Хроника глобального бреда, стр. 57
— Что ж поделать? Мне ведь в Армению тоже никак не добраться.
— Это точно!..
Оружие их изъяли, ножи, компас и документы вернули.
Ольгу Павловну и девочек разместили в убежище для женщин с детьми, а бойцов — в таком же солдатском. Здесь под землей на участке длиной пятьдесят метров и шириной тридцать располагались двухъярусные нары из дерева с количеством мест на них не менее двухсот; людей в помещении почти не было.
— Где народ-то? — спросил Орлов у дневального?
— На объектах.
— А начальство где?
— Тоже там. Через часик все «нарисуются»!
— Нам куда помещаться?
— Вон слева угол свободный — занимайте любые места.
Ребята подошли к нарам первого яруса и сели отдохнуть: ноги гудели от долгой ходьбы. Лешка опять заволновался, было:
— Щас вошек нахватаем: где толпа, там и насекомые. Ух, не люблю я эту сволочь — совершенно бесполезное «животное», а столько мороки с ним!..
Дневальный услышал его и, засмеявшись, успокоил:
— Не ссы в трусы, мы постоянно прожарки делаем!.. И душ у нас в любое время, так что тут везде чисто.
— Ну, слава богу! — успокоился Хорьков.
Посидели на нарах, огляделись: в подземной казарме стоял полумрак, дальний конец убежища вообще был едва различим. Под потолком висели четыре керосиновые лампы, которые давали совсем мало света — лишь бы только видеть, куда идешь; они освещали четыре прохода между опорными сваями и рядами нар — на них спали вразбивку человек двадцать, укрытые одинаковыми темно-синими одеялами без постельного белья. Пол был земляным, плотно утоптанным сапогами, с дощатым настилом в проходах; стены облицованы листовым пенопластом-утеплителем с приколотыми к нему фотографиями родных солдатам людей, лохматых рок-певцов и пышнотелых красавиц. Все — как «в лучших домах»!..
Рядом с тумбой дневального слева от входа находилось какое-то отгороженное досками и фанерой помещение с дверью в него, закрытой на висячий замок; похоже было, что это каптерка старшины подразделения. Справа — большая оружейная комната, огороженная решетками, рядом с ней большой питьевой бак с кружкой на нем.
— А умывальник где? — спросил Леха у дневального. — И «очко»?..
— На улице! Раньше здесь все было, а теперь убрали.
— Много тут народу?
— Было много, а сейчас меньше — человек сто. Тех на другие объекты перевели.
— «Душняк» здесь ночью, да?
— Да конечно, душно!.. Если тяжко станет, вентиляция вон есть: ручку покрути, когда не лень, и спать ложись. Ты как будто в казарме не жил, портянок не нюхал!..
— Нюхал, нюхал — как все!
Посидели еще немного, и Орлов позвал на улицу:
— Пошли, покурим!
4
Не успели закурить, как в лагерь повалил рабочий люд — пешими колоннами и на машинах; с ними прибывали и бойцы охраны, сразу проходившие в убежище, возле которого сидели Орлов и его товарищи. На часах Александра была половина восьмого вечера.
— Поздненько прибывают! — обратил внимание своих друзей Леха. — С утра до вечера «пашут».
Те молча смотрели на входивших в помещение. Одежда на чужих солдатах была потрепанная и самая разнообразная: большей частью камуфляж, но попадались на глаза и старинное пехотное х/б, и танкистские комбинезоны, и даже части гражданского «гарнитура»: у кого брюки на подтяжках, у кого пиджак или свитер с нарукавной повязкой «Конвойн. рота». Кто был обут в сапоги, кто в ботинки на шнуровке.
— Чисто — «партизаны»! — усмехнулся Хорьков.
— Да… служба у них, видно, не сахар! — поддержал Александр. — И странно, что так много охраны: мародеры, похоже, дают им «жару»!..
Появились, наконец, два офицера и прапорщик — Орлов обратился к ним, представил себя и соратников, показал документы. Усталый пожилой майор посмотрел на каждого исподлобья, сказал:
— У вас два варианта: хотите «балду гонять» — в роту конвоя, хотите жрать нормально — на работу. Выбирайте!
