Мытарь, стр. 66

– Ты не понял меня.

И тогда он, кажется, начал понимать. Она продолжила, укрепив его предположение:

– Такой возможности не представится еще очень долго. Может быть, никогда. Я хочу уехать и прошу вас с Яной помочь мне.

Андрей глубоко вздохнул, запрокидывая голову. Еще одна. Ну как им объяснить...

– Я помогу вам, вы мне. Уедем вместе, в город, в любой, мне все равно. И не нужно спрашивать, что я буду делать одна, девушка из провинции, в каменном мегаполисе. Я разберусь. Мы разберемся. Я помогу вам, вы поможете мне. Ты ведь хочешь уехать отсюда со мной.

Вот так и сказала. Не просто уехать, а уехать именно «со мной». Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Андрей обратился внутрь за ответом и не особенно удивился, когда злорадно потирающий руки его внутренний Я дал положительный ответ. Яна, Круглов, брошенный в лесу Гонзо, кого этот трусливый гаденыш предаст в следующий раз?

– Да, хочу... И если бы спросили меня, – тихо добавил он, – то я бы сказал, что уезжать отсюда нужно не мне, а именно тебе. Это заметно. Сразу. Уезжать надолго. Навсегда. И очень далеко.

– Тогда подумай над моими словами. В ближайшее время я постараюсь сделать так, чтобы вы с Яной смогли увидеться. – В глаза Валерии снова вернулась пустота. Она закрыла кожаные корочки жетона. – Мне пора. – Встала, и Андрей едва сдержался, чтобы удержать.

– Валерия, я...

– Ты очень искренний человек, Андрей, я впервые встречаю такого.

– Извини, если я...

– Ничего. Как и в первый раз, Илье или слугам лучше не знать о моем приходе. – Она положила значок на край стола и подошла к двери. – Спасибо, Андрей.

– Ты не любишь своего жениха? – Ну ведь точно известно, что не стоит задавать таких вопросов девушкам. Но так же точно известно, что удержать их в себе зачастую нельзя. Андрей нашел в себе силы не отвернуться, когда ее глаза вновь встретились с его.

– Илья нехороший человек. Он многое сделал для меня, очень. Практически не меньшее делает для своих друзей и подруг. – Она невольно поморщилась, и Андрею захотелось побежать сейчас в коридор, схватить со стены секиру и перебить всех этих хихикающих по дому девиц. – Но тем не менее правды не скрыть. Тот, за которого я должна выйти замуж, очень нехороший человек. Знай это и помни об этом...

– Но это совершенно не мешает тебе...

– ...и это совершенно не мешает мне ненавидеть его. И даже помогает. Мне действительно пора. – Она повернулась к двери, ожидая, когда ее проводят.

Андрей поднялся вслед, подошел, отбросил задвижку, не торопясь открывать дверь. Она молча ждала, не поднимая головы. Подавленная, смирившаяся внешне и глубоко внутри буквально кипящая, чего видеть не дано никому.

Нерешительно протянутая рука Андрея нашлаее пальцы. Теплые, живые. Легкое пожатие, и она открыла дверь, шагнула в пустой темный коридор. Перед глазами Андрея встала картина, как он вновь ловит ее руку, притягивая к себе, а она летит навстречу, закрыв глаза и приоткрыв губы. Они встречаются на пороге, слившись в коротком, но невероятно глубоком, поглотившем обоих поцелуе. Но картина размылась, когда Валерия коротко кивнула полицейскому и вышла прочь.

Ковер старательно заглушил эхо ее удаляющихся шажков.

А буквально через еще четыре часа, едва стемнело, случилась беда.

Глава 26. Четверть доли – это ровно двадцать пять...

Андрей остался один – ни мохнатых киборгов, ни людей. Он валялся на кровати, пролистывал яркие журналы, принесенные слугой, жевал остывшее мясо и время от времени косился на дверь. Может быть, она придет еще раз. Помочь... Как она собирается им помочь? Хотя, с другой стороны, Валерия знает дом наизусть, все коды, доступы к комнатам и гаражам, хранилища, графики смены охранников. Она сможет. Смогут ли они с Янкой?

«Человек, за которого я должна...» Странная девушка. Пытающаяся найти объяснение понятию любви, превращенная в королеву в зимних садах финансового воротилы. Воротов все-таки ошибся. Недоглядел. Хотя вообще предположить, что птица рано или поздно захочет вырваться из клетки (пусть и покрытой платиной клетки), можно было и заранее.

