Голоса в темноте, стр. 37
— Я много думал, — сказал он. — Это было очень полезное время.
— Отлично, — похвалила я. — Я очень рада. Но если с тобой все в порядке, я хотела бы поговорить о своих последних неделях. Например, я совершенно не помню, как уходила из «Джей и Джойнер». И поэтому встречаюсь и разговариваю со всеми, кого знаю, в надежде что мне могут что-то рассказать о том периоде. О всех делах, которые я позабыла. — Я посмотрела Тодду в глаза. — Некоторые утверждают, что, когда мы расстались, у нас были плохие отношения. Я хотела бы знать, встречались ли мы с тобой после того, как ты... уволился?
Тодд вытер глаза. Его лицо опухло и покраснело.
— Сначала мне было плохо, — ответил он. — Я с горечью думал, что меня незаконно обидели. Но чем дольше размышлял над этим, тем кардинальнее менял свою точку зрения. И был уже в норме, когда ты со мной связалась.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты мне позвонила.
— Когда?
— Две-три недели назад.
— Я хочу знать точно.
Тодд задумался и провел ладонью по своим щетинистым волосам.
— Это было в один из тех дней, когда я хожу в тренажерный зал. Значит, в среду, после обеда.
— Ты уверен? И что я сказала?
— Ничего особенного. Была очень мила. Спрашивала, как я. Пожаловалась, что у тебя тяжело на душе и ты хотела бы ее облегчить.
— Но что-то конкретное я все-таки сказала?
— Сообщила, что ушла в отпуск. Рассказывала, как работала над проектом «Лавина». Казалась очень оживленной. Счастливой. В хорошем смысле слова.
Я на мгновение задумалась и попыталась перенестись в сознании в те потерянные дни. Затем снова подняла на Тодда глаза:
— А разве можно быть счастливой в плохом смысле слова?
Я аккуратно запротоколировала свои «Потерянные дни», подчеркнула даты, и получилось примерно вот что:
Пятница, 11 января: грызня в «Джей и Джойнер». Психанула.
Суббота, 12 января: грызня с Терри. Психанула. Ушла ночевать к Сэди.
Воскресенье, 13 января: утром ушла от Сэди. Оказалась у Шейлы и Гая. Мотанула с Робин по магазинам и потратила уйму денег. После полудня собралась выпить с Сэмом. Вернулась обратно к Шейле и Гаю.
Понедельник, 14 января: встречалась с Кеном Лофтингом, мистером Каном, Беном Броуди и Гордоном Локкартом. Звонила Мольте Шмидту. Заправила машину. Сообщила по телефону Шейле и Гаю, что вечером не приду.
Вторник, 15 января: поехала к Шейле и Гаю, оставила записку, что нашла место, где остановиться. Забрала у них вещи. Позвонила Терри и договорилась, что на следующий день приеду за вещами. Зарезервировала билеты в Венецию. После обеда заказала продукты из индийского ресторана.
Среда, 16 января: купила деревце бонсай. Позвонила Робин. Забрала вещи у Терри. Позвонила Тодду.
Четверг, 17 января:
Но на четверг у меня не хватило информации. Я написала заглавными буквами: «КОНТРАЦЕПТИВ „СКОРАЯ ПОМОЩЬ“» и прибавила: «ДЖО». Заварила кофе и, пока он остывал, смотрела на свой лист.
Глава 12
Пока у меня находились дела, я была в порядке. Поэтому требовалось искать себе занятия, чтобы не позволять задумываться, иначе память поглотила бы меня, словно ледяные волны, и я бы снова оказалась в темноте, где на меня смотрели бы глаза и дотрагивались пальцы. Нет, мне больше туда нельзя.
Сначала я вычистила холодильник: выбросила старые продукты и вымыла полки. Затем надо было сходить в магазин, чтобы купить еду. Я зашла в банк на Кэмден-хай-стрит и сняла со счета 250 фунтов. Мой счет быстро сокращался, и не было никаких перспектив его пополнить. Затем купила мандарины, яблоки, всякую всячину для салата, сыр, кофе, чай, молоко, хлеб, масло, яйца, йогурт, мед, две бутылки вина — красного и белого, — шесть бутылок пшеничного пива, немного хрустящего картофеля и оливки. Мяса я брать не стала — не исключено, что Джо вегетарианка. Прибавила к этому чистящий порошок и туалетную бумагу. Хотя я чувствовала себя в жилище Джо на птичьих правах, все же старалась создать атмосферу дома: стирала белье, регулировала систему центрального отопления, готовила вкусную еду и, когда наступала темнота, зажигала свечи. Но все время ждала, что в замке повернется ключ и в дверях появится Джо. И в то же время боялась, что этого не случится. Она была словно привидение в собственном доме и не давала мне покоя.
