«Серебряная кошка», или Путешествие по Америке, стр. 15
Бывают фантазеры и похлеще. В городке Скотсдэйле, близ столицы штата Аризона Феникса (Финикса), недавно открылся парфюмерный магазинчик «Хауз оф Бьюти, Инк». Событие малопримечательное, но многие американские газеты поспешили отвести целые столбцы своих страниц магазинчику, а главное «загадочной» и «романтичной» истории его хозяина. Примерно за две недели до нашего приезда в США «Феникс газетт» напечатала даже фотографию одеколонного бизнесмена. Это мужчина порядочного веса, с тоненькой ленточкой фатоватых усиков под мясистым носом. Хозяин лавчонки весело ухмыляется, примеривает на руку большой, аляповатый браслет. Над снимком строчка: «Я остался жить, чтобы рассказать».
И джентльмен рассказывает, рассчитывая на простодушных любителей анекдотов, что он не кто иной, как… царевич Алексей, сын последнего русского царя Николая II. В книге «воспоминаний», которую помогла ему настрочить некая Доротти Джилс, «царевич» пишет о том, как «чудом спасся из подвала Ипатьевского дома» (место расстрела царской фамилии в бывшем Екатеринбурге); как «папа», Николай II, сказал ему перед смертью: «Только Америка»; как, внемля этому совету, он провел в трюме парохода восемьдесят один день, все ожидая прибытия в «благословенную страну».
Для того чтобы анекдот был подтвержден «документами», самозванец показывает всем желающим булавку для галстука, которая-де была подарена ему великой княгиней Марией Павловной, а принадлежала ни больше ни меньше, как самому Александру I. Самозванец не отказывается от «своих прав на российский престол» и покорнейше просит приобретать парфюмерные и ювелирные изделия в его «царской лавчонке».
Смешно, не правда ли? Бизнес толкает на решительные шаги. Теперь тому, кто откроет новую парфюмерную лавочку в Скотсдэйле, трудно будет конкурировать с «царевичем Алексеем». Впрочем, при достатке фантазии можно, например, объявить себя незаконным сыном папы Римского. Это не менее привлекательно. Чего только не приходится изобретать в погоне за долларами!
Из Вирджиния-сити мы вернулись в Рино. Оказалось, что он тоже знаменит. Чем же так известен в Америке этот стандартный, отнюдь не привлекательный городишко?
Через всю ширину главной улицы от здания к зданию протянута помпезная, сплетенная из светящихся трубочек вывеска: «Самый большой маленький город в мире».
И только? Разве этого достаточно, чтобы стать популярным городом? Нет, у Рино куда более веские основания для славы — он город ресторанов, ночных клубов, дорогих отелей и десятков игорных домов. В какую бы дверь вы ни толкнулись, всюду сотни, тысячи «слотмашин» — игральных автоматов. Вы можете бросить пять, десять, двадцать пять центов, доллар, два, сто в узкую щелочку кассы бездушного партнера, дернуть ручку и ждать… авось фортуна решила облагодетельствовать игрока. Но «слотмашины» — «мелкая игра». За зелеными столами мечут банки в десять, пятнадцать, двадцать пять тысяч долларов. И хотя повсюду в Рино строгие предупреждения: «Ставки свыше 25 тысяч долларов запрещены», за столами игорных домов бушуют бешеные деньги.
— Кто это может делать? — спросили мы хозяина одного такого дома.
— Туристы, — ответил он нерешительно.
Мы видели, как туристы из любопытства оставляют в «слотмашине» по одной-две монеты. Но ведь этим не может жить город! Рино — это место, куда приезжают насладиться жизнью миллионеры, кинозвезды, дельцы. К их услугам здесь все, даже законы. Именно в Рино (единственное место в Америке) принят закон, по которому человек, проживший здесь шесть недель, при желании считается свободным от брака.
