Синеглазая принцесса, стр. 16
– Н-не совсем… – пролепетала потрясенная его откровенностью Грейс.
– Неужели? Но вы же обещали мне полное понимание, – засмеялся Николас.
– Все равно я хочу быть с вами! – упрямо воскликнула Грейс и прильнула к его груди. – Когда я вас увидела, я сразу поняла, что вы удивительный, ни на кого не похожий! Я еще не знала вашей истории, а уже почувствовала это.
– Но что же вас так волнует? – спросил Николас с таким видом, будто женщины каждый день вешаются ему на шею. – Вы заинтригованы скандальной известностью Беллинджеров или, может быть, вас привлекает мое богатство?
– Нет, – тряхнула головой Грейс. – Мне нужны только вы. Я хочу вам помочь пережить эту страшную трагедию. Ведь смерть отца была для вас трагедией, да? Позвольте мне быть с вами рядом, Николас!
– Все ясно, – хмыкнул капитан. – Решили проявить материнскую заботу? Так вот, запомните хорошенько, мисс, я в матери не нуждаюсь. С меня и одной матери хватит.
Алана знала, что ей не следует подглядывать, но не могла заставить себя отвернуться. Приникнув к оконной раме, она завороженно смотрела на Грейс и на капитана. Со стороны было совершенно ясно, что Грейс балансирует на краю пропасти, однако сама мисс Флемминг, похоже, не замечала опасности.
Она кокетливо надула губки и проворковала:
– О нет, капитан, я не претендую на роль вашей матушки. Но зато могу развеять ваши горести.
Николас порывисто обнял Грейс и припал к ее губам.
Алана изумленно следила за ними, не понимая, что происходит. Она никогда раньше не видела такого, и этот обычай показался ей очень странным.
Интересно, что бы ощутила она, если бы Николас прикоснулся губами к ее губам? Алана поднесла палец ко рту, но тут же отдернула руку, смущенная предположением, что прикосновения врага были бы ей, наверное, приятны.
Николас отпустил мисс Флемминг. Она стояла, слегка пошатываясь, и глаза ее светились в темноте, как у кошки.
– Я знала, что это случится, – прерывисто дыша, прошептала Грейс. – Надеюсь, теперь вы меня не оттолкнете?
Но вместо нежных слов в ответ раздался презрительный смех.
– Не обольщайтесь на мой счет, мисс. Мне от женщин нужно только одно, а это вряд ли придется вам по душе. Ладно, будем считать, что вы получили то, зачем явились сюда. А теперь – живо в постель! И благодарите судьбу, что вам удалось легко отделаться. Выбросьте глупые фантазии из головы, мисс Флемминг. Мне не нужна ваша помощь. Я сам разберусь, если будет нужно. – Произнеся эти жестокие слова, капитан отвернулся от Грейс, давая понять, что он уже позабыл о случившемся.
Грейс попятилась:
– Гадкий!.. Какой же вы гадкий! Вы… вы пытались меня обольстить, унизить! Я вас ненавижу! О, как я вас ненавижу!
– Вот видите! – злорадно усмехнулся Николас. – А только что обожали. Как, право, непостоянно женское сердце! Теперь-то вы, надеюсь, понимаете, почему я не доверяю прекрасному полу?
Грейс ахнула и убежала.
Даже незнакомой с обычаями белых людей Алане было понятно, что мисс Флемминг страшно оскорблена. В сердце Аланы закралась жалость. Зачем Николас обидел девушку? Она, конечно, глупая, но все равно не следовало так над ней издеваться.
– А ты, я вижу, тоже не спишь, Синеглазка? – внезапно раздался в тишине голос Николаса.
Алана опешила. Как он мог угадать это имя? Ведь Синеглазкой называл ее дедушка!
Николас подошел к окну и сочувственно произнес:
– Наверное, мы с Грейс тебя разбудили, и ты стала свидетельницей небольшой драмы, разыгравшейся под окном.
Значит, он понял, что она подслушала их разговор!
Сейчас ей влетит…
Алана виновато съежилась, но Николас не собирался ее ругать.
– Это хорошо, что ты не понимаешь ни слова по-английски, Синеглазка, – проникновенно сказал он. – Никому другому я бы не признался, а тебе признаюсь: мне эти глупые особы проходу не дают. Одни хотят спасти мою душу, а другие – осчастливить. Как же они мне осточертели! Клянусь, еще не родилась та женщина, которая затащит меня под венец. И уж тем более тронет мое сердце!
На лице Аланы не дрогнул ни один мускул.
– Ох, и потрепали тебе нервы эти Флемминги, – продолжал Николас. – А все я виноват – подставил тебя под удар. Но что поделать? Меня такие ханжи приводят в бешенство, я становлюсь сам не свой, когда вижу их самодовольные физиономии и слышу напыщенные речи.
Алана готова была сквозь землю провалиться от стыда за свое притворство.
– Ты пока не подозреваешь, малютка, – вздохнул капитан, – но на свете много таких Флеммингов. И боюсь, в Ферфаксе с тобой обойдутся еще менее любезно.
Алана содрогнулась от ужаса, однако Николас решил, что ей холодно, и поспешил прикрыть окно, сказав на прощание:
– Ладно, будем надеяться, что твой отец не даст тебя в обиду. Ложись спать, Синеглазка, и пусть тебе приснится более счастливый мир, чем тот, в котором мы с тобой обретаемся…
Алана легла в постель, но еще долго не могла уснуть, вспоминая сцену, невольной свидетельницей которой ей довелось стать. Особенно ее интересовало, почему Николас прикасался губами ко рту мисс Флемминг. Наверное, чтобы выразить свою нежность. Но тогда почему он потом грубо оттолкнул девушку?
Алана тяжело вздохнула. Какие все-таки непонятные эти белые люди!
Ей вдруг стало неуютно при мысли о том, что завтра придется провести целый день наедине с капитаном. С каждым днем он все больше завладевал ее мыслями, и это тревожило Алану.
9
Звон колокольчиков, привязанных к хомутам почтовых лошадей, тонул в вое ветра. Повалил снег. Дилижанс раскачивался из стороны в сторону, словно пьяный.
Алана съежилась под шерстяным одеялом. Она представила себе, каково сейчас кучерам, сидящим на козлах, и зажмурилась от ужаса. Брр… наверное, они совсем окоченели! Хоть бы поскорее добраться до станции…
Девушка исподтишка поглядела на Николаса Беллинджера, уже давно погруженного в невеселые раздумья.
После расставания с Флеммингами прошло три дня, и все это время Николас хандрил.
«Он меня совсем не замечает», – с горечью подумала Алана, но поспешила напомнить себе, что ее это совершенно не волнует.
Внезапно Николас оторвался от окна и повернулся к ней.
– Должно быть, ты рассказала бы мне много интересного, если бы говорила по-английски, Синеглазка. Мы бы с тобой даже не заметили, как доехали бы до Сент-Луиса. Хотя… кто знает? – капитан иронически усмехнулся. – Может, ты тогда наскучила бы мне до смерти, как и все остальные женщины. А еще вероятней, ты принялась бы меня ругать на чем свет стоит. Ты ведь меня ненавидишь, да?
Алана отвернулась.
Ее отношение к капитану изменилось: она уже не считала его своим врагом. Когда и почему произошла эта перемена, Алана не заметила. Капитан совершенно не старался заслужить ее расположение, а уж с Грейс Флемминг он обошелся хуже некуда. И все-таки он заинтересовал Алану. Ей хотелось узнать о нем побольше. Резкий толчок прервал ход ее мыслей. Дилижанс внезапно остановился, и послышались сердитые голоса:
– Эй, ты! Кидай сундук с деньгами вниз! Живо! И не вздумай стрелять, иначе тебе крышка!
Николас сбросил шинель и схватился за кобуру, пристегнутую к поясу.
– Проклятие! Разбойники!
Выхватив пистолет, он велел Алане лечь на пол и, набросив ей на голову одеяло, приказал тоном, не терпящим возражений:
– Лежи смирно!
До Аланы донеслись звуки выстрелов. Кто-то чертыхнулся, снова послышались выстрелы… Затем раздались громкие стоны, и она поняла, что оба кучера ранены.
Пахнуло холодом – это капитан Беллинджер открыл дверцу. Как только он спрыгнул на снег, Алана поднялась с пола и выглянула наружу. Николаса не было видно, но голос его слышался отчетливо. И звучал он очень даже грозно.
– Бросайте оружие! Я кому сказал!
Наверное, он взял нападавших на мушку.
Алана осторожно вылезла из дилижанса и, обойдя его сзади, наткнулась на безжизненные тела. Кучера лежали на снегу, покрасневшем от крови, и их невидящие глаза были устремлены в небо.