Голоса в темноте, стр. 45
Барроуз кашлянул. Я подняла голову и посмотрела на него. Полицейский достал из стола листы с напечатанным текстом и сверился с информацией.
— В ноябре и декабре прошлого года вы трижды обращались в полицию с жалобой на вашего друга.
— Это так, — подтвердила я. — Но мне ничем не помогли. Даже не поверили.
— Что он сделал?
— Ничего особенного. У него наступала депрессия. Он злился. Напивался. Иногда психовал.
— Он вас бил?
— Послушайте, если вы думаете, что Терри способен убить женщину...
— Будьте добры, мисс Девероу, мы обсудим вашу точку зрения позже, а пока отвечайте на наши вопросы.
Я умолкла и, как мне показалось, состроила красноречиво презрительную мину.
— Хорошо.
— Так он вас бил?
— Да, но...
— Давал пощечины?
— Да.
— А сжатой кистью?
— То есть кулаком? Раз или два.
— Раз или два вообще или раз или два кулаком?
Я втянула в себя воздух.
— Второе. Это случалось пару раз.
— Он использовал против вас какое-нибудь оружие?
— Господи! — всплеснула я руками. — Все это полный абсурд. Мои ответы ни о чем не говорят. Все намного запутаннее.
Барроуз подошел ближе и терпеливо повторил:
— Он когда-нибудь угрожал вам каким-нибудь оружием? Например, ножом?
— Вроде бы.
— Что значит «вроде бы»?
— Я хотела сказать «да».
— Стискивал вам шею — руками или при помощи какого-либо орудия?
И тут я неожиданно для себя беспомощно расплакалась. Мяла в руках салфетку, но не могла с ней справиться. Я даже не понимала толком, почему разревелась. Потому что сломалась моя жизнь с Терри? Или потому что я боялась за себя? И еще эта Салли, чьей фамилии я не знала. Я пыталась представить ее лицо, но у меня ничего не получалось. Женщина, которой я, наверное, желала бы только зла, если бы думала о ней. И вот теперь с ней случилось самое худшее. Неужели я тоже несу за это хоть малейшую ответственность?
Когда мой приступ рева закончился, я заметила, что надо мной стоит Кросс и держит в каждой руке по бумажному стаканчику. Один он подал мне. В стаканчике оказалась вода, и я выпила ее одним махом. В другом был кофе — горячий и крепкий. Я пригубила и его.
— Я хотел бы, чтобы вы сделали заявление, — предложил Кросс. — Если вы, конечно, способны. — Я кивнула. — Отлично, — продолжал он. — В таком случае я приглашу секретаря, и мы покончим с этим делом.
Следующие два с половиной часа я пила стаканчик за стаканчиком кофе и рассказывала все о своих отношениях с Терри, о которых предпочла бы забыть. Говорят, разговор о печальном опыте лечит. Со мной все обстояло иначе. У меня много хороших друзей, но я никому не исповедовалась о своей жизни с Терри, о ее самых неприятных моментах. И когда в кабинете Барроуза я вспоминала об этом, события оживали и пугали меня.
Много месяцев я считала, что просто живу с проблемами, которые могут в любой момент выйти из-под контроля и препятствуют нормальному общению. Но облеченный во фразы рассказ звучал совершенно иначе. Молодая женщина в форме, которая печатала за мной, работала в полиции. Но и она, когда я стала рассказывать о том вечере, когда Терри напился и принялся размахивать ножом у меня перед носом, замерла и с ужасом обернулась ко мне. «Нет, — объяснила я, — Терри ни за что бы не причинил мне зла». Секретарь Хокинс, Кросс и Барроуз посмотрели на меня с одинаковым выражением: «Ведь он и так был жестоким по отношению к тебе». Неужели что-то не так со мной? Неужели я всем кажусь естественной жертвой?
Я попыталась вообразить Салли Адамсон, которая заявила, что мы с ней не похожи, а теперь была мертва. А потом представила, что в ней семя Терри, и так устыдилась, что вспыхнула и испугалась. Мне казалось, что Кросс догадается, какая ужасная мысль промелькнула у меня в мозгу. Я спросила, кто ее нашел. Оказалось, что почтальон. Как странно, подумала я: ее обнаружил незнакомый человек, а друзья и близкие еще не знают, что она умерла. А потом стала размышлять: неужели Терри в самом деле способен на такой поступок? А если все-таки да, то что это означает в отношении меня и моей истории? До сих пор мне никто не верил, кроме меня самой. И это было единственным, что спасало меня от сумасшествия.