Один печатает пошлые открытки, другой объявляет себя «царевичем Алексеем», в третьем случае сотни людей заняты миллионной аферой. И в то же время пропаганда США изо всех сил пытается возвысить «американский образ жизни» как высшее достижение XX века. Трудная задача: ее исполнители терпят поражение за поражением. Разве можно обмануть мировое общественное мнение, народ Америки? Рино процветает. Но если вспомнить, что, по официальной статистике, 3714 тысяч американских семей и 4354 тысячи бессемейных людей находятся в состоянии полной нищеты, объявления о том, что ставки свыше 25 тысяч долларов запрещены, звучат как неопровержимое свидетельство цинизма, падения и развращенности. И как не вспомнить здесь слова великого американца Марка Твена, который писал своему другу Туитчеллу:
«Что я думаю о нашей цивилизации? Что она ничтожна и убога, полна жестокости, суетности, наглости, низости и лицемерия. Я ненавижу самый звук этого слова: в нем — ложь».
ЗДЕСЬ ПЛЕЩЕТ ТИХИЙ ОКЕАН
ДВОЙНАЯ ИГРА
сочинили мы новую песенку и напевали ее по пути в Сакраменто — столицу штата Калифорния.
Наш автобус влетел на центральную улицу Сакраменто под вечер, когда уже светились рекламные трубочки. После величественной красоты поросших лесом гор, озера Тахо, синие воды которого опоясаны изумрудным ожерельем леса, после горных рек, пенящих свои воды на скалистых перекатах, после оливковых и персиковых рощ снова перед взором был стандарт № 1 — капитолий штата похож на вашингтонский Капитолий, светящийся конь Пегас, как в сотнях других городов, предлагал немедленно запастись бензином и т. д. и т. п. Словом, если бы не огромные надписи, возвещавшие, что вы в Сакраменто, его можно было бы принять за любой город, где тоже есть пальмы.
Перед въездом в Калифорнию машину делегации остановили и долго проверяли, не везем ли мы с собой фруктов: калифорнийцы берегут сады от болезней. К сожалению, в остальном они не ограждают себя, и в Сакраменто так же азартно играют в карты, как в Рино и Карсон-сити. Играют всюду: прямо в скверике, в ресторанах и номерах отелей. Всю ночь рядом с нашими номерами шло «карточное сражение». Поскольку стены даже в дорогой гостинице пропускали звуки, мы были в курсе всех выигрышей и проигрышей наших неизвестных шумных соседей.
В семь утра нас должен был принять губернатор штата. Но в семь пятнадцать явился его секретарь и сообщил, что губернатор срочно вылетел в Сан-Франциско: там внезапно умер какой-то видный деятель Калифорнии.
Поскольку вторую ночь подряд слушать шелест карт, звон долларов и пьяные голоса ни у кого не было ни малейшего желания, мы тоже вылетели в Сан-Франциско, к берегу Тихого океана.
На аэродроме нас встретила довольно большая группа журналистов. В одной из комнаток аэропорта завязался привычный уже для делегатов разговор. Я рассказываю о встрече на аэродроме только потому, что во время прессконференции случайно в наши руки попала любопытная «справка».
Конференция подходила к концу, началось традиционное угощение друг друга советскими папиросами и американскими сигаретами, как вдруг к нам подошла американская журналистка. Она была чем-то озадачена и протянула Борису Полевому листок бумаги.
— Я хочу, чтобы вы кое-что объяснили мне, — и журналистка потрясла листком. — Кто-то роздал такие листки всем нашим городским репортерам, и мы хотели бы знать, соответствует ли все это действительности.
Мы прочитали то, что было написано в листке. Против фамилий некоторых членов нашей делегации стояли провокационные «пояснения»: «явно настроен против Америки», «коммунист, ненавидит все американское», «ненавидит США» и т. п. Мы объяснили журналистке, что в листке написана ложь, что кто-то настойчиво хочет поссорить советских и американских журналистов. Девушка улыбнулась, взяла у нас листок и очень уверенно проговорила:
— О, это не так-то просто! Такой штукой нас не проведешь.
Мы обратились к представителю государственного департамента г-ну Э. Глену, который вылетел в Сан-Франциско раньше нас, с просьбой ответить, к чему двойная игра вокруг делегации.