Я шла обратно, навьюченная пластиковыми пакетами, которые резали мои не защищенные перчатками пальцы. То и дело останавливалась передохнуть и поудобнее перехватить ручки. Когда я согнулась в очередной раз, пытаясь перевести дыхание, ко мне подошел мужчина и предложил помочь.
— Я в порядке, — бросила я в ответ и заметила, как угасло на его лице участливое выражение.
В квартире я взяла из стола Джо три конверта и вложила в них: пятнадцать фунтов — для Терри, пятьдесят пять — для Шейлы и Гая и девяносто — для Сэма. И пообещала себе, что немного позже всех обойду, раздам долги и поблагодарю за услугу.
Мне пришло в голову, что следовало заявить о пропаже моего мобильника. Я решила тут же этим заняться и уже стала набирать номер, но тут от другой мысли у меня похолодело внутри, и я поспешно бросила трубку, словно она могла меня укусить.
Снова вышла на улицу, миновала Мейнард-стрит, повернула за угол и не останавливалась, пока не нашла телефон-автомат. В будке пахло мочой, на стеклах расклеены карточки с предложением массажа и французских штучек. Трубку подняли на третьем звонке.
— Алло? — проговорила я.
Никакого ответа, но я слышала, как на другом конце провода дышали.
— Алло? Алло? Кто это? Могу я поговорить с Эбби?
Дыхание не прекращалось. Мне показалось, что я слышу свистящий смех в темноте. Мешок на голове, руки снимают меня с карниза и сажают на ведро. Я задохнулась от ужаса, но все же смогла повторить:
— Позовите Эбби.
Я так и не поняла, знаю ли я этот голос.
— Ее нет, — ответили мне. — Кто говорит? Что ей передать?
Капельки пота катились у меня по лбу, трубка стала скользкой.
— Джо, — неожиданно сказала я. В горле застрял ком, я чуть не упала в обморок.
Линия стала мертвой. Несколько секунд я стояла и сжимала трубку. В стекло будки, требуя освободить телефон, постучал калека на костылях. Я толкнула дверь и бросилась домой с такой поспешностью, будто за мной гнались. Пакет, который я принесла из больницы — с одеждой и всякой приобретенной там мелочевкой — я еще раньше поставила в шкаф. И теперь принялась лихорадочно в нем рыться, пока с облегчением не обнаружила карточку, которую вручил мне инспектор Кросс. Набрала номер, и он немедленно мне ответил.
Разговаривать с инспектором Кроссом не доставляло мне удовольствия. Во время нашей последней встречи в больнице он казался смущенным и проявлял сочувствие. Или точнее сказать — жалостливое сострадание. Но от этого уточнения мне становилось плохо. Я злилась, стыдилась и боялась. И даже сейчас, вспоминая об этом, я испытала приступ тошноты. Я сказала, что хочу сообщить ему нечто срочное, но не имею возможности прибыть в полицейский участок и попросила его приехать ко мне. Кросс ответил, что будет лучше, если он встретится со мной во внерабочее время, и я почувствовала себя так, словно я — незаконный бизнес. Мы договорились, что он приедет в квартиру Джо вскоре после пяти.
Разговор продолжался не больше минуты, но я так перенервничала, что пришлось проглотить две таблетки и запить целым стаканом воды. А затем некоторое время полежать с закрытыми глазами ничком на кровати.
Неужели я разговаривала с ним самим? Я не знала. Но ощущение, которое я пережила в телефонной будке, похожее на чувство перед пробуждением, когда падаешь или несешься вперед сквозь тьму, до сих пор кружило голову и наполняло меня ужасом.
До приезда инспектора оставалось два часа. Немалый срок, если умираешь от страха и одиночества. Я налила себе стакан вина, но не стала пить, а вылила в раковину. Поджарила тост и намазала «Мармайтом». Съев, размешала в баночке йогурт и сдобрила его медом. Напоследок запила все чашкой горячего чая. Это успокаивало. Затем я решила, что необходимо переодеться — выбрать что-нибудь поспокойнее и пореспектабельнее, в чем я буду смотреться разумной и вменяемой, а не дурочкой, которая бегает по людям и рассказывает сказки, как ее похитил и держал в подземелье убийца. Взяла бежевые брюки и кашемировый свитер с треугольным вырезом — в этом комплекте я ходила на совещания в бухгалтерию.