Хороша была Катюша, стр. 14
Света готовила ужин, рассеянно взглядывала на Пашкины рисунки, которые он каждые пять минут таскал ей на кухню, а из головы у нее никак не шла маленькая худенькая фигурка, за спиной которой уже стоял призрак горького сиротства. Что с ней будет?..
Вокруг ног Светланы вилась Дуська, которая окончательно осмелела и считала всех членов семьи своей родной стаей. С Павликом она самозабвенно носилась по двору, оглашая окрестности звонким лаем, к Ольге Ивановне старалась залезть на колени, едва та присаживалась хоть на минуту, Свету встречала с работы, подпрыгивая чуть не до потолка. Но собаку будто подменяли, когда в дом входила Катерина. Дуська моментально забивалась под диван и сидела там, пока кто-нибудь не звал ее на прогулку.
Правду говоря, желание забиться под диван, когда Катя возвращалась с работы, возникало не только у Дуськи. Павлушка старался не попадаться ей на глаза и тихо страдал из-за того, что теперь ему очень редко удавалось посмотреть по вечерам свои любимые «спокушки». Светлана думала, как бы купить второй телевизор, – договориться с сестрой о том, что Павлику или ей иногда хочется что-то посмотреть, было совершенно невозможно. Катерина уходила на кухню, хлопнув дверью, и злобилась потом несколько часов. Отсутствие своего неприкосновенного пространства стало у нее навязчивой идеей. Выходные она привыкла валяться в постели до обеда, а Ольга Ивановна, следуя многолетней привычке, поднималась в семь и отправлялась на кухню готовить на всех завтрак. Катя натягивала подушку на голову, пыталась затыкать уши ватой – все напрасно. Пашкин звонкий смех, собачий лай, бодрое пение радиоприемника проникали через любые препоны...
Скандалы возникали каждый день. В конце концов Светлана не выдержала:
– Ты уже всех с ума свела. Ни с кем считаться не желаешь, орешь как резаная. Мать по три раза в день бегает валерьянку пить, плачет в ванной. Надоело. Вот что, сестрица, не можешь жить с нами – ищи другие варианты. Хватит издеваться над стариками и детьми. Мы с Пашкой на все лето уезжаем в деревню. Постарайся за это время как-то решить проблему.
– Из дома, значит, выгоняешь... Да, хороша тихоня. Все молчишь, терпишь, а теперь, значит, ультиматум ставишь. Не бойся – уйду я от вас. Меня давно от этого дома тошнит.
Глава 11
Катерина разложила перед собой четыре новые газеты с объявлениями о знакомстве. На первый взгляд – поле непаханое. А всерьез глазу зацепиться не за что. Самые добрые, понимающие и умные, как всегда, пребывают в местах не столь отдаленных. Она давно подозревала, что, как и она в свое время, эти искатели женской ласки где-то сдувают свои романтические послания. Но читать все равно было приятно – есть еще на свете настоящие мужчины, готовые понять, принять, любить и на руках носить... Другая многочисленная категория объявлений принадлежала закомплексованным неудачникам, которые при росте полтора метра, комнате в коммуналке, минимальной зарплате и хроническом алкоголизме гордо именуют себя «сильными мужчинами без ж/п и м/п». Этих она научилась вычислять по стандартным формулировкам и обещаниям ответить на все письма. Все чаще давали объявления откровенные молодые альфонсы, готовые «скрасить досуг состоятельной даме». А в желтых еженедельниках эти ребята пошли еще дальше – они могли скрасить досуг и господам. Читая такие тексты, Катерина озлоблялась: еще не хватало ей состязаться с геями... Состоятельные господа были предназначены только ей, да не для досуга – с этим проблем не предвиделось, – а для честного супружества и совместного владения всем имуществом.
«Не буду врать – я уже не мальчишка, но и не старик. За плечами десять лет брака, с женой остались двое детей. Не хочется говорить плохо о бывшей супруге, но меня надолго отвратило от семейной жизни. Только вот годы берут свое – хочется тепла и надежности...»
Дальше читать Катерина не стала. Шел бы он куда подальше. Тепла и надежности захотел... Ей вспомнилась классика: «А портной не спрашивал, не хочет ли барин жениться?» – «Портной спрашивал, не хочет ли барин платить алименты...»