Глава 17
Закончив свой рассказ, я почувствовала себя так, словно с меня содрали кожу. Я старалась быть правдивой в каждой детали, но каким-то неизвестным образом понимала, что все это совершенно не то, о чем я собиралась поведать. Надо было добавить что-то важное, но я слишком устала. Кросс читал и время от времени кивал, словно учитель, который проверял домашнее задание и находил работу не вполне удачной. Я трижды поставила свою подпись, секретарь-стенографистка собрала листы в тонкую стопку и унесла. А я стала думать, как мне поступить, когда Кросс предложит подвезти меня домой. Скажу, что не стоит себя утруждать. Но он заявил, что едет в ту же сторону, и у меня не нашлось достаточно сил отказаться.
Первую половину пути я не узнавала улиц — просто смотрела вперед и старалась ни о чем не думать. И напрасно. В голову полезли воспоминания, и вскоре прошлое неотрывно встало перед глазами.
— Остановитесь, — попросила я.
— Что случилось? — забеспокоился инспектор.
— Кажется, меня сейчас стошнит.
— Ради Бога. — Кросс беспомощно оглянулся. — Держитесь, мы в красной зоне. Подождите, сейчас что-нибудь найду.
— Вы же полицейский.
— Терпите, терпите, а если будет невмоготу, высуньтесь в окно.
Кросс свернул с главной улицы в переулок и подъехал к тротуару. Я открыла дверцу, выскочила из машины и оказалась перед длинной кирпичной стеной. За ней находилась то ли фабрика, то ли склад. Ладони коснулись шероховатой поверхности, которая оказалась восхитительно прохладной. Я уперлась лбом в кирпич и почувствовала на плече руку полицейского.
— Ну как вы?
К горлу из глубины подступало что-то кислое. Но я пересилила себя и несколько раз глубоко вздохнула.
— У вас выдался трудный день, — сказал Кросс.
— Дело не в этом, — отозвалась я.
— Что вы хотите сказать?
Я шагнула по тротуару, потирая замерзшие руки. Стемнело. Пар изо рта вился перед моим лицом. Мы были у границы промышленной территории. За колючей проволокой располагались производственные строения. «Фрейзер гласе энд глейзер компани», «Лезер индастриз сентер», «Типпин мемориал мейсонс».
— Все не так, как кажется на первый взгляд.
— Возвращайтесь в машину.
— Подождите, — попросила я. — Уверяю вас, что сейчас я не испытываю к Терри теплых чувств.
— Могу себе представить.
— Он человек проблемный, со множеством сдвигов, но он не мог.
— Мисс Девероу, Эбби, садитесь в машину. Я совершенно закоченел.
— Обещаете ответить на мои вопросы?
— На любые. Только бы убраться отсюда.
Мы сели в машину и некоторое время молчали.
— Я вас ни от чего не отрываю? — спросила я.
— Нет, — ответил полицейский.
— Эти вопросы лезут мне в голову, и я никак не могу от них избавиться. Согласна, вы профессионал, а я всего лишь консультант компании, который дает советы, где поставить ксерокс, а где кофеварку. Но не в этом дело. Для начала, Терри — не убийца. А если даже и предположить такое, то он не выбрал бы в качестве жертвы женщину, с которой начал встречаться, и не сделал бы этого в собственной квартире. Он бы позаботился, чтобы спрятать труп, и не задушил бы ее в двух шагах от своей двери.
Единственной реакцией Кросса на мои эмоциональные слова было то, что он запустил двигатель и отъехал от тротуара.
— Буду рассуждать и одновременно вести машину, — предложил он. — Никто не обвиняет Теренса Уилмотта в убийстве Салли Адамсон. Но он очевидный подозреваемый, а мой опыт подсказывает, что такой человек зачастую оказывается преступником. Принимаю ваши возражения по поводу Терри...
— Другими словами, вы их не принимаете.
— Кроме одного пункта — факт остается фактом: людей редко убивают незнакомые типы, которые нападают на них в темных переулках. Чаще всего убийцами являются приятели. В этом смысле главная опасность для женщин исходит от их сексуальных партнеров. И пример Терри, который жестоко относился к своей партнерше, то есть к вам, — еще одно подтверждение этого тезиса. Я бы сказал, неопровержимое доказательство. Что же до того, где он убил, почему и куда подевал тело — если все это дело его рук, — могу сказать одно: на этот счет не существует правил. Одни убийство планируют, другие совершают под влиянием минутного порыва. Бывает, что труп не прячут, а иногда скрывают настолько хорошо, что тело вообще никогда не находят. Терри мог ее прикончить, а затем бросить на улице, чтобы все выглядело так, будто ее убили после того, как она от него ушла.