Мытарь, стр. 58

– А не подделки?

Воротов в ответ притворно нахмурился:

– Обижаете! Конечно, нет.

Андрей покивал, дотронулся до испанской даги, прикоснулся пальцами к резной рукоятке древней аркебузы.

– Композиция составлена неграмотно, – внезапно сказал он, оборачиваясь к Воротову. Тот побелел, на этот раз уже не притворно, и снова, словно вообще в первый раз, взглянул на собственную стену. – Какой ужасный хаос.

– Что такое?!

– Настоящий паноплий, – Андрей пожал плечами, – составляется по общеизвестным классическим и неизменным принципам. Вам специалист нужен, Илья Игнатьевич. Поверьте.

Воротов хмыкнул, коротко кивнул, оправляя пиджак.

– Как бы то ни было, – он снова восстановил самообладание, – сегодня в мою коллекцию добавится еще один раритетный экспонат.

Он торжественно протянул руку к охраннику, и Андрей помрачнел, ожидая увидеть на его ладони свой старый боевой «Тигр». Воротов улыбнулся, легко читая реакцию полицейского, и взял протянутый охранником обрез Яны.

– Ваш пистолет, господин Костин, мы уже уничтожили, – не без скрытой иронии сказал он, вешая обрез на свободные крючки рядом с пистолетом наполеоновской эпохи, – приношу соболезнования. Речь идет вот об этом. МЦ-111, двенадцатый калибр, штучная работа, конец прошлого столетия. Ну не вещь ли? И прямо из боя, еще порохом пахнет! Блеск!

Ага, блеск.

Воротов обернулся к Андрею:

– Ну, господин полицейский, а теперь мне необходимо вернуться к гостям. Дела, понимаете ли... Ваша комната в конце коридора, ребята проводят. Если что будет необходимо – телефон возле кровати, будьте как дома. И конечно же, – он медленно подмигнул, – не вздумайте бежать. Еще не начиная переговоров, в качестве подарка – смерть Ахлана, моего песика, я вам сразу прощаю, об остальном позже! Доброй ночи.

Воротов кивнул, заканчивая разговор. Развернулся и решительно направился к лестнице, когда снизу, со второго этажа, ему навстречу внезапно поднялась она, уже без бокала, на ходу задумчиво расстегивая серьги. Воротов замер как вкопанный, мгновенно забыв про Андрея, охранников и МЦ-111, и что-то бархатно зашептал девушке, за талию притягивая ее к себе со ступеней лестницы. Она натянуто улыбнулась, позволила быстро поцеловать себя в щеку, что-то негромко ответила. И тут же попыталась выскользнуть, стараясь не допускать прикосновений его руки к глубокому вырезу на спине.

Один из охранников грубо толкнул Андрея в бок. Тот обернулся, следуя за верзилой, но так и продолжал выламывать себе шею, не в силах оторвать взгляда от стоящей на лестнице девушки. Вот она кивнула Воротову, потом снова замотала головой, нахмурилась и неразборчиво ответила.

– ...как всегда! – только и расслышал Андрей. Потом Воротов нервно сжал губы, неохотно выпустил девушку из объятий и отступил в сторону. Она еще что-то сказала, поднялась на этаж и невольно обернулась, замечая в глубине коридора Андрея и охранников. Взглянула на Воротова, о чем-то негромко спросила в спину, гневно хмуря брови, снова посмотрела на Андрея.

– Пшшел, давай. – Охранник рванул Андрея за рукав.

– Спокойной ночи! – не оборачиваясь, громко ответил девушке Воротов, криво улыбнулся и быстро спустился вниз, заложив руки в карманы брюк. Та замерла, сжимая серьгу в руке, затем снова взглянула вслед Андрею, небрежно швырнула украшение на пол и скрылась в противоположном конце коридора.

Один из охранников открыл дверь, второй впихнул в нее Андрея. Тот развернулся к ним, морщась от боли во всем теле и едва не повалившись на кровать, но силы спросить нашел.

– Ребята? – «Ребята» замерли, налитыми кровью глазами разглядывая жертву. – А что это за девушка такая? Там сейчас с Ильей Игнатьевичем была?

– А тебе, срань лошадиная, какое дело? – басом ответил один из «ребят».

