Дьявольские трезвучие, стр. 1

Джон Бёрк

Дьявольские трезвучие

Джон Бёрк является автором около 150 книг во всех возможных жанрах. Он родился в Рае, в графстве Суссекс, и провел детство в Ливерпуле, где его отец занимал должность главного инспектора полиции.

В тридцатые годы Бёрк совместно с Чарльзом Эриком Мэйном основал журнал «Спутник», один из первых научно-фантастических журналов Англии. В 1949 году он получил литературную премию «Атлантика» за свой первый роман «Быстрое лето» («Swift Summer»). До 1963 года Бёрк сотрудничал с разными издательствами и одновременно работал в нефтяном бизнесе, пока его не пригласили в издательство «XX век» в качестве редактора серии «Европейские рассказы».

В первой половине 1950-х он написал несколько научно-фантастических романов и приобрел много рассказов для таких известных журналов, как «Новые миры», «Научная фантастика» и «Небьюла».

Бёрк также является автором многих сценариев теле– и кинофильмов, включая «Вечер трудного дня», «Дом ужасов доктора Террора», «Ужас Молота», «Ужас Молота-2», «Привилегия» и «Луна-ноль-два». Два ремейка телевизионного сериала «НЛО» были опубликованы под псевдонимом Роберт Миалл. Бёрк также издал серию антологий, таких как «Страшные сказки» и «Новые страшные сказки». Параллельно с этим в издательстве Ashtree Press вышло собрание его лучших произведений под общим названием «Мы тебя ждали». Последняя его книга – «Ложный поворот», объединившая многие черты его ранних романов.

«Я всегда верил в то, что музыка способна оказывать более сильное воздействие на эмоции людей, чем какой-либо другой вид искусства, – заявил Бёрк. – Как-то я написал сценарий для фильма „Дьявольский аккорд", который мне удалось продать, но фильм так и не поставили. В этом сценарии я показал, что разнообразные виды истерии, вызванные так называемыми магическими заклинаниями, в основном обязаны своим происхождением их музыкальной составляющей. Собственно, эти заклинания и представляют собой единство ритма, мелодии и одних и тех же слов… Меня поразила мысль, что этот вампирический элемент, присутствующий в музыке прошлого, обрел новую жизнь в современных вариациях».

Нижеследующий рассказ, развивающий эту идею, был написан специально для этого издания.

Ураган в Оркни явился причиной тому, что концерт, приуроченный к празднику св. Магнуса, пришлось отложить. Ветер был настолько сильным, что стекло из маленького круглого окна собора вылетело наружу. Менее известное выступление трио «Драйздейл» началось позже назначенного времени в связи с тем, что пароход, на котором участники трио должны были прибыть, задержался на коротком, но опасном участке пути между Керкуоллом и островом. Однако само выступление имело успех. Слушатели были вознаграждены за все трудности, которые им пришлось преодолеть на пути к острову, – и даже в тот момент, когда завывание ветра прозвучало в совершенно другой, нежели сама мелодия, тональности.

Это произошло в середине «Вариаций на тему Кэлума из Клачена», которые Роберт Драйздейл написал специально для своего трио. Сам он играл на скрипке, его жена Дейрдре – на ирландской арфе, а их дочь Фиона – на флейте. Несмотря на то, что это завывание прозвучало резким диссонансом к основной теме, оно казалось частью музыкальной композиции, ее кульминацией. Слушатели были подготовлены к ней всем развитием темы, и от этого у них мурашки поползли по коже.

На следующий день после заключительного концерта пароход, отплывающий на большую землю, задержался на четыре часа – опять-таки из-за сильного шторма вдоль всего побережья Пентленд-Ферта. Драйздейлы никогда раньше не страдали морской болезнью, но к тому времени, когда Роберт ступил с палубы на твердую землю, он испытывал головокружение от качки и от постоянной необходимости удерживать равновесие. В полумиле от пристани он свернул на обочину дороги.