Тогда Андрей улыбался, переворачивался на спину и мечтал. Уже неприкрыто, смирившись с предстоящим разговором с Яной, с разборками, руганью и взаимными обидами. Хотя, может, и не будет никаких обид. Кто он такой для Яны, по большому счету? Андрей мечтал. До тех пор, пока во дворе не раздавался лай собак и негромкие голоса охранников. Тогда он подходил к окну и вглядывался в вечер, один за другим перебирая в голове планы возможного побега. Их трое, Гонзо тоже где-то здесь, прикроет. Комната давила, а он все мерил и мерил ее шагами, «...ненавидеть его. И даже помогает...» Как же приятно осознавать, что даже такие, как Воротов, способны делать ошибки.

Гонзо больше не появлялся. Сколько Андрей ни открывал окно, ни шарил под кроватью или ванной, киборг не приходил. И чем больше он обдумывал предстоящее отступление, тем отчетливее понимал одно – без помощи напарника им будет гораздо труднее покинуть особняк. Ни втроем, ни в одиночку. Втроем...

Он не знал, что делать дальше. Уходить. Это точно – миссия не удалась, необходимо уцелеть и вернуться в Управление, но... Она хочет идти с ним. Она сама настаивает на отходе. Что дальше? Пальцы еще помнили тепло ее ладони... Кроме того, это уже не игра, Андрей чувствовал. Пойдет речь о его невесте, и Воротов начнет стрелять. Без пощады. Благо кому нажимать на спусковые крючки, у него хватает.

Время тянулось. Время летело.

Это произошло, когда на окно уже как полчаса легла темень. Услышал об этом Андрей через сорок минут, почти в половине десятого. Совершенно бесшумно дом похоронил в себе короткую драку, тяжелое дыхание и вскрики, бег по этажам, писк раций и собачий лай у подъезда. Тяжелые шаги Шелеста. Удары. Андрей очнулся от мыслей и образов, когда за окном, в темноте запрыгали, как вчера ночью, лучи фонарей и громкий мужские голоса снова наполнили площадку. Стучали ботинки, материлась солдатня.

Чувствуя, как холодеет спина, Андрей сорвался с измятой кровати, в один прыжок подскакивая к окну. И едва не закричал, видя, как снова пристегивают к дыбе человека – его стройную светловолосую подругу. Яна молчала, еще не раздетая, но в изодранной клыками псов куртке, гордо и решительно рассматривая своих палачей. Ее лицо было в крови: разбитые губы, опухшая скула. Щурясь на ветру, она вертела головой, награждая пристегивающих ее к конструкции солдат меткими, отточенными словечками. Распятая на ремнях, она не сдалась. Ледяное стекло охладило лоб, пальцы Андрея до боли сжали подоконник. Медленно, оттирая с перчаток кровь, звеня аксельбантами, на площадку вышел Шелест. Неторопливо обошел пленницу, улыбнулся ей в лицо, ловко, почти не дернувшись, увернулся от плевка.

Яна что-то выкрикнула ему, капитан схватил ее рукой за подбородок, наклонился, ответил и прямо в упор расхохотался, тонко, пронзительно. Отбросил ее голову, выпрямился, нависая над девушкой всем своим огромным ростом, и кивнул солдатам.

Едва не высадив раму, Андрей распахнул окно, не обращая внимания на ледяной ветер и мелкий дождь, ворвавшиеся в комнату. На площадке стояли капитан, двое солдат и Воротов, укутанный в короткую дубленку. Охранник у фонтана держал в поводок одну из хозяйских собак.

– Что вы делаете?! – Андрей, как и утром, приник к решетке лицом. – Илья Игнатьевич! Что выделаете? Вы же сами сказали утром!

Никто, кроме Воротова и Яны, головы вверх не поднял, но девушке это до конца не удалось – ее руки уже были пристегнуты. Хозяин дома поднял голову, посмотрел на Андрея, и лицо его, еще совсем недавно казавшееся таким молодым, сейчас посерело, словно прибавив годков двадцать.

– Вы доставляете мне слишком много хлопот, господин полицейский, – негромко сказал он уставшим голосом, – слишком много. Я помню свои слова, Андрей, но сейчас не в силах уже что-либо изменить. И ни вы, ни моя невеста не могут помочь вашей подруге теперь. Полчаса назад Яна пыталась бежать, прихватив с собой немного моих драгоценностей. Пустяк, я бы сказал, но я предупреждал... Вы ведь из тех, кто чтит установленные правила, Костин?