– Невеста его, – сжимаясь под уничижительным взглядом напарника, успел обронить второй. Затем дверь захлопнулась, и Андрей остался один.

Глава 23. Казнь

Что ни утро – так головная боль! То похмелье, то бессонная ночь, а то синяки и ушибы. Андрей застонал, откидывая одеяло. Все болело. Вернее, не так – болело все. Каждая мышца, каждая клеточка.

Он сел на кровати, осторожно дотрагиваясь до отбитых боков и плеч. Лицо почти не трогали – господин Воротов не любит синяки, а вот по корпусу и ногам прошлись от души. Радушный прием!

Нет, конечно, потом была обнаруженная в отведенных апартаментах ванна с теплой водой и подсветкой, плотный горячий ужин и целый мешок обезболивающих, заказанных по телефону. На десерт мягкая кровать – мечта идиота, но компенсировать первые пятнадцать минут после спуска с крыши это все равно могло с очень большим трудом.

Оставалось надеяться, что после вмешательства Воротова хоть Яну они не тронули. Где она сейчас? Где этот вечно исчезающий Гонзо?!

Андрей тяжело поднялся, разминая непослушные руки и ноги. Да какой тут побег?!

Висящие над узким письменным столом часы показывали без четверти десять.

Походил по небольшой комнате, отведенной под спальню плюс гостиную, и задумчиво уставился на большой непрозрачный пакет, украшавший его единственный стул. Осмотрелся, словно рассчитывал обнаружить скрытую камеру, и осторожно развернул полиэтилен.

В пакете оказались нужного размера плотные штаны, майка, теплая рубаха в сине-серую клетку, носки и бритвенный станок. Андрей выпотрошил пакет прямо в не заправленную кровать, с довольной рожей перебирая приобретенное богатство. Если при этом учесть, что из его старых вещей в комнате остались лишь вымытые ботинки, шапка, перчатки, платок, бумажник и полицейский значок.

Быстро приложив на себя новую одежду и оставшись весьма доволен, подхватив бритву и майку, Андрей, радостно бурча под нос и напрочь позабыв о грядущих неприятностях, незамедлительно направился в ванную, уже через минуту увлеченно покрывая себя пеной по самые глаза. Интересно, а что принесли Янке? Платье и пакет прокладок? Андрей прыснул, покрывая зеркало бисером белых точек пены.

Крики? Андрей замер, так и не донеся руку с бритвой до щеки. Показалось? Снова крики, мужские, едва слышные. Андрей отложил станок на полочку под зеркалом и вышел в комнату. Точно кричат, за окном во дворе. Отбросив штору, он приник к стеклу.

Его окно выходило на запад, во внутренний двор, притаившийся меж блоками особняка немного левее фонтана и балкона, мимо которого он вчера ночью поднялся на крышу. Внизу, на залитой бетоном небольшой площадке, окруженной низкими полысевшими кустами, сейчас было полно людей. И Андрей вздрогнул, отшатываясь от окна.

Шестеро военных, в уже так хорошо знакомой Андрею пятнистой зеленой форме, выволакивали во дворик троих мужчин, одного в годах и двоих почти юношей – парней лет двадцати, одетых в грязные, давно заношенные ватные куртки. Деревенские кричали, матерились и просили их пощадить. Андрей медленно проглотил комок и облизнул губы, не замечая горького вкуса пены.

Солдаты подтащили упирающихся мужиков к прочным, утопленным в бетон деревянным конструкциям и пристегнули ремнями, практически распяв их на балках спинами к дому. Кроме пристегнутых и солдат, на площадке присутствовали несколько запомненных Андреем на вечере мужчин и трое охранников. Кутаясь от утренней прохлады в длинные пуховики, гости Воротова негромко переговаривались, курили и попивали разливаемый слугой из термоса дымящийся напиток.

Раздались новые голоса, и на площадке появился сам хозяин дома, одетый лишь в свитер, спортивные штаны и вязаную шапочку. За Воротовым пришли двое – Станислав, его персональный охранник (скорее всего именно тот киборг, о котором говорил Гонзо), и... Андрей сжал кулаки, тысячекратно проклиная себя за тугодумие и излишнюю самоуверенность.