Терминатор II: Судный день, стр. 38

Сара отвлеклась от работы, чтоб взглянуть на Джона и Терминатора. Она была слишком далеко и могла Только видеть, как Джон учит киборга человеческим жестам. Пытаясь выработать у робота более непринужденную походку, Джон прошелся перед ним взад-вперед и велел Терминатору сделать то же самое. Потом он начал бурно жестикулировать и, захлебываясь, объяснять, каким должен быть современный парень. Неуклюжему Терминатору все-таки удалось в конце концов пройти несколько шагов, покачивая бедрами точь-в-точь как Джон.

Глядя на сына, оживленно беседовавшего с человеком-машиной, Сара вдруг поняла, как выполнить один из пунктов ее плана. Терминатор никогда не перестанет охранять Джона, он никогда его не бросит… И будет жить, пока жив ее сын, только ради него. При этом он никогда не обидит Джона, не накричит на него, не напьется, не ударит, не скажет, что он очень занят и ему некогда. Робот готов умереть, защищая ее мальчика. Да, из всех потенциальных отцов, с которыми так или иначе сталкивался Джон, сей неодушевленный предмет был единственным подходящим.

Сара сделала самый разумный выбор в этой безумной жизни.

Стиснув зубы, она с мрачным видом вернулась к работе. Сильная женщина, чья воля ковалась годами в суровых испытаниях.

ПРОВЕРКА ПОЧТЫ

Т-1000 поставил мотоцикл на обочину тихой, пустынной дороги, возле рощицы чахлых, умиравших от жажды апельсиновых деревьев. По скоростной автостраде, вдалеке, тянулся нескончаемый поток машин. Работало несколько насосов, качая нефть из-под бурого холма за шоссе.

Т-1000 перебрал в памяти все обратные адреса, которые видел на конвертах в комнате Джона. Он побывал уже везде, кроме…

Чарон Меса, Калифорния.

Для робота, сделанного из жидкого металла, этот мир представлял собой несложную головоломку, ломаную реальность, части которой легко вставлялись обратно в картину космического порядка. Понятия причины и следствия казались хохмой этому роботу, мыслившему столь обычно, что даже терминаторы понимали его с трудом. Он вычислил несколько возможных траекторий передвижения преследуемой цели. И упорно следовал по одной из них, не прекращая изучать остальные. Прежде всего нужно побывать по всем адресам, указанным на конвертах. Затем вычислить, каков будет следующий шаг цели, и пойти на перехват. Ну, а если не получится, то затаиться и ждать сколько потребуется, много лет подряд. Ждать, собирая по крохам информацию о том, где скрывается жертва. В программу Т-1000 была заложена информация о том, когда начнется война. И где можно будет найти Джона Коннора в начале боевых действий. Так что Джон Коннор, так или иначе, наверняка появится на горизонте.

И Т-1000 будет тут как тут.

Даже Небесная Сеть не сразу решилась изготовить это новейшее оружие. Т-1000 был настолько долговечен и прочен, что это само по себе являлось непредсказуемым фактором. Вдобавок робот обладал способностью мыслить самостоятельно, не учитывая приоритеты системы Сети. Т-1000 был слишком независимой конструкцией, и Сеть решилась на его создание только в последний момент, оказавшись перед угрозой полного поражения. Все вот-вот могло рухнуть, и Небесная Сеть начала посылать в прошлое терминаторов, чтобы они изменили исход войны. Лишь за микросекунду до окончательного краха гиперкомпьютер заслал в прошлое Т-1000.

Эйнштейн сказал, что Господь Бог не играет в кости с мирозданием.

У Небесной Сети не было иного выбора.

Т-1000 завел мотоцикл. «Кавасаки 1100» летел по направлению к шоссе со скоростью сто двадцать миль в час. Он казался металлической точкой, движущейся вне времени по собственному маршруту, который вел его прямо к цели.

НАКОВАЛЬНЯ ВОЛИ

Сара сидела за обшарпанным столиком. Оружие было вычищено, работа завершена. Она вздохнула, чувствуя, как с души свалилась огромная тяжесть. Солнце садилось за горизонт.

На мир опускалась мгла.

Сара вытащила нож из футляра, висевшего у нее на поясе. От нечего делать она принялась что-то вырезать на крышке стола… Получилась буква "Н".