– Нам придется поискать, где бы остановиться на ночь. Слишком поздно, и мы не успеем добраться до Питлохри к вечеру.

Через два дня им предстояло играть в Гекзаме, в Нортумберленде. Роберт вообще-то планировал сделать привал на одном из гладких спусков Центральной Шотландии и на следующий день не спеша направиться к югу от Бордера.

Дейрдре достала карту и развернула ее на коленях.

– Как насчет Дорноха? – предложила она.

– Немного далековато. Мы могли бы добраться до Бонар-Бриджа или… минутку. – Указательным пальцем Роберт ткнул в одно из названий, – Кёркшиэл! Всего в нескольких милях от главной дороги! Ничего более подходящего не может и быть.

– Почему?

– Кэлум из Клачена, вот почему! Он родом оттуда и в конце жизни туда вернулся.

– Я не думаю, что там есть хотя бы одно настоящее название, – подала реплику Фиона с заднего сиденья, – ведь он назвал себя «из Клачена» только потому, что его родной город был оставлен жителями во времена «огораживаний» и никогда не имел собственного имени…

Пока порывы ветра ударяли в бок «вольво», Роберт думал о той волне жестокости и насилия, которая некогда прокатилась по всему Хайлэнду. Это было в Средние века, когда алчные феодалы и их управляющие выселяли людей с земель для того, чтобы очистить территории под пастбища для своих овец. Одни бежали за границу, другие переселялись на пустынные побережья, совершенно чужие для них. Иные ударились в бродяжничество, как, например, Кэлум – странствующий скрипач, едва сводивший концы с концами.

Роберт бросил взгляд на жену:

– Ты должна чувствовать духовное родство с этим человеком. Твои предки достаточно много перенесли в свое время.

Дейрдре слегка усмехнулась при мысли о духовном родстве с этим музыкантом из Эрискея, который странствовал по свету, неся напев ирландской арфы от одной долины к другой, от одного туманного холма к другому, через земли и проливы, от острова к острову.

– И в конце концов он вернулся в родной дом, – произнес Роберт.

На пути их лежали две деревни – одна за другой, – там, где железнодорожные пути вплотную подходили к дороге, ведущей через Лэрг. Кёркшиэл была одной из них. Она была маленькой, но в ней, по крайней мере, имелась одна гостиница, отмеченная на карте. Стоило попытаться.

Роберт ехал по берегу неспокойной реки, следуя всем ее изгибам и поворотам. Те населенные пункты, мимо которых он проезжал, были отмечены треугольными знаками. В течение первого часа пути им попался только один фургон, гремящий по ухабам сельской дороги по направлению к месту парковки или в поисках поляны, затерявшейся среди деревьев в стороне от дороги.

Фиона начала что-то напевать себе под нос. Роберт, обычно спокойный в пути, редко обращающий внимание на посторонние звуки, сначала не реагировал. Но пение становилось все более назойливым и постепенно начинало его раздражать…

– Какого дьявола ты воешь?

– Я не знаю. Это сейчас только пришло мне в голову. Фиона замолчала, но, когда они приближались к Кёркшиэлу, пожаловалась:

– Опять эта мелодия! Она звучит во мне все громче. В это время года на севере сумерки длятся чуть больше двух часов. Но, несмотря на то, что солнце облило вершины деревьев золотисто-розовым светом, небо впереди было мрачным и не предвещало ничего хорошего. Буря уже отшумела, оставив после себя сырость и тишину.

Роберт обогнул крутую излучину реки, и дорога пошла под гору по направлению к маленькому поселению. В некоторых окнах горел свет.

Гостиница называлась «Отдых Крофтера». Одно из ее окон светилось ярче соседних. Роберт оставил женщин в машине и вошел в бар. Это была длинная, низкая комната с четырьмя табуретами, высокой стойкой напротив окна и двумя столами возле дальней стены. В алькове рядом с дверью туалета стоял автомат с фруктовой водой – от блеска на его гранях у посетителей начиналась головная боль.