В следующей газете на полосе знакомств оказалась фотография: лысый толстый дядечка гордо стоял, прислонившись к иномарке ярко-фиолетового цвета. Машина была, мягко говоря, не новая, но фантастически длинная. Если верить Фрейду, у дядечки были серьезные проблемы с сексом...
«Порядочный товарищ, 49/170, из пригорода, хочет видеть в глазах избранницы чуткую, чистую, нежную душу, а не денежные знаки. Хочет, чтобы ее глаза светились от счастья и чтобы судьба нам подарила радость семейного счастья на все оставшиеся годы».
Да-а-а... Вот уж точно – гусь свинье не товарищ. И еще чтоб глаза светились, причем именно в пригороде... Интересно, почему все эти любители «радости семейного счастья» такие косноязыкие?
«Мне нужна темпераментная женщина. Я готов простить все, что угодно; в моем доме достаточно бытовой техники, и со всеми делами справляется опытная домработница. Моей жене не нужно будет стоять у плиты или таскать из магазина сумки. Зато ей придется подолгу сидеть в косметических кабинетах. Я люблю ухоженную женскую кожу, роскошные шелковистые волосы, длинные остро отточенные хищные коготки. И я люблю все новое, изысканное. У меня богатый сексуальный опыт. Женщина, которая разделит со мной жизнь, должна быть готова к экспериментам...»
Что-то страшно... Мало ли что за эксперименты придут ему в голову... Вдруг он решил практиковать оргии, зоофилию или садо-мазо... Нет уж, спасибо. Бытовая техника, конечно, хорошо, но даже ради нее не хочется превращать свою жизнь в бесконечное порнографическое реалити-шоу...
«Черный Маг ищет себе спутницу жизни, которая желает родить ребенка-гения. Ее данные должны быть на уровне модели. Уметь водить машину и говорить на русском и английском языках. Мой год рождения 1960, под знаком Льва на самом пике (мое дерево ель, отец Солнце)».
Чур меня, чур меня... Тут хоть сразу видно, что сумасшедший... А про других – попробуй, догадайся. Вот, например:
«Мне 36, карьера состоялась, я созрел для любви и семьи. Ищу милую и естественную, невысокую и темноволосую женщину до тридцати, которая, как и я, любит природу, движение и стремится к глубоким и надежным отношениям. Телефон...»
«Позвонить, что ли? Так вроде все нормально – сам признается, что созрел. Отношения глубокие и надежные я ему обеспечу, природу могу полюбить так, что Бианки и не снилось. Только вот что он имеет в виду под состоявшейся карьерой? И как у него с жильем? Почему не пишет, что без ж/п? На всякий случай телефончик выпишу. Вдруг повезет...»
Катерина подвинула к себе изящный блокнотик. Телефонами и адресами почтовых ящиков с краткими пометками были заполнены уже три страницы. Катя решила подойти к делу серьезно, на подоконнике набралась приличная стопка еженедельников. Пока ни одно объявление не вызвало желания немедленно позвонить, в каждом что-то напрягало.
«Или я старею... Нет того куража. Как подумаю, что надо снова голову кому-то морочить, в глаза заглядывать, млеть от каждого слова всякого закомплексованного дурня... Ох-ох-ох. Мне и нужно-то от жизни – своя квартирка да платьице новенькое... Да, видно, не судьба. Не фига ныть, надо брать себя в руки. Ковать счастье».
Катерина со своим спутником уже второй час сидела в парке на лавочке. Яркая майская зелень, конечно, радовала глаз, но не настолько... Третья порция пломбира в открытом шатре не лезла в горло, а пить здешний кофе Катя не рискнула. Она попросила сок в коробочке.
– У нас есть свежевыжатый апельсиновый, – обиделась официантка.
– Нет, пожалуйста, как я просила – и сок, и мороженое в упаковке.
– И правильно! – важно сказал Николай Михайлович, проводив осуждающим взглядом нахальную девицу в вызывающе короткой юбке. – Я всегда говорю: питаться надо дома. Мало ли что они тут принести могут. Говорят, они и испорченными продуктами торгуют. Ладно, мы с вами в первый раз встретились, можем и здесь посидеть. Но семейная жизнь – это другое: и на дачу вместе, и заготовочки на зиму – все нужно... Все...