Продолжение следует, или Наказание неминуемо, стр. 21

И с этим совершенно некорректным в данном случае, с научной точки зрения, вопросом он шагнул наконец в «гармошку» «присосавшегося» к открытому люку самолета переходного туннеля в здание аэровокзала.

Первыми, кого он увидел, были Смородинов в прокурорской форме и Плетнев, встречавшие именно его, поскольку на их лицах, едва он появился, заиграла улыбка. Интересно, с чего это им стало смешно? Вопрос был сродни предыдущему. И ответ появился сам. Точнее, он возник в лице милицейского майора, шагнувшего ему навстречу и таким образом слегка потеснившего Алексея с Антоном.

– Гражданин Турецкий?

– В чем дело, майор? Представьтесь как положено! – сухо сказал Александр Борисович, облаченный в свою парадную форму государственного советника юстиции третьего ранга, с погонами генерал-майора. – Вас что, не учили, как следует обращаться к старшему по званию?

Голос Турецкого крепнул с каждым произнесенным словом. И майор, не ожидавший подобного встречного демарша и действовавший с подачи своего генерала нахрапом, растерялся. А тут еще и Смородинов – тоже, как и он сам, в форме майора, но только юстиции – вызывающе громко фыркнул. И милиционер вытянулся и доложил:

– Товарищ генерал-майор юстиции, по указанию начальника ГУВД Воронежской области генерал-майора милиции Каинова я, майор милиции Шлыков, должен вас доставить в Главное управление. – Он обернулся к троим товарищам в штатском и, не придумав ничего умнее, добавил: – Это ваше... сопровождение.

– Как прикажете понимать? Это что, задержание? – Турецкий ухмыльнулся: интересно было бы посмотреть, каким образом майор станет «задерживать» генерала?.. Нет, не зря заскочил он домой, чтобы облачиться в свой мундир. Никакая отставка не может запретить ему надевать свою «рабочую» форму.

– Приказано доставить.

– Ах, приказано? Ну что ж, попрошу! – Турецкий требовательно протянул к нему руку. – Где письменный приказ?.. Что, нету? Тогда передайте вашему генералу, тоже в устной форме, что я ему весьма признателен за его товарищескую заботу, проявленную в отношении меня, но в настоящее время не вижу в ней ни малейшей необходимости. Меня доставят в прокуратуру мои коллеги. Если генералу что-то интересно, пусть подъезжает туда. Все, свободны, майор. И ваши коллеги в штатском тоже свободны. Здравствуйте, друзья мои, давно не виделись, спасибо, что встретили. – Александр Борисович, улыбаясь, по очереди протянул руку Смородинову и Плетневу. – Поехали? По дороге расскажу кое-что весьма любопытное...

Они уже пошли к выходу, а майор продолжал стоять в растерянности. Ну, генеральской формы на «гражданине Турецком» он, конечно, никак не ожидал. Каинов говорил, что этот Турецкий – давно в отставке. И что же получается?.. И он позвонил начальнику ГУВД – а что еще оставалось делать-то?

Потом майор минуты три терпеливо слушал громыхающий мат, раздававшийся из телефонной трубки в его адрес. А когда раздались наконец короткие гудки, сам предусмотрительно отключил телефон и со злостью крикнул в микрофон трубки:

– Да пошел бы ты!.. – И добавил совсем уже непечатное слово. Но негромко.

Глава восьмая

ЛЕВША

Учитель забыл, что один из лучших в прошлом его учеников, которого он сам же несколько преждевременно, но решительно и бесповоротно вычеркнул из списков живых, был левшой...

В момент крайне напряженного ожидания, когда холодный расчет безжалостно расплющивает любые ростки страха, слух обостряется с особой силой. Это уже знал на практике Владислав Гундорин, отслуживший свой недолгий армейский срок в воздушно-десантных войсках. Василий Денягин мог что-то и подзабыть про своего бывшего ученика, а вот ученик жестко запомнил нелегкие уроки учителя.

«Макаров» на боевом взводе – у правого плеча, левое плечо – чуть вперед и – легкий, скользящий шаг – в следующую комнату. Нога, черт возьми, путается в этих проклятых деревенских половиках, связанных из цветных тряпочек...

