Иногда Карлсоны возвращаются, стр. 21

– Ярик, я что обещал – сделал, – поприветствовав выбравшегося на белый свет из подземелья метро, проникновенно заявил Александр Григорьевич. – Продавить Иоганыча, чтоб он полностью заключение изменил – я разве обещал? Такого тебе никто не пообещает...

– А я разве обещал выплатить вам всю сумму за то, что заключение вот такое получилось? Ни два, ни полтора? – как и ожидалось, уперся Ярослав.

– Дело твое... – Величко постарался изобразить многозначительный вздох. – Но, знаешь, мир тесен, я с твоим руководством в сауну хожу. А ты с моим – не ходишь...

– Какой же ты, Ярик, жадный, – пробормотал себе под нос Антон Плетнев. – И ты, эксперт Величко – тоже жадный...

К счастью, означенные герои закулисных комбинаций его не слышали. И не видели. Зато Плетнев, сидя в своей машине, отлично видел Величко и Ярослава, которые стояли вдалеке, на другой стороне улицы, и курили, как бы мирно беседуя. Антон сделал несколько фотографий, наведя фотоаппарат на увеличение. А прослушка доносила разговор отчетливо, со всеми интонациями:

– Ну... хорошо... – выдавил из себя Ярослав, как бы сдаваясь.

– О! Давно бы так! – торжествовал Плетнев.

Фотография запечатлела, как Ярослав, озираясь, быстро сует пачку денег Величко. А Величко, чуть придержав Ярослава за рукав, спокойно пересчитывает банкноты. Правда, в целях конспирации он делал это, заслонившись от взглядов прохожих своей папкой, но с наблюдательного пункта Плетнева деньги в его руках были отлично видны...

Дело Кирилла Легейдо. Встреча с соперницей

Галина Воронина так бы и пошла по улице в белом медицинском халате, если бы сотрудники физиотерапевтического отделения не напомнили ей, что надо переодеться. Более того: если бы дело происходило зимой, она, пожалуй, способна была доехать до метро «Проспект Мира», не обратив внимания, что на ней нет шубы. По крайней мере, сейчас, летом, в вагоне метро Галина совершенно не замечала страшной духоты, и лицо у нее было такое, что старик с узловатой тростью уступил ей место. Рассеянно поблагодарив, Галина села. Голова у нее была занята только одним: предстоящей встречей с соперницей.

Соперницей? Но ведь Варя как будто бы сказала, что взаимоотношения Сергея Воронина с эффектной блондинкой – совсем не то, что она думала? Что Сереже угрожает какая-то опасность... Но что за бред, какая опасность? Сергей – профессиональный летчик, он никогда не влезал в финансовые аферы, не связывался с уголовниками. Может, его заставили сделать что-то противозаконное? А может... С замиранием сердца Галина вспомнила, как ее допрашивали в связи с гибелью Кирилла Легейдо. Неужели Сережа в самом деле причастен к загадочному падению самолета, в котором находился директор рекламного агентства «Гаррисон Райт»? И потому сбежал? Все в Галине восставало против этой версии. Раздраженная тем, что муж (бывший муж, поправила она себя) так внезапно, без объяснений, покинул ее, она могла наговорить о нем много ругательных слов, но одного не сказала бы ни за что. Она никогда не назвала бы Сергея убийцей. Кто угодно: подлец, кобель, безответственный тип, но только не убийца!

«Да что я дурью маюсь? – образумливала себя Галина. – Как пить дать, никакой грозящей опасности в помине нет. Ее придумали мой блудный муженек и его блондинистая – наверняка обесцвеченная – стерва. Вот сейчас прихожу я на место встречи, а там они меня поджидают, – и хохочут мне в лицо. Ну ничего! Это еще не самое худшее. Посмотрит Сереженька, как я ей в обесцвеченные космы вцеплюсь!»

Однако, пока Галина шла пешком от метро «Проспект Мира» до искомого серого здания со стеклянными дверьми (лучше было бы подъехать троллейбусом, но она боялась пропустить нужную остановку), ее воинственный пыл изрядно угас. А когда получала пропуск у вахтера, так и совсем улетучился. В облицованном серым мрамором вестибюле все было так строго, так официально, так... многолюдно... Непохоже, чтобы любовница мужа заманила Галину в такое место для выяснения отношений.

Галина поднялась в мягко плывущем, издающем вкрадчивые убаюкивающие звуки лифте на третий этаж. И удивилась: куда она попала? Неужели вернулась к себе на работу? Повсюду люди в белых халатах! И хотя халаты элегантны настолько, как бывает не каждый парадный костюм, все же они явственно выдают принадлежность их обладателей к медицинскому сословию. На всех халатах слева на лацкан нанесен красный значок: круг со стрелкой, направленной косо вверх. Мужской символ... Куда она попала?