Джон с Терминатором заканчивали сборы, подготавливая машину к поездке.

Сара подняла глаза и поглядела на детишек. Сальседы, которые играли неподалеку. Они ласкали собачонку и в шутку боролись с ней. Иоланда вышла из фургончика с карапузом на руках.

Вот она, гармония. В этом военизированном лагере существовало единение. Любовь. Благородство помыслов. Нежность. Гармония, которой недоставало Саре. Она могла лишь наблюдать это со стороны — ведь Сара делала то, чего не делал ни один человек на земле. Как тут не ошибиться?

Взглянув на Сальседу, который кинулся к ребенку и закружил его в воздухе, словно Пако был птичкой, Сара обернулась и посмотрела на Джона, уныло грузившего в машину оружие и прочие вещи.

Другие дети резвились за его спиной, от души смеялись, и в их движениях была такая безудержная свобода, какая Джону и не снилась.

Солнце светило ей прямо в глаза. Больно… Сара машинально провела по ним рукой и, почувствовав на ладони влагу, прикрыла веки.

Всего на мгновение.

И в этом была ее ошибка.

Сара очутилась на той детской площадке. И дети Сальседы снова играли там с другими ребятишками, играли спокойно, веря, что родители в своем уме и не сожгут себя и их заживо. Дети качались на качелях, катались с горки, смеялись, кружась на карусели. Трава была ярко-зеленой, а солнце не раскаленным, но теплым и благодатным.

Сара вцепилась в проволочную ограду. Она во все глаза глядела на юных матерей, игравших со своими младенцами.

Маленькие девочки прыгали через скакалку. Появилась еще одна молодая мать — она несла на руках двух летнего малыша. Эта женщина была одета в бело-розовую униформу официантки. Когда она обернулась, на ее губах играла радостная улыбка.

Это была сама Сара. Красивая. Лучезарная Сара, еще не отравленная мыслями о мрачном будущем. Она поглядела на своего странного двойника, стоявшего за забором.

Сара знала, что это случится, что десница Господня неотвратима.

Помрачнев, она припала к ограде. И принялась кричать, обращаясь к женщине на площадке, но из уст ее не вырвалось ни звука. Она трясла в бессильном отчаянии забор. И беззвучно орала.

Улыбка слетела с лица Сары-официантки, словно осенние листья с деревьев. На мгновение их взгляды встретились, преодолев пропасть бесконечности. Но затем та Сара отвернулась и вновь заулыбалась, потому что ее малыш что-то залепетал и бросил в нее горсть песку. Она от души рассмеялась и позабыла про Сару, стоявшую за оградой, словно та была лишь игрой света.

Небесная лазурь вдруг засветилась фантастической белизной. Детские тела вспыхивали, словно спичечные головки. Сара горела, беззвучно крича и извиваясь в неумолимо захлестывавшей ее петле времени, в своем собственном, личном, аду.

Затем взрывная волна закружилась в яростном вихре и поглотила ползавших по земле матерей и детей. Сарин крик смешался с завыванием ветра, ударной волной ее отшвырнуло в сторону, и она…

… Резко подняла голову и взглянула на горизонт. Горы, поросшие густым, точно щетка, кустарником. Постепенно темнеющее, багровое небо. Дети все еще резвились рядом. Сара поглядела на часы. Прошло меньше пятнадцати минут. Провела рукой по взмокшим волосам. У нее дрожали поджилки. И было тяжело дышать. Боже, как тяжело…

Она могла сбежать из больницы, но сбежать от собственного безумия она не могла.

Саре казалось, что рок, или судьба (или что-то из космоса) — живое существо, навязывающее свою волю всему на земле. Время — лишь одно из проявлений этой воли, оно подобно артерии, пронизывающей тело Вселенной. Артерии, по которой, словно кровь, текут события. И, может быть, люди — клеточки в теле Вселенной, не знающие ее устройства, но помогающие ей функционировать. Эти клетки, даже одна-единственная, оказавшись в нужное время в нужном месте, могут вызвать во всем теле величайшие изменения. Вполне может быть, что это тоже проявление космической воли. Предопределенное поведение клеток, которые самостоятельно принимают решение.