«Он где-то здесь, этот парень, – четкими ударами пульса стучат мысли в голове. – Он здесь...»

Денягин это чувствовал особым, охотничьим чутьем. Но – где? Ни шороха, ни сдержанного выдоха...

Он, пожалуй, не станет стрелять здесь – грохот выстрела обязательно услышат на улице, а это – надо? Он просто осторожно выведет парня на улицу и посадит его в машину. И отвезет. Подальше, как бы домой, где уже шум стих и матушка ждет – не дождется своего беспутного сынка...

Тут такие прекрасные леса вокруг! Дубравы, заросли орешника... красота, можно пролежать почти на виду целую вечность, и никто тебя не увидит, не помешает твоему тихому счастью, никто, ни один живой человек... Увы, таковы условия той игры, на которую ты, малец, бездумно подписался, но захотел сыграть по-своему. Рано захотел...

Снова шаг вперед, быстрый взгляд вправо – пусто, влево...

Так вот же он! Испуганный взгляд застывших, неестественно расширенных глаз. Парень выглянул из-за шкафа и замер в испуге, уткнувшись прямиком глазами в глаза своего страшного преследователя, который не знает пощады. Бедный дурачок!

– Ну, чего ты спрятался, как разбойник какой? – устало, совсем тихим, домашним голосом спросил Денягин. Его правая рука с пистолетом как бы бессильно опустилась вниз. – Ну, выходи, не бойся... Я ж не враг тебе... Я боялся, что тут тебя уже могли отыскать... Выходи, поедем домой, там все, кажется, уже кончилось. Я ж так и понял, что ты у тетки прячешься... Эх, вы, конспираторы... – Он выдавил из себя усталую, разумеется, улыбку.

Влад робко шагнул вперед правым плечом, подставляя таким образом врагу свою спину. Денягин протянул руку к нему, чтобы дружески – как же еще? – похлопать по спине. Влад с доброй, благодарной улыбкой стал поворачиваться к нему грудью и вдруг с силой выбросил вперед скрытую за корпусом свою левую руку. Денягин не успел и заметить, что в ней было, он словно взорвался от жуткой, рвущей его живот на куски, обжигающей боли... Может быть, машинально хотел еще вскинуть отяжелевший пистолет, но его правая рука, казалось, попала в тиски. И он, почувствовав необычное, ослепляющее головокружение, стал медленно клониться назад, пока не упал на спину, так и не издав ни звука.

Он не упал, он аккуратно опустился, заботливо поддерживаемый за плечи самым способным своим учеником. Влад не хотел, чтобы кровь из раны залила чисто выскобленный деревянный пол. Он и нож-то поэтому вынимать из тела не стал. И вообще, он сейчас действовал автоматически, как запрограммированная машина, понимая только одно: не наследить! Тетка не должна ничего знать, увидеть. И этот – сморчок... А половик? Ну что ж, придется тетке им пожертвовать. Каждый должен чем-то жертвовать. Вот он сам, например, тоже пожертвовал. Чем? А верой в порядочность человека, которого считал другом. И вот он лежит. А почему? Да потому, что забыл, что бывший ученик – левша, и, увидев его пустую правую руку, расслабился, уверенный в себе. Вывод: не расслабляйся, сам же когда-то и учил, повторял, вдалбливал в мальчишескую ветреную башку...

Странное дело, Влад удивился, что, производя все последовавшие за ударом ножа действия, совершенно не испытывал никакой жалости к человеку, которого всегда почитал за старшего друга... Как будто была сделана необходимая работа – и не более того...

Но пора подводить итоги. Половиком тетке и в самом деле придется пожертвовать, потому что перекладывать труп с места на место – это значит здорово наследить здесь. И Влад, ухватив половик за края, потянул его вместе с лежащим на нем телом через всю комнату, на веранду. А там можно будет уже по дорожке проволочить его до калитки. Туда же подогнать и машину Денягина, чтобы потом засунуть тело в багажник. Главное только, чтоб никто не видел. Но это сейчас и есть самый главный вопрос. Хотя день в разгаре, слава богу, улица тихая, народу пока не видно, но и рисковать опасно, любой появившийся на улице местный житель сразу распознает чужого. И тогда – вопросы... Опять бежать, а куда?..