Недоумение и растерянность пошли Галине на пользу. В противном случае, она не удержалась бы от проявления эмоций при виде женщины, к которой продолжала испытывать враждебность, как к сопернице. Блондинка вынырнула из бокового ответвления коридора как раз в тот миг, когда Галина окончательно запуталась, не в силах отыскать нужный кабинет... Надо отметить, блондинка выглядела по-другому, чем на улице и в кафе. Там, вместе с Сергеем, она производила впечатление очаровательной, легкомысленной, слегка кокетливой особы. Форменная одежда придавала ей врачебную строгость и значительность... Но, возможно, причина заключалась не в одежде, а в предстоящем разговоре, который не мог не оказаться важным и значительным. Блондинка улыбнулась: улыбка показалась Галине принужденной.

– Вы Галина? Здравствуйте, Галина! Я – Анна. Надо было нам с вами увидеться раньше, но вы же знаете, обет молчания... Если вы тоже медик, мы отлично понимаем друг друга.

– Медик? – Слова казались вязкими и тягучими, застревали у Галины во рту. – Да, я медицинская сестра... Обет молчания, вы говорите?

– Да, но если то, что рассказала ваша дочь об исчезновении отца, правда, врачебная тайна больше не имеет значения.

Дело Кирилла Легейдо. Благие порывы жулика

Ярослав Кутепов долго не мог заснуть. Конечно, при температуре свыше тридцати градусов, которая внезапно обрушилась на Москву, заснуть нелегко, однако у Кутепова для бессонницы имелись особые основания. Его терзало беспокойство, с которым он тщетно пытался расправиться, заклиная себя: «Не думай об аэродроме, не думай...» Однако эти рекомендации имели тот же эффект, что приказ сесть в угол и не думать о белом медведе. Нет, не заснуть! Отбросив насквозь промокшую простыню, он пошел в ванную, открутил на полную мощь оба крана и несколько секунд тупо наблюдал, как струя воды бьет в чугунное крашеное дно, рассыпаясь каплями. В этом человеке, шатающемся, точно пьяный, со вздыбленными, потемневшими от пота волосами и распухшими отечными веками не сразу можно было признать плакатного красавчика – инспектора экологической милиции. Ярослав Кутепов совсем недавно любил свою должность за предоставляемые ею блага. Но сейчас он ее ненавидел – за то, что она ввергла его в теперешние злоключения.

Как это ему вообще взбрело на ум устроить диверсию на аэродроме? Неужели не понимал, насколько это серьезно? На порядок серьезнее всего, чем он занимался до сих пор...

Взвизгнув, Кутепов опустился в ванну. Вода, не горячая, но и не обжигающе-холодная, приняла его в свои объятия. Дневной стресс отступил, жара осталась где-то за окнами. Хорошо-о-о... В голову начали приходить несвойственные Ярославу, какие-то некутеповские мысли. Отчего-то он начал сокрушаться, что ему ни разу не приходилось плавать в реке. Нет, понятно, что папа и мама были не так богаты, чтобы возить дорогого сына к морю, но уж в реке, в подмосковной речушке с каким-нибудь смешным названием, он мог бы побултыхаться? Мог, но не стал. Мешала неприязнь к природе: в детстве родители устроили ему день рождения за городом, и ничего хорошего из этого не вышло. Природа оказалась неприветливой и ехидной особой. Сразу по выходе из дома она обдала Славика холодом, от которого зуб на зуб не попадал, а когда семья добралась до электрички, стало так жарко, что захотелось сбросить вельветовую парадную рубашку, в которую нарядила мама. Ехать в электричке было бы еще туда-сюда, весело, если бы сидеть у окна, но, увы, не одним Кутеповым пришла в голову идея рвануть в то воскресенье прочь из Москвы, так что пришлось полтора часа маяться на ногах, плотно затиснутому между брюк и юбок сомкнувшихся стеной пассажиров. Само посещение мест, вдохновлявших замечательных русских художников Левитана и Шишкина, получилось еще хуже дороги. Папа, хотя и уверял, что отлично знает дорогу, завел их в какие-то дебри, где под ногами предательски хлюпала заболоченная почва, которую взрослые преодолели без труда, а вот Славик ступил в подернутое ряской окно, провалился по щиколотки и едва не потерял новенькую сандалию. Пришлось срочно выбираться на сухое, и обтирать ноги (носки из белых стали грязно-серыми), и в отяжелевших хлюпающих сандалиях плестись по колдобинам и коварно выпирающим из земли корням под аккомпанемент голоса мамы, которая ругала папу за то, что по его вине ребенок простудится и заболеет. Однако Славик не подхватил насморк – по крайней мере, в тот день. Зато, в довершение несчастий, мальчика укусила оса, окончательно побудив возненавидеть загородный отдых... Но ведь это был всего лишь единственный случай! Возможно, побудь Ярослав за городом в другой обстановке и подольше, он мог бы полюбить природу – это странное живое целое, которое он по долгу службы обязан был защищать.