гарольд раскрыл дверцу. Не долго думая, сгреб сэра Арчибальда обеими руками и выволок огромную птицу наружу. «Сейчас он точно получит трещину в своей рыжей бестолковой голове!» — с беспокойством подумал я.

— Тяжелый… — Гарольд с трудом дотащил ворона до дивана. Тот чуть приоткрыл один глаз, искоса глянул на Гарольда и снова мирно задремал. «И снова заснул, ничего не сказав», — почему-то подумалось мне — уж слишком умной казалась эта птица.

Реджинальд с нескрываемым удовольствием смотрел на всю эту процедуру, чуть склонив голову на бок и прищурив глаза. На короткое время Гарольд снова стал похож на самого себя.

— Он говорящий.

— Серьезно? — удивился Гарольд.

— Да, правда редко и под настроение. Он очень своенравный. Как ты.

— Вы что-то говорили про новости, — напомнил я Реджинальду.

Взгляд Гарольда сразу же потух. Он безучастно откинулся на спинку дивана, машинально проводя пальцами по спине сэра Арчибальда. Ворон спал.

— Так вот, — Реджинальд помедлил, — Биркенау все-таки назначил на завтра годовой отчет твоего отдела. На месяц раньше. Он хочет снять твою тему по космическим струнам, на основе отрицательных данных «Спенсера». И тебя тоже.

— Даже директор не может так вот запросто снимать заведующих отделами! — сказал я.