На службе у олигарха, стр. 33
— Об этом не беспокойся. Всё по протоколу. Можешь даже высказать последнее желание. Мы же не звери, верно, Иван Иванович?
— Ах ты, гнида! — завопил приговорённый. Казалось, его острые зрачки выпрыгнули из глазниц и впились в Гария Наумовича. — Одумайся, пока не поздно. Ты что делаешь? Самому себе яму роешь. Ведь за мной следом пойдёшь.
— Заботник ты наш, осиротеем мы без тебя.
Верещагин протянул руку и потрепал директора по слипшимся чёрным космам. От его ласкового голоса у меня заиндевело в груди. Не верилось, что всё это происходит наяву. Гарий Наумович повернулся к ассистентам.
— Купоша, заряжай.
— Всё готово, босс.
Неизвестно откуда в руках у ассистента появился шприц, наполненный зелёной жидкостью. Пенкин сделал ещё одну попытку освободиться от пут, опять неудачную.
— Виктор, Виктор! — взмолился он. — Скажите им! Вы же знаете, я ни в чём не виноват. Это произвол. Виктор, вы нормальный человек, остановите это безумие.
— Действительно, Гарий Наумович, — начал я деревянным голосом. — Вы же не хотите, в самом деле… Надо же разобраться…
— Уже разобрались. — Юрист улыбнулся улыбкой Фредди Крюгера, жить буду, не забуду. — Приступайте, Виктор Николаевич, нечего тянуть кота за хвост.
— Что значит?..
В ту же секунду я почувствовал, что шприц каким-то образом перекочевал ко мне в руку. Ассистенты, Купон и Юрий Карлович, стеснились за спиной, предостерегающе сопели. Генерал подбодрил:
— Не робей, сынок. Коли гадёныша в вену.
— Вы все с ума посходили! При чём тут я?
— Мы не посходили, — вкрадчиво объяснил Гарий Наумович. — И ты, Витя, не сходи. Хозяин распорядился. Ему будет приятно узнать. Доверие огромное… А ты как думал, писатель? В речке искупаться и уду не замочить?
Я протрезвел до звона в ушах. Вот и наступил момент истины. Головорезы за спиной. Обжигающе-любопытные, сверлящие, жалящие глаза Гария Наумовича. Отрешённо-сочувственный, добрый взгляд генерала. Мученик в кресле, от ужаса утративший дар речи.
— Не могу, — сказал я твёрдо.
— Ещё как сможешь, — возразил Гарий Наумович. — Коли жить захочешь. Действуй, Витя, действуй, голубок. В противном случае, не обессудь, велено вас на пару этапировать.
— Куда этапировать?
Ответом было зловещее молчание.
Глава 13
Год 2024. Люди и звери
Необозрима Россия, если продираться через неё на своих двоих. Затерянные в лесах, они не чувствовали себя одинокими. Митя Климов вполне оценил мудрость Истопника, давшего ему в дорогу попутчицу. Бывшая «матрёшка» оказалась добрым, верным товарищем: не хныкала, не скулила, мужественно переносила все тягости нескончаемого пути. Без неё он одичал бы. На пятый день Даша потревожила в высокой траве чёрную гадюку, и та ужалила её повыше лодыжки. Митя отсосал яд, прижёг ранку огнём, но к вечеру нога у неё распухла, посинела, и следующие несколько дней Даша прихрамывала, не могла идти быстро. Но ни разу не пожаловалась на боль. Лишь когда на ходу потеряла сознание и повалилась в коричневый мох, Митя понял: придётся сделать привал. Три дня она отлёживалась в неглубокой пещере, где Митя изготовил удобное ложе из еловых веток, и почти всё время спала. Он кормил её ягодами, поил ключевой водой, а на второй день подстерёг в кустах возле норы ленивую толстую зайчиху и убил её, нанеся точный удар палкой по голове. Запёк зайчиху в золе, и они умяли сочное горячее мясо в один присест, хотя, конечно, Мите досталось побольше.
