Большая книга афоризмов, стр. 69

Первое, что необходимо историку, — это крепкая задница.

«Что скажет история?» — «История, сэр, солжет, как всегда».

История начинается тогда, когда уже ничего невозможно проверить.

После очищения истории ото лжи не обязательно остается правда, иногда — совсем ничего.

История повторяется.

История повторяется дважды — сначала в виде трагедии, потом в виде фарса.

История не повторяется; а если повторяется, то это уже социология.

История повторяется, потому что не хватает историков с фантазией.

История вынуждена повторяться, потому что никто ее не слушает.

История не повторяется — просто историки повторяют друг друга.

История учит, используя запрещенные педагогические приемы.

Уроки истории заключаются в том, что люди ничего не извлекают из уроков истории.

Илиада, Платон, Марафонская битва, Моисей, Венера Медицейская, Страсбургский собор, французская революция, Гегель, пароходы и т.д. — все это отдельные удачные мысли в творческом сне Бога. Но настанет час, и Бог проснется, протрет заспанные глаза, усмехнется — и наш мир растает без следа, да он, пожалуй, и не существовал вовсе.

Бог создал Италию по замыслу Микеланджело.

В Италии музыка стала нацией. У нас на севере дело обстоит совсем иначе; там музыка стала человеком и зовется Моцартом или Мейербером.

Если в нотах написано «con amore», только итальянские оркестры действительно играют с любовью. Остальные играют так, словно все музыканты женаты.

Итальянская пища имеет лишь один недостаток: через пять-шесть дней ты уже опять голоден.

Английский официант ждет распоряжений, исполняет их и никогда их не предвосхищает; если вы передумаете, он не выказывает ни удивления, ни недовольства. Итальянский официант заранее создает себе совершенно четкое представление о том, где вы будете сидеть и что есть, и если вы вздумаете обмануть его ожидания, он вас зарежет.

Англичане рядом с итальянцами все, как один, напоминают статуи с отбитыми кончиками носов.

Американец занимается делами, а в свободное время женщинами. Итальянец занимается женщинами, а в свободное время делами.

Очевидно, что Библия есть творение евреев, но не менее очевидно, что сами евреи есть творение Библии.

Евреи несли Библию сквозь века как свое переносное отечество.

Талмуд есть еврейский католицизм.

Быть может, мы — сыновья торговцев, но мы же — внуки пророков.

Пристать к Христу — задача для еврея слишком трудная: сможет ли он когда-нибудь уверовать в божественность другого еврея?

Я воспитан в еврейской традиции, которая запрещает жениться на нееврейке, бриться в субботу вечером и, в особенности, брить женщину-нееврейку в субботу вечером.

Где взять нужного человека, чтобы узнать, в самом ли деле нужный человек находится на нужном месте?

Если два сотрудника всегда согласны друг с другом, один из них лишний.

Если два человека одной профессии всегда согласны друг с другом — один из них лишний. Если два человека одной профессии никогда не согласны друг с другом — они оба лишние.

Скажи мне, что ты не умеешь делать, и я подумаю, кем тебя назначить.

Если каждый займет свое место, появится много вакансий.

Будь у меня кадры, я бы их тоже переставлял.

Искусство управления состоит в том, чтобы не позволять людям состариться в своей должности.

Лакейская — это питомник для будущих вельмож.

Чиновник множит подчиненных, но не соперников.

С ним обращались как с запасным колесом автомобиля: считали необходимым, но держали сзади.

Нет ничего более постоянного, чем временная должность в Вашингтоне.

Нет человека настолько ненужного, чтобы он не был вдвойне не нужен где-то еще.

Совершенно бесполезных людей всегда можно заменить теми, кто был бы полезен совсем на другом месте.

Просто не представляю себе, как мы смогли бы без вас обойтись. Но мы попробуем.

Кладбища полны незаменимых людей.

Любого можно поставить на место, но не любого снять.

Один ум хорошо, а два не положено по штатному расписанию.

Следствием чистки в аду, вероятно, становится ссылка в рай.