Друзья переглянулись, и Александр ответил за всех:
— Мы лучше работать будем.
— Вот и отлично, а то много у нас тут «косарей» всяких!.. Идите распределяться к начальнику работ вон в ту палатку.
Ребята забрали документы, и пошли туда, куда указал майор. Встретивший их грузный темноволосый подполковник несказанно обрадовался, узнав, что Павел инженер.
— Строитель?.. А может, механик? — сразу спросил он.
— Нет, электронщик.
— А-а, жаль!.. Электронщики сейчас не нужны, строители нужны. А впрочем, в управлении связи — я слышал — есть вакансия; сегодня в радиосеансе выясню это, и мы вас устроим, будьте спокойны!
Он записал данные Галстяна и велел ему идти отдыхать, пообещав вызвать позже. Павел отошел в сторону и стал ждать остальных.
— Вот с вами что делать, товарищи?.. — задумчиво произнес подполковник. — Хорькова мы возьмем водителем на «ЗИЛ»: классных водителей не хватает. А вам, товарищ сержант, придется ехать в медотдел Управления кадров Московского округа; у нас тут санроты нет.
— А нельзя ли нам работать всем вместе? — спросил Орлов.
— Конечно можно! Только, знаете ли, работа у нас неквалифицированная — люди заняты на расчистке завалов. Это ручками все, ручками!.. Паек, правда, хороший — решайте сами.
Друзья замялись, обдумывая предложение: расставаться никому не хотелось. Наконец Орлов спросил:
— Если мы все пойдем на расчистку, то где будем жить?..
Подполковник заметно оживился и затараторил:
— Здесь, у нас! В пятом убежище живут рабочие-мужчины, вот с ними и будете. А Хорькова, может быть, отпустите водителем? Он тоже с вами будет жить!.. Ну, вот и хорошо! Вы не удивляйтесь, что я с вами так разговариваю относительно — как его?… этого… устава: мы все уже давно отвыкли от войны, погоны носим только по обязанности; фактически и вы, и мы — уже все гражданские люди. Армия одно время так сильно разложилась, стала такой обузой, что от нее поспешили избавиться. Да, да! У нас даже вооруженные бунты были, и многие солдаты убежали от возмездия к мародерам — теперь шляются вокруг лагеря и грабят. Здесь надо ухо держать востро!..
Стало ясно, что подполковник — совершенно штатский человек, надевший военную форму лишь по воле необходимости. Он бы еще говорил и говорил, но Орлов оборвал его:
— Куда нам явиться?
— Я сейчас все объясню и выдам вам необходимые бумаги!
Спустя четверть часа друзья с огромным облегчением покинули палатку словоохотливого подполковника и направились в пятое убежище. Лешка всю дорогу хохотал над хозяином палатки и приговаривал:
— Во, клоун, а?.. Во, клоун!
На одном из ордеров Орлов вслух прочел подпись — подполковник Рабинович М.Б. Тогда заржали уже все: своеобразность поведения чиновника сразу объяснилась его природной принадлежностью к темпераментной нации.
В назначенном убежище, которое почти ничем не отличалось от солдатского, они быстро получили у завхоза одеяла, подушки, умывальные и бритвенные принадлежности. Только заняли свои места на нарах, как прозвучала команда сбора на ужин. В палатку-столовую шли не строем, а в произвольном порядке, что приятно удивило ребят; таких столовых было около дюжины и можно было поужинать в любой из них.
Стоя в короткой очереди на получение пищи, просмотрели выданные им бумаги и обнаружили в них стопку талонов на питание.
— Живем, мужики! — радостно констатировал Леха. — Щас бы сто грамм еще, а?..
— Зачем здесь талоны? — недоумевал Павлик.
— А ты присмотрись: охранникам еды дают меньше, а рабочим больше, — подсказал Александр. — Наверное, у них талоны разные!
Ужин был весьма неплох: наваристый борщ, макароны по-флотски, компот из сухофруктов. Огорчало то, что мясным компонентом везде являлась тушенка, но где же теперь найдешь свежую говядину?.. Зато хлеб был отменный: пышный и душистый — настоящий пшеничный хлеб, по которому так соскучились! Хорьков остался очень доволен:
— Ребята… все путем! Я согласен за такую «хавку» работать.