Одичавшие их не преследовали, деревни они теперь огибали стороной, звериное чутьё, свойственное всем руссиянам, выжившим на обломках империи, не подвело их ни разу: они шли и шли в одном направлении — на север. Погода благоприятствовала: стояло чудесное континентальное лето, с жарким, но не злым солнцем, с головокружительными запахами цветения. Единственное, что им досаждало, так это свирепые комары-мутанты размером с полевого шмеля. Их было не так уж много, вдобавок они вытеснили всю остальную разнообразную мошкару, что роилась прежде в лесах, зато обладали повадками убийц-камикадзе. Обрушивались сверху, подобно пикирующим бомбардировщикам, впивались в открытую часть тела или прокалывали острым хоботком рубашку и, если сразу не укокошить, если зазеваться, в мгновение ока отсасывали по полстакана крови, раздувались в синий шар и лопались с противным хрустом раздавливаемого стекла. На месте укуса оставалась кровоточащая ранка, через два-три часа превращавшаяся в болезненный волдырь. Как путники ни остерегались, но в первые дни были с ног до головы покрыты этими волдырями и гнойными расчёсами, пока Даша не раскопала в торфяной низине какие-то незнакомые Мите корешки, вроде жёлтых грушек, надавила из них горькой, остро пахнущей жижицы и растёрлась ею где только могла. Митя последовал её примеру без рассуждений. С тех пор нападения комаров-камикадзе прекратились, то есть они продолжали делать попытки, но, покружившись над жертвой, с обиженными воплями взмывали вверх. Поражённый, Митя спросил: «Как ты догадалась?» Смущённо потупясь, Даша буркнула себе под нос что-то невразумительное. Это Митю не удивило. Чем дальше, тем меньше они разговаривали, привыкая понимать друг друга по взгляду, по жесту, а иногда по прикосновению. Какое-то главное объяснение они, не сговариваясь, оставили на потом, хотя недосказанность мучила обоих.
С пропитанием не было проблем. Ещё в тот день, когда оторвались от одичавших, они наткнулись на заброшенный хутор, где в горнице за столом, как в какой-то давней сказке, сидели три скелетика, двое взрослых и один поменьше, явно ребёнок. На столе миска с подёрнутым зелёной плесенью супом, куски черняги, превратившиеся в камень. Клешни скелетов покоились на столешнице, словно все трое раздумывали, продолжать трапезу или разойтись по своим делам. Кое-где на желтоватых костях прилепились обрывки разноцветных тканей, следы кошмарного маскарада. Ни Даше, ни Климову не надо было объяснять, что люди, которым принадлежали скелеты, умерли не своей смертью, а стали жертвами какого-то биологического опыта. Зато в подсобных помещениях, в сарае и кладовых они обнаружили массу полезных вещей. Там были новёхонькие, ещё с заводской смазкой инструменты — вилы, ножи, топоры, лопаты, рабочая одежда, тоже как будто вчера со склада, залежи съестных припасов — ящики со всевозможными мясными и рыбными консервами, водка, прохладительные напитки. По руссиянским меркам — целое богатство. Даша с порога, радостно взвизгнув, кинулась к бутылкам, но тут же опомнилась. Разумеется, это ловушка, подстава. Биологический опыт, которому подверглись хозяева хутора, наверняка продолжался во времени. Гостей тут ждали, не конкретно Дашу с Митей — любых. Оставленные без присмотра сокровища очевидное тому свидетельство. Экспериментаторы не особенно маскировались, что тоже понятно. Это в первые годы нашествия, когда руссиянин был осторожнее, осмотрительнее, применялись изощрённые мировые технологии, чтобы привести его в состояние всечеловека, теперь же с ним больше не церемонились. Ставили простейшие ловушки по типу мышеловок. Банка консервов, бутылка водки — иди, недоумок, разговейся на халяву напоследок.
И всё же, используя навыки выживания в городских условиях, путники солидно отоварились. К еде и питью не притронулись, но забрали кое-что из инструментов: большие садовые ножницы, топорик с короткой пластиковой рукоятью, пару длинных ножей, годных и для метания, моток бечёвки отличного качества, походный ранец, ну и кое-какую мелочь, включая коробку спичек и слесарный набор фирмы «Зингер». В доме, стараясь не смотреть на пирующие скелеты, запихнули в сумку тонкий шерстяной плед, разукрашенный символикой всемирной ассоциации антитеррористов. Даша умоляла взять с собой хотя бы упаковку гигиенических прокладок с усиками, раскиданных повсюду, у неё глаза разгорелись, как у нимфетки, но Митя поостерёгся. Энтузиазм Даши объяснялся просто — для целых поколений руссиян женские прокладки были ярчайшим символом красивой жизни, но именно их изобилие на заброшенном хуторе внушало серьёзные опасения. Вышел спор. Даша уверяла, что не собирается их использовать, а только поносит недолго в сумке, но Митя не смягчился.