Светорада Золотая, стр. 155

Подсвечник, в котором стояла высокая толстая свеча, был византийской работы – из литого позолоченного серебра, в завитушках, а сама чашечка для свечи – в форме раскрывшегося диковинного цветка. Красиво! И княжна Светорада разглядывала эту иноземную работу с таким вниманием, будто ни до чего другого ей нет и дела. Пусть ждут, все равно ничего они от нее не добьются.

За огоньком свечи угадывалось лицо князя Олега, его рысьи глаза, зеленые, как у дикой кошки, и такие же опасные.

– Ты выполнишь все, как велю, – вымолвил он, и говорил спокойно и убежденно. – Ты выйдешь перед людьми вдень вашей свадьбы и при всем народе передашь права на Смоленск Игорю. Скажешь, что так полагается, раз не соблюла себя. И только тогда ты станешь законной женой Игоря, его княгиней. А я берусь заверить тебя, что место твое будет почетным, и нужды ты ни в чем испытывать не будешь.

Светорада молчала. Свеча оплывала воском, огонек чуть колебался, когда в открытое окошко задувал ночной ветер.

– Отчего же ты молчишь, красна девица? – вкрадчиво произнес Олег, а у Светорады все сжималось внутри. Она понимала, что для себя Олег уже все решил и его гневит ее упорное нежелание подчиниться.

– Отчего Асмунд не явился в этот раз с вами? – вопросом на вопрос ответила Светорада, не переставая глядеть на золотой цветок подсвечника. – Или, поддавшись вашим уговорам, он вообще перестал волноваться о судьбе родного города?

– Зачем ты так о брате? – вздохнул Олег. – Пожалела бы его, он хворый и слабый, а прибыл издалека, чтобы уладить все миром. И силы его не те, чтобы всякий раз прибывать к тебе в Вышгород.

– Да, силы его не те, – перевела княжна взгляд на Олега. – Он силен был, пока за ним стояли наши родители, а нынче… Теперь только ты у него остался, Олег Вещий, на тебя Асмунд надеется, как никогда не уповал даже на богов. Ты обещаешь ему выздоровление, а мой брат молод и хочет жить. И ради того, чтобы обрести здоровье и силу, он готов подчинить Смоленск Киеву.

– Твой брат Асмунд не только хвор, но и мудр, Светорада Золотая, – по-отечески мягко произнес князь. – И он понимает, что Русь только тогда будет сильной, когда над ней встанет один правитель, который сам будет все вершить, а не спешить на поклон ко всякому удельному правителю, прося его воли. Да, на Асмунда я могу положиться, а вот ты… Ты упряма, как ребенок, верящий в свою собственную правду и еще не научившийся понимать чужую правду.

У Светорады набежали на глаза слезы. Олег умеет говорить, умеет и убеждать, и приказывать. И ему действительно нужна полная власть над Русью. А вот ей… Она всегда знала, что останется княгиней Смоленска, что будет защищать и оберегать права своего города даже перед будущим мужем. Теперь же Олег выставил ей условие, чтобы на свадебном пиру она отказалась от наследства, передав Смоленск Игорю. А иначе… И девушка покосилась в темный угол за Олегом, где, опершись спиной на стену, сидел ее жених. Их сосватали перед людьми, сосватали ее отец и сам Олег, и хотя Светорада понимала, что брак с Игорем не сулит ей счастья, все же пока за ней была сила Смоленска, она могла требовать к себе должного уважения и чувствовать защиту смоленских кривичей. Смоленск перешел ей от родителей в качестве приданого, как ее защита. И вот теперь эти государственные мужи уже в который раз требуют, чтобы она прилюдно отказалась от него. А она так волнуется и за Смоленск… и за себя. Ибо что ей заверения Олега? Светорада понимала только одно: они сильнее ее, но им важно получить согласие Смоленской княжны, чтобы все выглядело законно и позже никакой удельный князь не смог бы упрекнуть правителей Руси в самоуправстве. Однако и у Игоря, и у Олега был повод ее принудить: по договору она могла сохранить право на Смоленск, если останется невинной. А она не уберегла себя… Недаром Олег направлял к Светораде баб-знахарок, чтобы те сказали, непорочна ли княжна. И Олег едва ли не потирал руки от радости, когда открылось, что Светорада уже не девственница.

– Ты же не хочешь, чтобы весь народ обсуждал, насколько непорочной досталась жениху его будущая княгиня, – сказал он. В его неизменно вежливом и спокойном тоне вдруг прозвучало что-то жесткое, страшное. – Ведь было же условлено с Эгилем, что ты достанешься Игорю девственницей. А теперь, после этой истории с похищением… Которого, возможно, и не было, а просто ты сама пожелала сбежать с Гуннаром…

– Но это неправда! – вскрикнула Светорада, и долго сдерживаемые слезы предательски потекли у нее из глаз.

В стороне, там, где на лавке у стены сидел Игорь, послышался негромкий смешок. И почему-то это особенно рассердило княжну и вернуло ей силы.

– Вы можете опорочить меня на весь свет, – вскинула она голову, – можете ссылаться на договор, однако именно Игорь, жених мой обрученный, виноват в том, что меня похитили. Где он был, когда уехал невесть куда, не позаботившись о моей охране? Остался бы со мной, и не случилось бы ничего.

– Ну и ну! – даже вскочил со своего места Игорь и подошел к ней так стремительно, что огонек свечи заметался, а княжна невольно втянула голову в плечи. Ей показалось, что жених вот-вот ударит ее.

– Игорь, пойди принеси нам квасу! – резко осадил молодого князя Олег.

Тот так и застыл.

– Что?..

– Остынь, говорю. И квасу принеси.

Когда Игорь вышел, сердито хлопнув дверью, Олег склонился к княжне и положил свою большую сильную ладонь на ее сцепленные руки.

– Вот что я скажу тебе, княжна. Я ведь недаром слыву вещим, и мне было видение: ты никогда не будешь править Смоленском. Более того, твоя судьба даже не связана с Игорем, а сплетена с кем-то другим. Со Стрелком – знаешь такого?

Светорада вскинула глаза, бурно задышала, блики света заскользили по золотому шитью на груди. Олег продолжал:

– Может, я и ошибался, но я не зря настаивал на том, чтобы этот лихой парень состоял при тебе. Вот, думал, кто поможет и с девушкой, немилой моему воспитаннику Игорю, и со Смоленском. Ну а уж что ты достанешься Игорю непорочной… в это я никогда не верил. Ибо не такая княгиня нужна ему.

Светорада смотрела на князя почти со страхом. Даже слезы высохли, только в горле стоял сухой ком, мешая дышать. Ей понадобилось немалое усилие, чтобы произнести: