Воин-любовник, стр. 7

– Вам трудно понять, – с гримасой боли на красивом лице ответил Сун.

Отчаяние в голосе китайца заставило Джейка содрогнуться. Так любить женщину, чтобы все рвалось у тебя внутри при виде ее страданий, терпеть адовы муки, зная, что ею обладает другой… Надо быть безумным, чтобы обрекать себя на такое.

– Я знаю, что вам негде укрыться в Китайском квартале, я знаю, что вам придется бежать из Сан-Франциско. Но у меня есть корабли, и я смогу увезти тебя вместе с Лянь, куда вы захотите.

– Чэнь убьет меня, жестоко накажет Лянь и продаст ее.

– Но ты все же подумай… – произнес Джейк, но ответом ему был стук захлопнувшейся двери.

Он задумчиво посмотрел на медное кольцо, стуком которого оповещали о себе посетители дома. Не может же он спасти всех проституток Китайского квартала.

Но он мог бы выручить эту девушку или любую другую, которая ради свободы готова рисковать. Черт возьми, почему Лянь решила покорно все терпеть?

Девушка должна бороться за свою жизнь. Например, как Меган Маклаури…

Подобное сравнение буквально ошеломило Джейка. Меган была избалованной, не умеющей себя вести девицей. Но он не мог себе представить, чтобы она приняла как должное даже малейшую несправедливость. Она бы дралась ногтями и зубами, чтобы защитить свою любовь и свое будущее.

Эта мысль почему-то взволновала его, и он вспомнил, как Меган упорно добивалась от него исполнения своих желаний.

Глава 3

Мег вошла в дом, возбужденная после прогулки верхом. Бешеная скачка вернула ей ощущение уверенности в себе, которое было сильно поколеблено вчерашним фиаско с капитаном Тальбертом.

Ее угрозы, конечно, были блефом. Хотя все могло показаться правдоподобным и она действительно, используя свои связи, могла задержать Синидзиро в гавани Сан-Франциско. Но, покинув баню, она тут же отвергла этот план. Какой в этом смысл? Этот самонадеянный человек, который вынудил ее опуститься до угроз, способный дерзко отвергнуть ее предложение, валявшийся в ванне, как падший ангел, конечно же, достаточно упрям, чтобы не сдвинуться с места, пока весь его груз не протухнет. Но он не отступит от своего!

Мег вздохнула, понимая, что Тальберт – все еще ее единственная надежда, особенно после того, как ока усидела его сверкнувший серебром острый взгляд и могучее сложение. На ее отца дважды нападали на окраине делового квартала, недалеко от его банка. В этом районе Дуглас Маклаури всегда прогуливался, чувствуя себя в полной безопасности. Если бы в первый раз с ним не было близнецов, а во второй не вмешались бы оказавшиеся рядом полицейские… Мег вздрогнула, представив, что могло произойти, хотя отец продолжал настаивать, что это были обычные попытки ограбления. Поскольку оба раза китайцам удалось скрыться – причем без особых трудов, – доказать, что это было покушение на убийство, не представлялось возможным. Оба раза на него нападали в открытую, что отнюдь не свойственно уголовникам из Китайского квартала.

Ей нужен человек, который бы хорошо знал повадки китайцев, мог бы бороться с ними и к тому же выяснить, откуда исходит угроза.

Если деньга не привлекают Тальберта, чем его заинтересовать? Даже попытка предложить себя потерпела бы неудачу, с горьким сарказмом подумала Мег. Ведь ему нравятся эти хрупкие куколки с волосами цвета воронова крыла.

Слишком много мрачных мыслей, чтобы не испортить только-только исправившееся настроение.

Каблуки ее сапог для верховой езды отстучали стаккато по зеленому с белыми прожилками мрамору холла. Мег стянула перчатки и передала их подошедшему дворецкому.

– Мисс Меган, мистер Маклаури ждет вас в своем кабинете.

– Спасибо, Роберт, – ответила она. Мег прекрасно знала, о чем хочет спросить ее дорогой отец, но он, как всегда, опоздал.

Постучав в дверь, она услышала, как отец своим глубоким басом пригласил ее войти.

– Здравствуй, папа. Ты сегодня рано.

Он вышел из-за стола, окруженного книжными полками; на его широкой ладони лежала раскрытая книга. Стол по краям был завален кипами газет и толстыми гроссбухами. В свете развешанных по стенам газовых рожков засверкали серебряные нити в его темно-каштановых волосах, густых усах и бакенбардах, до половины закрывавших щеки. Голубые глаза внимательно смотрели на дочь.

– Кое-какие дела, девочка, потребовали моего внимания, – по-шотландски картавя, ответил он.

– Разумеется.

– Как идет подготовка к завтрашней вечеринке?

– Обычно, – ответила Мег без особого энтузиазма.

– Все приняли приглашение? – В его тоне слышалась явная заинтересованность. Движением пальцев он с шумом захлопнул книгу.

– Будут все свои и еще несколько новых гостей. Мне не понятно, зачем ты их включил в список?

– Никого не хотелось обидеть, – пояснил Дуглас Маклаури, словно был образцом гостеприимного хозяина.

Но Мег не проведешь. Новые приглашенные были потенциальными клиентами банка.

– Я думала, что в этот раз ты примешь участие в приготовлениях, – сказала она. Взяв со стола мраморное пресс-папье и перекладывая его с руки на руку, она сделала вид, что целиком поглощена своим занятием. – Может быть, хоть часть дня ты проведешь завтра дома?

Он взглянул на нее с удивлением и уклончиво ответил:

– Ты ведь знаешь, что от меня в таких делах мало проку. – Обойдя вокруг стола, он осторожно взял с ее ладони кусок полированного мрамора. Возможно, он боялся, что пресс-папье в конце концов приземлится на лужайке перед домом, пущенное в оконное стекло, как поступила дочь с аналогичным предметом, когда ей было девятнадцать. Правда, сейчас у Мег было другое настроение, чтобы таким образом показывать свой крутой нрав. – Но к самому началу вечеринки я успею, – пообещал он, кладя пресс-папье на стол.

– Ведь это мой день рождения. – Она умоляюще подняла глаза на отца. – Я думала…

– Эй! – прервал он ее бодрым восклицанием. – Моей единственной дочери исполняется двадцать семь, а она все еще самая красивая девушка в Сан-Франциско.

Мег знала, что не в силах противостоять его лести. Однако сейчас она поклялась себе, что так легко не сдастся. Подбоченившись, она заговорила с шотландским акцентом, от которого отец долгие годы пытался ее отучить:

– Эгей! Я г-гада, что ты об этом помнишь. Могу я спгосить тебя, что ты собиг-г-аешься подаг-г-ить своей доченьке на день г-г-ождения? И не говог-ги, что забыл о подайке, милый папочка.

Его лицо стало серым.

– Конечно, я не забыл. Твоя модистка получила карт-бланш на любой наряд, который только твое сердце пожелает.

– Но, па! Мне не нужны новые платья. Мой шкаф и так ломится от них.

Дуглас стукнул кулаком по столу, но Мег осталась совершенно невозмутимой.

– Следи лучше за тем, как говоришь! Леди не должна быть такой вульгарной. Как бы огорчилась твоя покойная мамочка, если бы услышала, как ты копируешь мой акцент. Ты наполовину американка и не должна говорить, словно шотландские горцы, только вчера эмигрировавшие в Штаты.

При упоминании о матери желание позлить отца тут же пропало, оставив в сердце Мег щемящую пустоту.

– Я уверена, мамочка сказала бы, что подарок должен идти от сердца, – тихо сказала она. – Ты покупаешь мне на день рождения наряды вот уже двенадцать лет подряд после ее смерти. Это совсем не то, папа.

– Ах, Мегги! – воскликнул Дуглас. Взяв ее за плечи, он мягко привлек девушку к себе и поцеловал в лоб. Его усы и бакенбарды кололись. Потом он вдруг сделал то, чего не делал давным-давно: по-медвежьи обхватил ее и поднял на руки. Ошеломленная, Мег пыталась, отбиваться. – Будь милосердна, дочка. Ты же знаешь, что я не умею делать подарки.

Охватившая было ее радость тут же исчезла как дым. Она была бы счастлива получить из его рук любую безделушку, только бы знать, что он понимает ее, чувствует, как она любит музыку, искусство. А еще лучше – отменил бы этот званый вечер и провел с ней весь завтрашний день. Отец и дочь – они могли бы устроить пикник или прогуляться на лошадях по побережью. Даже президенту Национального банка Комсток необходим хотя бы день отдыха.